Полина Дельвиг - Тупиковое звено

— Когда ты уехал, я принялась размышлять — кто же мог быть уборщицей, похитившей дело из архива Минобороны. И почти сразу поняла. — Она выжидающе замолчала.

Полетаев усмехнулся.

— Ну, не томи.

— Маневич, домработница Миллера.

В лице подполковника не дрогнул ни один мускул.

— Смело, — сказал он, и было не понятно, к кому именно относилось это замечание. — Откуда такая уверенность?

— Начнем с того, что благодаря Генриху Рейнгольдовичу она была прекрасно знакома с историей моей семьи…

— С историей твоей семьи уже пол-Москвы знакомо, — перебил Полетаев. — Это не доказательство.

— Доказательство — ее звонок французским адвокатам. — Даша выложила на стол полученный у Миллера факс. — Можешь связаться с ними и поинтересоваться, с какой именно просьбой она к ним обращалась. Уверена, что все они назовут тебе фамилию Вельбах.

Полетаев посмотрел на часы и отложил факс в сторону.

— Допустим. Еще что?

— Так, всякая ерунда, вроде той, что Оксана — ее крестница… — Даша с нарочитым равнодушием зевнула.

Подполковник задумчиво побарабанил пальцами по столу.

— Ну, допустим, а при чем здесь твой отец?

Даша легла грудью на стол, широко расставив локти.

— Скажи, ты согласен с тем, что Скуратовы были убиты ради…

— Нет, не согласен. — Подполковник даже дослушивать не стал. — Лично я понятия не имею, почему они были убиты и были ли убиты вообще. — Он сделал вид, что задумался — Кажется, кто-то мне говорил, что на вашем роду фамильное проклятье лежит… Все никак не могу вспомнить, кто бы это мог быть.

— Прекрати, а? — Даша густо покраснела. — Ты же не будешь отрицать того факта, что если бы Скуратовы не погибли, то не видать Богдану замка, как собственных ушей.

— Какое это имеет значение? Все равно теперь ему все достанется.

— О, и этот туда же! — Даша всплеснула руками. — Ну ладно, Филипп дурачок, никого кроме своей обожаемой маман не видит. Но ты-то нормальный человек!

— Допустим. И что с того?

— Что с того! В отличие от бабушки, мне не безразлично, кто, в конце концов, окажется владельцем всего ее барахла…

Заметив, что лицо подполковника приобретает ироническое выражение, сердито шикнула:

— А ну прекрати! Убийца должен понести наказание, а не в пуховых перинах париться.

— Давай конкретно — о чем идет речь?

— Давай. Речь идет о человеке, без колебания отправившем на тот свет семерых ни в чем не повинных людей. Это…

— Да, — Полетаев старался говорить спокойно, — это очень плохой человек, я согласен. Мы эту тему уже не раз обсуждали. Ну и что дальше?

— Дальше, этот идиот Филипп, прости меня, Господи, уверяет, что бабушка все равно передаст Богдану свое состояние, даже если я предъявлю стопроцентные доказательства его причастности к убийствам и…

— Это тоже было известно с самого начала.

— Ты дашь мне договорить или нет?!

Полетаев прикрыл рот ладонью, показывая, что больше не издаст ни звука. Даша недовольно продолжила:

— С самого начала предполагалось, что за наследство будут сражаться законные представители нашей семьи. А Богдан законным наследником не является, его таковым пытаются представить, устраняя наследников как раз законных. Понимаешь, что это означает для моего отца?

— Что?

— Что как только обман раскроется, а он обязательно раскроется, или я — это не я, то наследником автоматически становится мой отец.

— Поздравляю, — подполковник ухмыльнулся. — И что в этом плохого?

— Что они не успокоятся, пока его не убьют! Так же, как убили всех остальных. Теперь понятно?

— Мне давно все понятно. — Подполковник с грустью смотрел на часы. — Кроме одного: почему Богдан обязательно окажется незаконнорожденным? Насколько мне известно, существует свидетельство о рождении его отца и его самого. Этого, практически, достаточно — значит оба они родились в законом браке.

— Есть один пункт, который меня здорово смущает.

— Какой?

— У его матери и отца одинаковое отчество.

— Хм. И что?

— Что если Богдан сын не сына сына моего деда, а сын его дочери?

Полетаев, оттопырив ухо, подался вперед.

— Прости, я могу попросить тебя повторить еще раз? Только очень, очень медленно.

— Пожалуйста. Вот смотри: у Николая Андреевича Вельбаха был сын от второго брака — Николай. Так?

— Так.

— У этого Николая тоже имелся сын, но! — Даша подняла указательный палец — мы не знаем, сколько всего у него было детей!

— Не знаем.

— А что если у него, кроме сына, была еще и дочь?

— И что?

