Галина Куликова - Рукопашная с купидоном

— Ладно, я пошел, — сказал Медведь. — Вылезу через подвальное окно прямо в ту крапиву. Им не поздоровится.

Он надел на себя пояс, к которому была прикручена всякая всячина — нож, веревка, фляга, металлический крюк… Махнул им рукой и, открыв люк, спрыгнул вниз, в черноту. Некоторое время повозился там и затих. Вероятно, пробрался к окну и вылез на улицу.

Лайма содрогнулась и спросила слабым голосом:

— А как наши индусы? Ни о чем не догадываются?

— Пророк ничего, — ответил Корнеев, не отводя глаз от чернеющего проема. — А с Пудди пришлось повозиться: он постоянно вопил, как попугай капитана Флинта.

Лайма оглянулась на Пудумейпиттана и увидела, что тот сидит с вытянувшимся лицом и вытаращенными глазами смотрит в пол.

— Что вы с ним сделали?

— Потом расскажу. Главное, теперь можно быть уверенным в его абсолютной безвредности.

— Хорошо, — пробормотала Лайма, и тут на улице раздались крики, шум и несколько странных сухих выстрелов.

Бондопаддхай встревоженно заерзал на диване, а Корнеев с Лаймой стремглав бросились к окну. Картина, представшая их глазам, поражала воображение. По поляне, словно какой-нибудь Полкан, носился Медведь, а от него, как куры, разбегались в разные стороны люди с автоматами в руках. Медведь вопил, и люди тоже вопили, причем среди этих воплей отчетливо слышался женский визг.

Корнеев оттолкнул Лайму и, крикнув: «Запри за мной дверь!», рванул на подмогу Ивану. Однако, когда он выскочил на улицу, схватка уже закончилась. Медведь выстрелил в воздух, и дюжина врагов замерла на месте с поднятыми руками. Лайма оглянулась на Пудумейпиттана, который, по идее, должен был свалиться на пол и выть, однако он сидел все в той же позе и никак на опасные звуки не реагировал. «Кастрировали они его, что ли?» — подумала Лайма.

Впрочем, размышлять было особо некогда. Вместо того чтобы запереть дверь, как велел Корнеев, она вслед за ним вывалилась во двор.

— Ты! — приказал Медведь самому толстому из противников, ткнув в его сторону пистолетом. — Снимай свой намордник.

Тот выполнил приказ и сбросил маску. Под ней оказалось молодое и мясистое, насмерть перепуганное лицо хомяка, которого прижали к стенке террариума. Круглые глазки уставились на пистолет со священным ужасом.

— Мужики, вы что? — жалобно спросил хомяк и скрестил ноги, как будто боялся обмочить штаны. — Вы чего вообще, а? Кто вы?

— Я тебе скажу, кто мы! — начал Медведь, надвигаясь на него, но тут Лайма вспомнила о своих правах командира группы и, выступив вперед, негромко сказала:

— Отставить. С пленными я поговорю сама.

Она подошла к толстячку и ласково спросила:

— Ребята, вы что здесь делаете?

— У нас командная игра, — ответил тот трясущимися губами. — Пейнтболисты мы. Здесь наша база. Это — как бы мост. Мы должны его удерживать в течение определенного времени.

От облегчения Лайма едва не расхохоталась.

— А оружие у вас, значит, стреляет шариками с краской?

— Ну да. Не пулями же! — Толстяк обиженно засопел. — Мы думали, вы из наблюдателей. Пропустили вас, чтобы не запачкать.

Медведь громко засопел и стал витиевато ругаться. На настоящей войне его ранило в первом же бою, а второе ранение он получил в ходе своей первой секретной операции. Да, у него не слишком большой опыт. Но так лажануться…

— Иван! — прикрикнула Лайма. Рычать на зарвавшихся мужчин она умела хорошо. — Выводи наших подопечных. У пророка сегодня пара-тройка встреч с поклонниками. Я обо всем договорилась. Кроме того, надо что-то решить со связью. А вы, ребята, можете продолжать свои игры через… — она вскинула часы к глазам, — пятнадцать минут. Ничего страшного. Просто вы нарвались на серьезные военные учения. Ошибочка вышла с выбором местности.

Пейнтболисты сбились в кучку, прижимая к себе спортивное оружие, и смотрели на них затравленно. У девиц, вылезших из-под масок, личики были известково-белыми.

Корнеев, словно двух бедных овечек, прогнал мимо них индусов. Те шли гуськом, кося на все происходящее коричневыми оленьими глазами. Пудумейпиттан по-прежнему молчал, что Лайму совершенно поразило. По узкой тропинке они двинулись к автомобилям. Обсуждать, в сущности, было нечего — все и так ясно.

Ребята со спортивными автоматами побрели за ними — вероятно, хотели убедиться, что они уедут.

