Маргарита Южина - Хомут на лебединую шею

– А почему вы? Акт добропорядочности? Решили плюнуть в лицо доблестным органам и найти убийцу самостоятельно?

– Да что вы! Никому мы в лицо не плевали, – испугалась Аллочка. – Просто Псова застрелили на нашем балконе. И при очень необычных обстоятельствах. Он пришел ко мне на свидание… Кхм… – вдруг опомнилась Аллочка.

– Ну-ну, пришел к вам на свидание, и что дальше?

– Ой, ну зачем вам это?

– Мне надо. Я отчего-то очень прикипел к вашему семейству. А дальше?

Автобус остановился, и Аллочка спрыгнула на своей остановке. Ей очень не хотелось, чтобы этот симпатичный мужчина в подробностях узнал все детали того вечера. Но Кареев ловко спрыгнул за ней следом, взял ее за локоток и, шагая рядом, допытывался:

– Продолжайте. И что же?

– Какой вы! Ну пришел, потом мы с ним посидели за столом, послушали музыку…

– Выпили?

– Совсем даже нет. Я не пью у себя дома с незнакомыми мужчинами, а Псов был еще не знакомым. Ну, а потом я… пошла… Матвей что-то уронил у меня в комнате, и я пошла посмотреть, не хрустальную ли вазу он разбил. Пришла, глядь, а Псова нигде нет. А тут Гутя с ребятами мне говорят, что он на балконе и уже убитый, – через силу вымолвила Аллочка, изменив кое-какие обстоятельства.

– Так, выходит, Гутя с ребятами были дома? И не слышали, как стреляли?

– Да нет же! Их не было дома. Они пришли потом, разбудили меня…

– То есть вы пошли посмотреть вазу, наклонились, а едва прислонились головой к полу, как вас срочно сморил сон, так?

– Ну, конечно! Вот видите, вы и сами догадались, – обрадовалась Аллочка. – А потом нас долго таскали по милициям, расспрашивали, мы по двадцать раз писали одно и то же, короче, столько натерпелись. А дело закрыли, решили, что это баловались мальчишки на стройке и пуля совершенно случайно попала в Псова.

– Ну, может, так оно и было?

– Несколько раз? У него было не одно пулевое отверстие, а несколько. Вот и пришлось копать самим. Это же наш дом, нам здесь жить, а если мы ничего толком не узнаем? Как жить-то? Да и потом… Они ведь и меня подозревали…

Кареев с пониманием закивал.

– И запомни, это твой последний шанс, – втолковывал Худоногов Толику.

После признания коллеги об утере оружия шеф чуть было не стер несчастного в порошок. Он готов был вышвырнуть его из квартиры, но та площадь, к сожалению, принадлежала провинившемуся. Правда, чего греха таить, Толик исправно потрудился, заглаживая свою вину, и только поэтому шеф дал ему еще один шанс.

– Только поэтому, ты меня понял?! – кричал он ему в самое ухо. Толик ежился, но терпел, а куда теперь деваться – увяз коготок. – Значит, вот тебе. Серьезная вещь… Да осторожно ты! Чего открываешь-то?! Это ж яд голимый!

Толик отсел в другой угол комнаты.

– Не бойся, он закрыт плотно, сам на людей не кидается. Слушай внимательно – улучишь момент, подсыплешь этой заразы в суп…

– А в котлеты можно? Аллочка такие зверские котлеты жарит, чего там только нет – там соль ложками, лук, капуста зачем-то, понапихает всякой дряни, а мяса положить еще ни разу не догадалась. Вот я туда и сыпану, все равно все жалуются, что котлеты – чистая отрава.

– Давай в котлеты. Слушай дальше. Это замедленного действия препаратик. Поэтому, когда все отужинают, ты спокойненько объявляешь: «Уважаемый господин Неверов Ф. Л.! Вся ваша семья с аппетитом отужинала ядом, через три часа начнутся адские мучения. А посему предлагаю вам чистосердечно рассказать про ваш тайничок».

Толик спрыгнул со стула и принялся яростно жестикулировать.

– Ну ты отсто-о-ой! После того, что я скажу, ты, конечно, может, когда-нибудь и найдешь тайничок, только это меня уже не обрадует! Ты не знаешь этого Неверова Ф. Л.! Он же меня… Он меня – в морг! Он же хирург, у него в крематории блат! Так меня живьем в урну замуруют!

Почему-то Худоногова злило, что Толик никогда не дает ему высказаться до конца. Ладно бы сам додумывал, а то не выслушает как следует, а потом после него такие поленницы!

– Не перебивать! – рявкнул он и, чуть успокоившись, пояснил: – Неверов тебе все расскажет. Сам. Потому что у тебя будет еще и вот этот пузырек, видишь? Только склянки не перепутай.

– А это что такое?

– Это противоядие. То есть ты сначала травишь все это милое семейство, а потом предлагаешь им излечиться, дошло? Да, чтоб ты знал, это никакое не противоядие. От этого яда ничего не спасет.

