Юлия Климова - Грымза с камелиями

    – А меня, значит, позвать не надо? – спросила я.

    – Так как тебя позовешь... Не сердись, – мягко сказала Альжбетка.

    Вот не хватало только, чтобы со мной разговаривали, как с душевнобольной.

    – А мобильники для чего придумали?

    – Связь только у реки берется, – попыталась оправдаться Солька.

    – До реки рукой подать, – напомнила я.

    Солька села на кровать и сказала:

    – Хорошо, мы никуда не пойдем.

    Знакома мне эта игра на публику!

    – Прекрасное решение, – спокойно выдала я и стала отстраненно смотреть в окно.

    Альжбетка начала медленно стягивать зеленую футболку. Сольке это не понравилось – она поняла, что сейчас проиграет битву.

    – Ну что такого...– заныла она, кидая на меня просительные взгляды, – Егор же пригласил, как-то неудобно отказываться.

    – Мы виноваты, – решила покаяться Альжбетка, пытаясь получить за это неплохой бонус.

    Ладно, не буду долго их мучить.

    – Собирайтесь, – лениво позволила я.

    Суета в комнате воцарилась с новой силой.

    – Я сначала не знала, брать Славку или нет... – тараторила Солька, – все же Вероничка может там начать строить глазки, и вообще нечего ему лишний раз на нее смотреть! А потом подумала, вот еще, пусть эта дурочка видит, что это мой мужчина и что я не собираюсь его отдавать.

    – Правильно, – поддержала ее Альжбетка, – а то ишь ты, хвост она распушила... Кстати, Ань, не знаю, расстроит это тебя или нет, но твоя мама от Арсения Захаровича просто не отходит, по три раза на день зовет его гулять, вот и сейчас они пошли куда-то в лес.

    – Пусть развлекаются, – махнула я рукой.

    Если моя мама чего-то хочет, то ее уже танком не остановишь, это у нас семейное.

    – А Славка где?

    – Он белье стирает, я кофту испачкала, и брюки уже грязные, – ответила Солька.

    – Вот Вероничка, – начала я, торжественно подняв палец вверх, – наверняка бы постирала и свое, и Славкино, она-то свою выгоду понимает.

    – Не думаю, – засомневалась Альжбетка.

    Солька задумалась:

    – Вообще, конечно, это мой стратегический промах, но все же пусть лучше Славка постирает, я это делаю плохо.

    Славка стоял в дверях, держа в одной руке облупившийся тазик, в котором ровненько лежали скрученные Солькины вещи, а в другой – откусанную сосиску с куском хлеба.

    – Хорош, – залюбовавшись, сказала я.

    – Ну что, вы собрались? – поинтересовался Славка.

    – Откуда провиант?

    – Так сегодня магазинчик приезжал, мы весь холодильник забили, если бы ты видела, сколько ест Осиков, мы его просто не прокормим, – затараторила Солька.

    – Соля, вы собрались или нет? – вновь поинтересовался Славка.

    – Идем, идем, мой котеночек, – запела учительница ботаники.

    Тьфу...

    Вероничка в юбке длиною пятнадцать сантиметров встречала нас у крыльца.

    – Заходите, гости дорогие, – ласково пропела она, не отрывая взгляда от внушительного Славки.

    Солька ткнула его кулаком в бок, предупреждая, что шаг вправо, шаг влево наказуем расстрелом без суда и следствия.

    В домике жили Степан, Егор и Вероничка, и апартаменты, надо сказать, были куда меньше наших: всего одна комната, перегороженная в углу ширмой, где, по всей видимости, было место Веронички.

    – Проходите, – сказал Степан, отставляя к стенкам стулья, – присаживайтесь.

    – Егор сейчас придет, – подходя к Славке, сказала Вероничка, – он фрукты мыть пошел.

    Какие кругом мужики!

    Степан отодвинул от окна стол и стал накрывать его потрепанной скатеркой, Славка бросился ему помогать. Смотреть на этих двух «хозяюшек» было умилительно.

    Постепенно на столе стали появляться тарелки, стаканы, хлеб и другие предметы, обещающие приятную трапезу. Егор принес фрукты и бутылку самогона.

    – Дед Остап презентовал, – торжественно объявил он, ставя бутылку на середину стола.

    – Я его знаю, познакомилась по дороге на работу, – сказала я, накладывая на тарелку блестящие шпроты.

    – Хороший он старик, – закивал Егор, – говорит красиво, сейчас уже так не умеют.

