Наталья Никольская - Газетная утка

Ответ Стаса поразил дядю Петю не меньше, чем его вид.

– По работе? – Уткин как-то странно усмехнулся. – Да нет, скорее – по жизни! Впрочем, по работе тоже…

Тут Стас встрепенулся – наверное, понял, что и так сказал слишком много. Стал уверять, что все под контролем, все исправимо, а он просто устал, замотался…

– Я, – говорит, – позвонил одному человеку, так что теперь все будет о'кей. Он приедет… Все будет о'кей, дядя Петя!

Он повторил это «о'кей» несколько раз, чем отбил у Петра Ивановича всякую охоту к продолжению разговора: «настоящий полковник» терпеть не может всякой иностранщины. Да и Уткин сразу заторопился, сказал, что у него куча работы и что он намерен до завтра «запереться от мира». На том они и расстались.

– Стас не сказал соседу, что ждет гостей? – спросила я Ольгу.

– Нет, ничего такого. Наоборот: подчеркнул, что собирается побыть один. Поэтому дядя Петя так встревожился, когда поздно вечером к даче Уткина подкатили два броневика с «крутыми». Но у соседа все было тихо, ни шума драки, ни стрельбы не слышно, и он немного успокоился. Дальше ты все знаешь. Когда гоблины Лени Крысы уехали, Петр Иванович пошел взглянуть, все ли в порядке. И увидел, что Уткин уснул прямо на веранде, где гулял с гостями. Так напился – даже банку с абрикосовым джемом не закрыл! А утром…

Ольга замолкла, потому что у нее появилось новое дело: она открыла крышку сковородки, потянулась за кусочком хлебушка и принялась вымазывать им последние молекулы яичницы с беконом. Я наблюдала за ней со смешанным чувством жалости и досады. Вот так всегда: сначала пьет всякую дрянь без всякой меры, а после ее не прокормишь!

– Значит, говоришь, Уткин ждал помощи от кого-то?

– Угу-м…

– От кого-то, кто должен был приехать из другого города?

– Угу-м…

– А почему ты думаешь, что из другого города? Может, этот человек должен был приехать к Уткину на квартиру, скажем, из Заводского района? Или из Тарасова – на эту самую дачу?

– Угу-м!

– Да что ты все – «угум» да «угум», заладила! И вообще: прекрати терзать сковороду, лучше вымой ее! Ты хоть сообразила, что я задала тебе два взаимоисключающих вопроса, а ты ответила на них абсолютно одинаково?

– В самом деле? – Сестра с сожалением оторвалась от посудины, вылизанной до блеска. – Ой, Полина, какая же ты, а… Ну, почем я знаю, кого он ждал и откуда? За что купила – за то и продаю! Слушай, а зачем ее мыть-то? Она и так чистая, а завтра все равно что-нибудь жарить будем.

– С тобой все ясно. Собирайся, сейчас пойдем выкапывать наш «клад». Минут через пятнадцать станет совсем темно.

Для верности мы выждали целых полчаса. Можно было бы выждать и больше, но Ольга Андреевна начала так клевать носом, что я рисковала снова остаться в одиночестве. По-видимому, целебное действие шока начало мало-помалу проходить. Когда наши темные тени, вооруженные лопатами, спустились в сад, на часах было почти половина одиннадцатого.

Все прошло без сучка без задоринки – если не считать «задоринками» Оленькины поминутные ахи и охи, вызванные то хрустнувшей веткой, то внезапным шорохом листвы, то пискнувшей спросонья птичкой. Мне даже стало чуть-чуть обидно: после стольких сомнений, существует или не существует сенсационная видеокассета, после стольких предположений, где она может находиться, после стольких версий и опасностей, связанных с поисками, – до чего же легко и просто оказался у нас в руках клад, спрятанный в садовом тайнике!

Правда, заключен он был не в старую кастрюлю, как предполагала Ольга, а в большую красивую жестянку из-под индийского чая, которая, в свою очередь, была по-хозяйски обернута полиэтиленовым пакетом. При встряхивании внутри коробки что-то тарахтело, глухо стукаясь о стенки… Несколько секунд мы с сестренкой молча сопели, вырывая друг у друга добычу, потом не сговариваясь подхватили пакетик с двух сторон и кинулись в дом.

Оказавшись в кухне, мы упали на колени возле своей находки, перепачканной жирным черноземом, и, отпихивая друг друга локтями, стали сдирать упаковку. Это удалось нам не сразу, потому что пакет был заклеен скотчем в нескольких местах. Пришлось разодрать его на клочки. Потом перекосилась крышка, которую мы пытались открывать одновременно – каждая в меру своего темперамента и своих физических способностей…

Внутри жестянки лежал еще один целлофан – этот в виде небольшого свертка. Но даже под несколькими слоями пленки легко угадывалась пластиковая коробочка с видеокассетой. Как только отпали последние сомнения, что это «то самое», мужество покинуло моего младшего партнера. Схватившись за грудь, Ольга обессиленно закрыла глаза.