– Это что, выходит, я обмануть людей должен?

– Да нет же, дурень! Облегчить им кончину. И еще – сам-то не жри ядовитые котлеты, а то я тебя знаю: как мясо увидишь, так тебя никаким ядом не остановишь. Иди.

Толик смотрел в потолок. Он думал. Конечно, не хочется травить Неверовых. Он уже к ним вроде как привык. И опять же, всегда можно перекусить. И Аллочка уже не такая страхолюдина, особенно после того, как сходила в парикмахерскую…

– Чего сопли ажуром развесил? Жалко небось? Прикормили? Неужто не хочется настоящим мужиком стать, а? Чтобы деньги в кармане хрустели? Чтобы, как белый человек, на порядочной иномарке, или ты патриот?

Толик молчал, какой толк разговаривать с этим кабаном? А может, и правда – деньги рекой? Ну, пусть не рекой, пусть тонюсеньким ручейком, да черт с ним!

– Ты сильно-то не расслабляйся, собирайся давай, – скомандовал Худоногов, и Толик поднялся.

– Да! И учти – если на этот раз у тебя ничего не получится, я в тебя самолично этот яд втромбую, понял? У тебя только два варианта – или они, или ты.

«Как скажешь – или они, или ты. Если у меня ничего не получится, так это ты весь свой яд сам и сожрешь. У меня и правда только два выхода», – с обидой подумал Толик.

Варька чувствовала себя неуютно. Она всегда немного смущалась, когда в доме находились посторонние, а эти строители уже который день топчутся по квартире и работают только под пристальным надзором, стоит только отойти, как они тут же объявляют перекур, причем дымят прямо в квартире, ничуть не беспокоясь, что хозяева все сплошь некурящие! Вот, пожалуйста – Кареев поехал с Аллочкой отвозить котенка, а работники уже четвертый час качают головами и не знают, на какой клей лучше сажать обои в коридоре.

– Мам, ну иди хоть ты им скажи! Ну чего они тянут? Ведь остался один коридор, там и клеить-то всего ничего, – нервничала Варька.

– Ай, да пусть торчат! Если уж их прорабу на все начихать, я завтра же такую телегу в их фирму накатаю! Сегодня же!

– Мам, сегодня нельзя, сегодня суббота, – вздохнула Варька.

Гутя металась по квартире, как разъяренная львица. Ведь ясно же сказала Аллочке, что она сегодня на кухне, а та умотала куда-то с утра пораньше, да еще и прораба с собой утащила. Ну, конечно, разве она сейчас домой заявится? Эх, жалко! У Гути на Кареева Олега Петровича такие планы были! Ведь скольких людей она соединила, а свою семейную жизнь так и не устроила. Гутя не была привередой, но и без чувств выходить замуж какая радость. А вот теперь ей повстречался тот, кто отвечал всем ее требованиям. И что же? Его немедленно увела родная беспутная сестрица. Она же ей сосватала Толика! Кстати, а чего это Толик не появляется второй день? То сидел здесь чуть не сутками, а как только он нужен, так нет его! И кто теперь за его невестой приглядывать будет?

– Варь, а Толик не приходил? – спросила Гутя Варю, которая давно толкалась у плиты.

Чего уж и говорить, дочь у Гути золотая. Девчонка никогда не выясняет, чья очередь кашеварить, а просто берется за нож. В хорошем смысле слова.

– Не было. Он как позавчера с животом убежал, так и по сей день. Гутя, а где он живет? Может, к нему сходить, навестить?

– А чего ты меня спрашиваешь? Я не знаю.

Варька высунула из кухни хитрую мордашку:

– Мам, а чего это твои женихи не выдерживают сертификации? То погибают в самый ответственный момент, то убегают и даже адреса не оставляют.

Гутя обиженно надула губы. У Варьки с Фомой уже стало как бы хорошим тоном издеваться над профессией матери.

– Толик, между прочим, не мой клиент. Он сам притащился. Вообще парень достаточно безответственный. Мало того, что он отбил Аллочку от приятного молодого человека, так он еще и не женился на сестре!

– О чем прения? – появился из ванной свежевыбритый Фома. – Ну как, Гутиэра Власовна, разрулили ситуацию с Поросюками?

И почему это он всегда сомневается в ее способностях?!

– А как же, – кокетливо поправила прическу Гутиэра. – Опытная женщина, это вам не стакан семечек! Кстати, Фома, ты как единственный мужчина в нашем доме должен стукнуть кулаком по столу и немедленно заставить строителей закончить ремонт. Ну что же в самом деле, сколько можно!

Фома поплелся в коридор. Он не слишком любил стучать по столу, но находиться в разрушенном доме тоже не улыбалось. А уж если, кроме него, никто и прикрикнуть не может, что ж, он стукнет по столу.

– Ребята, а чего вы делом-то не занимаетесь? Здесь работы-то на полчаса максимум, – вежливо намекнул им Фома на длительный перекур.