    Через час всем было весело, всем, кроме Сольки и Славки. Виной этому была активная Вероничка: она все время норовила под столом дотянуться ногой до нашего доблестного рыцаря, что вызывало гнев у Сольки и волну смущения все у того же Славки. Глаз от этого зрелища было просто невозможно оторвать.

    – ...нет, я вам сейчас покажу, какой я был в детстве! – воскликнул Егор, вскакивая со стула, – это сейчас я блондин, а тогда был темненький.

    Я прослушала начало спора и не очень вдумывалась в текущий разговор.

    – Степ, дай фотки, – потребовал Егор.

    – А где они?

    – Вон маленький альбомчик на приемнике, под газетой.

    – Зачем ты их только притащил сюда, – фыркнула Вероника.

    – Да ты маму нашу не знаешь, что ли, любит семейственность разводить, говорит, бери, чтобы родителей своих не забывали, что я, спорить, что ли, буду...

    Степан неловко вынул альбом, и газета соскользнула прямо на коленки к Вероничке.

    – Ой, смотрите, – заверещала она, – я эту тетку знаю, она живет в одном из больших домов, что за лесом.

    Я забрала у нее газету. С сероватой бумаги на меня смотрела Селезнева Галина Ивановна.

    – Дай посмотреть, – стала канючить Солька.

    – Это хозяйка моя, – сказала я, протягивая ей газету.

    – Как это хозяйка? – изумился Степан.

    – Я на работу к ней устроилась, по хозяйству помогать, мне сейчас деньги нужны.

    – А я ее видела пару раз, – кинула Вероничка, – она так хорошо одевается! Это и неудивительно, у нее целая куча денег.

    – Что там пишут? – вытягивая шею, спросила Альжбетка.

    – Четвертого августа состоялся аукцион... газета старая, что ли? – заворчала Солька.

    – Читай, не отвлекайся, – потребовала Альжбетка, обожающая сплетни и всякую светскую жизнь.

    – Четвертого августа состоялся аукцион «Живая слеза», на аукционе были выставлены ювелирные украшения, оцениваемые экспертами на общую сумму в два миллиона долларов...

    Егор присвистнул.

    – ...ну, дальше тут перечисляются разные украшения... мммм... вот! «Самый дорогой лот – колье «Живая слеза», в честь которого и был назван аукцион, приобрела сестра известного бизнесмена Воронцова В.И. Селезнева Галина Ивановна, колье оценивается в восемьсот тысяч долларов, но его новая хозяйка заплатила за него на двести тысяч больше. Это работа мастеров семнадцатого века – поистине настоящее произведение искусства»... тут есть фотка, – Солька развернула газету и ткнула пальцем в небольшую фотографию.

    Футляр был открыт, и на бархатной подушке лежало красивое колье с огромным камнем в середине и множеством маленьких вокруг. Я не очень понимаю в подобных вещах, но вроде красиво.

    – Вот это да! Везет же! – воскликнула Альжбетка.

    – А что – везет-то, – пожал плечами Славка, – и куда она пойдет с этим колье, его только в сейфе хранить.

    – ...«на вопрос, как часто новая хозяйка колье будет его надевать, Галина Ивановна ответила, что расставаться с ним не собирается, так как давно мечтала о таком восхитительном украшении. Галина Ивановна нас заверила, что не намерена прятать подобную красоту и будет надевать колье при каждом удобном случае...»

    – Ну и дура, – буркнул Степан, щуря глаза и откидываясь на спинку стула.

    – И вовсе не дура, – заспорила Вероника, – я бы тоже носила, пусть все видят, какая я богатая!

    – Мечтай, мечтай, – засмеялся Егор.

    Я взяла газету у Сольки и стала ее изучать. За столом разгорелся спор, как лучше поступить с колье – носить или нет, прятать или выставлять напоказ.

    На фотографии Галина Ивановна выглядела моложе и даже еще эффектнее, чем в жизни, представляю, как она готовилась к этому аукциону и как ей хотелось произвести впечатление на богатую публику.

    Под фотографией было написано:

    «Счастливая обладательница колье «Живая слеза» не собирается расставаться со своим приобретением ни на минуту».

    – Да я бы никому не сказал, что у меня есть такая дорогая штука!.. – кричал Егор, махая в воздухе огурцом. – Я не идиот!

    – Ты ничего не понимаешь, – перебивала его Альжбетка, – это же важно, чтобы все знали, какое роскошное колье у меня есть!

    – У тебя его нет, – настырно поправляла Солька.

    – Я же образно говорю.

    Степан особо в споре не участвовал, он пил самогон и редко вставлял замечания. По всей видимости, ему стало жарко, и, сняв рубашку, он остался в одной майке – на руках, плечах и груди красовались различные татуировки.