Мишель Бюсси - Пока ты не спишь

– Не беспокойтесь, подтянемся.

Ларошель поставил на стол пустой стакан:

– Договорились. А теперь, если позволите, я отправлюсь в операционную и помогу пациентке, которая в меня верит. Если все пройдет хорошо – тьфу-тьфу-тьфу! – через несколько минут все ее страхи будут позади.

Прощальная улыбка – и экран погас. Трое полицейских еще несколько секунд молча смотрели на белую стену.

– Да он просто святой, – умиленно произнес Дед.

– И что органы правопорядка делали бы без помощи таких вот сознательных граждан? – ухмыльнулся Ж. Б.

– Ладно, позубоскалили, и хватит! Доктор нам, может, и не слишком симпатичен, но будет отлично, если с его помощью мы возьмем Солера. – Марианна повернулась к Ж. Б. и скомандовала: – Давай, Спилберг, убирай отсюда всю эту технику. Дед, будь на связи с нашим доктором Хаусом. А я…

Она подвинула к себе рисунки, принесенные Драгонманом. Четыре вертикальные черты сделаны черным фломастером, пятая, диагональная, – синим.

Каракули.

– А меня оставьте на четверть часа с этим психологом, который жаждет объяснить, как функционирует память трехлетнего ребенка.

Маленькая стрелка на 12, большая – на 1

Класс опустел, и Малон остался один. Половина ребят уже построились в пары и, весело галдя, потянулись в столовую через маленькую железную калитку на задах школьного двора. Остальных ждали родители, в основном мамы; папы появлялись утром или вечером. Каждый ребенок хватался за мамочкину руку, обнимал за шею, прижимался к ноге.

Все – кроме Малона.

– Сиди здесь и будь умником. Жди, мы скоро придем, – сказала Клотильда, его учительница, и не обманула: Мама-да и Па-ди появились сразу после того, как ушли другие родители. Мама-да почти никогда не опаздывала, но обычно уводила его обедать одна, без Па-ди.

Малон подбежал и взял ее за руку.

Утром родители напомнили ему, что в полдень будут разговаривать с учительницей. Малон знал: это из-за историй, которые он рассказывает. Странно и здорово было войти в пустой класс и получить в свое распоряжение все игрушки.

– Господин и госпожа Мулен? Прошу вас, садитесь… – Клотильда Брюйер смущенно кивнула на маленькие, сантиметров тридцать в высоту, стульчики – других в младшей группе не было. Обычно собрания с родителями учеников проходили здесь, и проблем ни у кого из взрослых не возникало.

Обычно…

Димитри Мулен – рост метр восемьдесят, вес сто десять кило – пристроился на лилипутском стуле и сразу стал похож на циркового слона, взгромоздившегося на тумбу. Колени почти уткнулись в подбородок.

Клотильда повернулась к Малону:

– Оставишь нас, великан? Пойди поиграй во дворе и не скучай, мы тебя позовем.

Малон не удивился и не расстроился. Он заранее посадил Гути в углу рядом с куклами, на синюю кроватку. Никто не обратит внимания на плюшевую игрушку, а Гути потом все-все ему расскажет. Мальчик вышел из класса и с вожделением посмотрел на горку и туннель: там всегда играли дети из старшей группы, а до малышни очередь доходила редко. Он не знал, на что решиться.

Небо совсем потемнело и грозилось дождем. Туалет находился далеко от игровой площадки, очень далеко, практически на другом конце двора. Если начнется ливень, он не успеет добежать и наверняка попадет под стеклянные капли.

Из-за закрытой двери раздался крик Па-ди. «Бедненький мой Гути…» – подумал Малон. Он знал, что его любимец побаивается Па-ди, когда тот ругается.

Димитри Мулен нервно переступал ногами по линолеуму с нарисованным городом, давя дома, сады и дороги с машинками.

– Буду говорить прямо, госпожа Брюйер. У меня есть дела поважнее визитов в детский сад! Я наконец снова нашел работу, и мне пришлось упрашивать патрона, чтобы разрешил выйти сегодня после обеда. Вам на это наплевать, вы свою зарплату будете получать каждый месяц, до самой пенсии. У меня совсем другая жизнь…

Ну, пошло-поехало! Очередная обвинительная речь в адрес государственных служащих. Клотильда пропустила инвективы недовольного папаши мимо ушей. Педагогический стаж у нее небольшой, всего шесть лет, и два года на посту директора, но кое-какой опыт она накопила. Клотильда выбрала работу с самыми маленькими детьми, потому что по характеру была мягкой и терпеливой, и это помогало ей справляться с разбушевавшимися отцами.

– Давайте вернемся к теме нашего разговора.