– Ну что же ты, Ольга? Доставай! – зашипела я на нее.

– Сама доставай. У меня сейчас сердце выскочит!

Убедившись, что с моей дорогой сестренки толку не будет, – а главное, что сама я в своем малодушии становлюсь подозрительно похожа на Ольгу! – я свистящим шепотом выругалась. И тут…

– Милые дамы, быть может, вы уступите эту честь мне?

– раздался за моей спиной бархатистый мужской голос.

На его звук Оленькины глаза мгновенно вылезли из орбит, а я так же мгновенно вскочила на ноги и встала в стойку.

У двери, насмешливо улыбаясь в каштановую бородку, в картинной позе стоял высокий плечистый незнакомец в джинсах и белой футболке с надписью «Чемпион». Лицом он немного напоминал молодого Карла Маркса после визита к парикмахеру, а торсом – Сильвестра Сталлоне, сбросившего несколько кило. Что касается возраста, то я дала бы ему лет тридцать пять, не больше. Хотя… Борода старит, это общеизвестно.

«Третий-лишний» скользнул острым взглядом по нашим лицам и остановился на жестянке из-под чая.

– Сдается мне, то, что находится в этой коробочке, слишком тяжеловато для вас, девочки! Ваш покорный слуга готов принять на себя весь груз ответственности за ее содержимое. Тем более что так будет по справедливости!

– Кто вы, черт возьми?! – выкрикнула я, загораживая собой коробку с кассетой. Но прежде чем незнакомец успел открыть рот, мне ответила Ольга.

– Евгений… – прошептала она срывающимся голосом и… упала в обморок.

– Черт побери! – вскричала я еще раз, но теперь – в унисон с Кольцовым.

В ту же секунду он одним прыжком поравнялся с нами и упал на колени – так же, как мы с сестрой минуту назад. Уверенная, что этот ворюга подбирается к кассете, я опередила его и, выхватив из жестянки нашу драгоценную находку, отскочила к окну. Но, кажется, этот тип даже не заметил моего виртуозного пассажа! Словно бы напрочь позабыв о «кладе», да и обо мне тоже, он склонился над моей сестренкой и, прежде чем я успела опомниться, подхватил ее на руки как пушинку и потащил вон из кухни. Такого нахальства я уж никак не ожидала!

– Стойте, вы! Куда вы ее тащите?! Это моя сестра!

– Могли бы не говорить, я не слепой, – бросил парень, даже не обернувшись.

Мне, связанной по рукам дурацкой кассетой, не оставалось ничего другого, кроме как следовать за незнакомцем в гостиную. Вернее, я теперь уже и не знала, как мне трактовать этого типа – незнакомцем или знакомцем! С одной стороны, я теперь знала, как его зовут, с другой – представить нас друг другу было некому. Единственная, кто могла бы это сделать, все еще не подавала признаков жизни.

– Послушайте, Евгений или как вас там! Объясните мне, в конце концов, что происходит?! Как вы здесь…

– Да бросьте вы, в самом деле! – бесцеремонно оборвал он меня. – С объяснениями можно подождать, вы разве не видите – у нее обморок?! Скорее посмотрите там нашатырь или что-нибудь в этом роде: кажется, в кухне есть аптечка. И воды захватите!

При всем том, что я была безумно зла на этого парня, я не могла не признать, что он прав. Прежде всего надо привести Ольгу в чувство, а потом уже…

А что потом? Моя рука с пузырьками, уже готовая захлопнуть дверцу аптечки, замерла в воздухе. Другая все еще прижимала к груди заветный пакетик с кассетой. В самом деле, я же не знаю намерений этого типа! Вернее, я их очень даже знаю: он нацелился на кассету, это очевидно! Он этого и не скрывал, прямо с порога заявил: гоните, мол, вашу находку, девочки… Тут я кстати вспомнила сенсационное Олино заявление, что она «почувствовала» Кольцова в квартире убитого Бабанского, – и у меня потемнело в глазах.

Ну конечно! Если этот парень, охотясь за кассетой, грохнул своего бывшего дружка – а может быть, и двух! – то он смертельно опасен. Наверное, потому он поначалу пер так смело, что рассчитывал найти здесь слабеньких дурочек, с которыми не будет хлопот: покажи им «козу» – и они с визгом разбегутся. Да быстро понял, что просчитался: по крайней мере, с одной из сестер. И теперь усыпляет мою бдительность, пользуясь Оленькиным обмороком, ждет подходящего момента, чтобы застать врасплох… Нет, я должна избавиться от этой чертовой кассеты!