— Что если дочь действительно была, и Богдан именно ее сын? Она тоже Николаевна.

— У вас прямо, как у индейцев — родовое имя, — проворчал подполковник, доставая чашки. — Николаи, Николаевичи, Николаевны… С ума сойти можно. А почему тогда в свидетельстве о рождении Богдана у отца фамилия такая же, как и у матери?

— При браке он мог взять ее фамилию.

— Ну, не знаю… Странная семейная традиция. — Подполковник насыпал в турку четыре ложки кофе. Подумал и досыпал еще две. — Проверить-то все равно нельзя. Архив сгорел.

— Точно! — Даша треснула рукой по столу, попала по ножу и тот, весело просвистев, воткнулся в разделочную доску, висевшую по правую руку от хозяина.

Полетаев медленно обернулся. Лицо его было белым, как мел.

— Ты что, совсем очумела? Даша растерялась.

— Я не…

— Да тебя изолировать надо от общества! — зашипел подполковник. Руки его ходили ходуном. — Что, интересно, ты предпримешь в следующий раз? Воткнешь нож мне в спину?!

— Это случайно! Я клянусь…

— Не ври. Думаешь, я не слышал как ты крикнула «Точно!»?

— Но я совсем другое имела в виду! — продолжала оправдываться Даша. — Я наоборот хотела тебя похвалить…

— Странный способ. Хотел бы я знать, что ты делаешь, когда хочешь кого-то осудить! — Убрав со стола все колющие и режущие предметы, подполковник достал рюмку. — Раньше мне бутылки хватало на месяц, теперь еле на неделю хватает.

Даша поспешила переменить тему.

— Именно поэтому они и сожгли архив. Чтобы нельзя было в точности установить, кто родной отец Богдана. Все ясно: надо опросить тех, кто помнит их семью, — решительно предложила она.

— Так давай. Что тебе мешает?

— Ты же понимаешь, за неделю это сделать нереально. Украина сейчас другая страна, прошло более четверти века…

— Я понимаю, — поднял глаза Полетаев. — Поэтому делать этого и не собираюсь. Но ты-то у нас из другого теста. Тебе ни годы, ни расстояния не помеха…

— Хватит острить. Лучше подскажи, что делать.

— Подскажу. — Поставив турку на огонь, подполковник обернулся. — Если тебя интересует мое мнение, оно следующее: либо Богдан законный наследник, либо ищи слабое звено в другом месте. Выяснить, кто были родители ребенка, без архива ЗАГСа не так уж и сложно: существуют архивы больниц, роддомов. Живы люди, которые помнят своих соседей или знакомых. Всех, как говориться, не перебьешь. — Он еще раз посмотрел на торчащий в доске нож.

Даша устало ткнулась лбом в ладони.

— Тогда не знаю… Но где же это слабое звено?

— Я бы сказал тебе где, да воспитание не позволяет, — проворчал Полетаев.

— А что с повторной экспертизой?

— Завтра будет результат. Но обольщаться не стоит: полагаю, никакой сенсации мы не получим.

Часы показывали четыре пятнадцать утра.

Даша перевернулась на другой бок и в сотый раз попыталась закрыть глаза. Но они тут же открывались, словно внутри головы сидел невидимый злой черт, который при первом удобном случае дергал за веки, не давая уснуть.

— Да пропади все пропадом! — прошептала она, зарываясь головой в подушку.

Сон не шел. Даша чувствовала, что она на верном пути. Она была уверена, преступники сделали ставку на Богдана по одной единственной причине: в его биографии или в биографии его предков существует дыра, то самое слабое звено, за которое наследника можно держать на привязи, как племенного быка за кольцо в носу.

«Ай да Марья Сергеевна, ай да сукина дочь, как все закрутила!»

Пойди теперь, найди ту дыру. Интересно, а сам Богдан знает об этом, или свято верит в непогрешимость своего происхождения?

«Паразиты…»

Сквозь подушку было трудно дышать. Даша перевернулась на спину и уставилась в потолок. Из-под двери пахнуло табачным дымом. Неужели и подполковнику не спиться?

Четыре двадцать пять.

Засыпать уже бессмысленно. Наверное, не надо было пить такой крепкий кофе посреди ночи. Хотя при чем тут кофе!

Повернувшись спиной к окну, Даша попыталась считать овечек. Вместо овечек через забор прыгали наследники. «Один, два, три…» Двадцать три!

Треснувшись лбом о стену, она опять развернулась. Занавеска тихонько колыхалась. «Спать… Спать…»

Нет. Нельзя спать. Пока она не поймет, в чем дело — спать нельзя. …Зачем ей подбросили наркотики? Почему ей нельзя было встречаться с мадам Boy? Возможно, именно в их разговоре и кроется ключ к разгадке происхождения Богдана?