– Согласен. И ближе к делу. Вот, я принес все бумаги, убедитесь сами! – Он достал из висевшего на плече рюкзака несколько картонных папок. – Свидетельство о рождении! Семейная книжка с печатями мэрии и родильного дома. Альбомы с фотографиями малыша с первого дня его жизни. Глядите, глядите! Разве это не наш мальчик?

Сидевшая рядом с мужем Аманда вела себя отстраненно и в разговор пока не вступала. Ее взгляд был прикован к синей игрушечной кроватке в углу, на которую ее сын посадил Гути. «Он как будто шпионит за нами… Господи, что за глупости! Не может плюшевая игрушка ни за кем шпионить…»

– Не стоит так нервничать, господин Мулен! Мы никогда не подвергали сомнению тот факт, что Малон – ваш сын. Но…

– Не держите нас за идиотов! – перебил директрису Димитри Мулен. – Мы очень даже хорошо поняли намеки этого мозговеда, румына, как его там? Василе? И ваши фразочки в дневнике моего малыша.

Мягкость и терпение. Нужно придерживаться выбранной стратегии. Вряд ли папашу Мулена укротить будет труднее, чем Килиана и Ноа, главных заводил класса.

– Я пригласила вас на встречу по одной-единственной причине: ваш сын говорит вещи, необычные для ребенка его возраста. Детский психолог забеспокоился и поделился тревогой со мной, а я всего лишь хочу кое-что уточнить.

– Уточнить! Прямо полицейский допрос.

Клотильда сделала шаг вперед и присела на корточки – так, чтобы ее лицо оказалось вровень с глазами Мулена-старшего. Поза была привычной – она почти весь день существовала на высоте детского роста, так что у этого детины нет пространственного преимущества. Только не в ее классе.

– Ну-ка, успокойтесь! – Она бросила на него суровый взгляд. – Полиция тут ни при чем. Мы в школе. В моей школе! В интересах вашего ребенка будем общаться как цивилизованные люди.

Собеседник Клотильды дернулся было, но жена положила руку ему на бедро и не дала вскочить со стульчика.

– Ладно… – Он с вызовом посмотрел на молодую учительницу. – Против вас я ничего не имею, но этот психолог… – Мулен сделал паузу, подавившись «нелицеприятной» характеристикой. – Разве родители не имеют права запретить ему встречаться с ребенком?

Клотильда ответила не сразу.

– Это не так просто сделать, все зависит от…

– Да начхать мне на вашего специалиста! – снова перебил ее Мулен, но уже не так агрессивно: у крошечной училки явно есть характер, ему такие нравились. – Я и сам вижу – с мальчиком что-то не так. Он не болтливый, но знает много всяких слов – слишком сложных для четырехлетнего мальчугана, а в голове у него… толчется слишком много народу, ну, вы понимаете, о чем я. Если разговоры помогают, тем лучше. Пусть с ним беседует кто-нибудь из взрослых, но не Василе Драгонман. Есть у вас другой человек? Более…

– Что – более?

– Сами понимаете. – Он хохотнул. – Более французский француз, а не какой-то паршивый румын.

Димитри наклонился и положил на пол альбомы с фотографиями, закрыв большую часть нарисованного города.

– Давайте уж, посмотрите, не то получится, что мы зря сюда притащились. Глядите – и мы пойдем.

Клотильда демонстративно отвела взгляд от снимков.

– Василе Драгонман – не мой подчиненный. Я сегодня пытаюсь, так сказать, навести мосты. Мы поговорим, все обсудим, и я сообщу свои выводы психологу, а после этого вы встретитесь еще раз, и не откладывая.

Мулен задумался, и его жена впервые задала вопрос:

– Выходит, школьный психолог может подать докладную через вашу голову?

– Да. Если сочтет, что ребенку грозит опасность, то обратится в Социальную помощь детству, и для начала к вам приставят инспектора…

– Для начала?! – взревел Димитри. – А что будет потом?

Клотильда незаметно убрала из-под ноги Мулена пожарную машинку, чтобы он не раздавил ее каблучищем, и произнесла тонким голоском:

– Потом он напишет заявление в полицию.

– В полицию?! Издеваетесь? Из-за мальчонки, которому нет и четырех и который едва может связать три фразы?

Клотильда спасла следующую машинку. Она не торопилась отвечать, понимая, что вернула себе преимущество.

– Я не утверждаю, что сделаю это, – наконец сказала она и улыбнулась, чтобы успокоить родителей Малона. – Ваш сын – чудесный ребенок, вы идеально о нем заботитесь, он нормально развивается. Кроме того – между нами! – я совсем не жажду, чтобы полиция открывала дело и задавала вопросы детям, папам и мамам.

Клотильда придвинулась еще ближе к Димитри, чтобы смотреть ему прямо в глаза: именно такая поза позволяла ей брать верх над самыми отчаянными шалунами в классе.