— Пусть Иван ведет твою тачку, — внезапно предложил Корнеев. — Индусов нужно успокоить, а это ты одна умеешь.

— Пусть ведет, — согласилась Лайма.

Она надеялась, что за время пути Медведь оттает и перестанет смотреть исподлобья. Она догадывалась о его состоянии и понимала, что дружеское похлопывание по плечу тут не поможет. Кинула ему ключи от машины, подождала, пока он проедет немного вперед, и уже поставила ногу внутрь микроавтобуса, чтобы одним рывком забросить тело внутрь, когда рядом с ее головой просвистела пуля и дзенькнула о металл. В ту же секунду взревел мотор, и Корнеев бросил машину вперед, завопив что-то неразборчивое. Лайма едва удержалась в салоне, вцепившись пальцами в спинку сиденья. Дверца, оставшаяся открытой, бешено заездила влево-вправо.

Микроавтобус, подпрыгивая на ухабах, стремительно рвался к выезду из леса. Корнеев изо всех сил жал на сигнал, чтобы Медведь понял, что случилось ЧП. Медведь понял и прибавил скорость. Лайма сумела-таки захлопнуть дверь и оглянулась назад. Позади них, на дороге, стояли два человека в черном, держа в вытянутых руках по пистолету. Пистолеты плевались пулями.

— Только бы в колесо не попали! — закричал Корнеев, бросая микроавтобус то к одной обочине, то к другой. — Надень мне очки! Я должен хорошо видеть.

— Черт! — закричала Лайма, еще раз обернувшись назад. — Откуда они взялись?

Люди в черном перестали стрелять и вывели из зарослей бузины мотоциклы. Перекинули через седла обутые в высокие башмаки ноги. Движения у них были скупыми и хорошо выверенными. Они не суетились и действовали слаженно. Если бы не пейнтболисты, отправившиеся поглазеть на их отъезд, группу "У" скорее всего перестреляли бы еще на подступах к автомобилям.

Медведь умчался далеко вперед, освобождая путь. Цепляясь за сиденья, Лайма подобралась к Корнееву поближе, протянула руку и схватила очки, которые ездили по приборной доске. Потом прицелилась и взгромоздила их ему на нос. Как раз в этот момент микроавтобус выпрыгнул с проселка на узкую асфальтовую дорогу. Это было самое неприятное место — безлюдное, где бандиты могли действовать, ничего не опасаясь. Дальше, на шоссе есть шанс наткнуться на милицейский патруль. И вообще дорога с плотным движением не располагает к долгим погоням со стрельбой.

— Поднажми! — крикнула она, хотя понимала, что Корнеев и так знает, что делать.

Сзади нарастал рев моторов — мотоциклы оказались мощными, и еще несколько пуль цокнуло по кузову машины. Корнеев начал выписывать замысловатые кренделя и неожиданно высоким голосом крикнул:

— Командир! Я ничего не вижу! Боже мой, все расплывается перед глазами!

Бондопаддхай с помощником давно уже легли на пол и обнялись, словно молочные братья. На каждом вираже их катало по полу, как два незакрепленных огнетушителя.

— Я же надела на тебя очки! — взвизгнула Лайма, сообразив, что он едет змейкой потому, что перестал ориентироваться в пространстве.

— Они не помогают! — продолжал вопить Корнеев. — Все уплывает, не понимаю, где верх, где низ! Мы едем прямо в небо!

— Держи педали! — крикнула Лайма и, перевесившись сзади, навалилась на руль. Ее попа оказалась на уровне его головы, и Корнеев удобно прижался к ней ухом.

Ее руки легли поверх его рук. И тут впереди показался выезд на шоссе. Медведь выскочил туда первым — очень легко, очень ловко, не создав аварийной ситуации. Возможно, им с Корнеевым тоже повезет?

— Поворачиваем налево, Женя! — скомандовала Лайма. — Притормаживай!

Корнеев резко нажал на тормоз, а она вывернула руль. И все бы получилось, будь шоссе пустым и тихим. Но именно в этот момент к перекрестку приближался автомобиль, перевозивший директора ближайшего совхоза, а за ним, поскрипывая «уключинами», тащился милицейский «газик», ведомый майором Кривцовым. В другую сторону двигался внедорожник с весело оскаленной мордой. Микроавтобус, словно резвый олень проскакал прямо между ними, не удержался на асфальте, захватил передними колесами песок на обочине, потерял скорость и немедленно получил от тормозящего с визгом внедорожника ощутимый удар в зад.

От этого удара Бондопаддхай с Пудумейпиттаном выкатились на середину салона, а Лайма, висевшая поперек спинки водительского сиденья, не удержала равновесия и нырнула головой вниз, к педалям, где и окостенела от потрясения. Сейчас она напоминала рулон обоев, поставленный на попа. В довершение всего юбка упала ей на голову, обнажив симпатичный зад, обтянутый розовыми трусиками.