Маргарита Южина - Свадебный марш на балалайке

– Мам! Ну не перебивай! – снова взбрыкнул Макс и уставился на Дусю. – И чего дальше?

– А то ты не знаешь! Дальше твоя матушка перепугалась милиции и решила потихоньку избавиться от слишком умного Алекса. Так ведь, Марфа Николаевна? Взяли и траванули его димедролом.

– Так а чего делать-то было?! Нешто я свое чадо в каталажку упеку?! Знамо, надо было успокоить Иваныча. А он еще подозрительный такой был в последнее время – прежде чем кусок в рот положить, десять раз его понюхает, лизнет, будто бы димедрол пахнет по-особенному как-то. Я уж столько мучилась, а потом углядела: бутылку пива он откуда-то приволок и, главное, таскается с ней, с открытой! Ну тут уж я не сплоховала – как только он ее из рук выпустил, я сразу туда горсть таблеток – хрясь! И все дела. Так и задохнулся сердешный. А ведь еще мог бы жить да жить, молодой был… – Повариха, забывшись, принялась причитать и протирать глаза платочком.

– Мам! Ну ты чего-то совсем! – снова взвыл Макс.

– Да я ничего, ничего. А дальше-то чего было? – теребила теперь она Дусю.

– Да ничего не было дальше. Все. Я все раскрыл, – развел руками Филин и неожиданно закончил: – Ты, Ксения, решай с ними сама. Я вон тебе сколько помощников нагнал, свидетелей разных, а я – все! Не могу больше здесь оставаться. Я домой поеду, к маме. Кстати, никто не видел, куда это я свою коллекцию гусениц задевал?

– Дак поди-ка вылупились твои гусеницы, бабочками сделались, чего ж им всю жизнь в червяках? – рассудила Марфа Николаевна. И откровенно польстила: – Чего уж о насекомых, когда ты сам-то, вон какой… гусеницей был, а теперь прям тебе махаон!

И пока присутствующие хлопали открытыми ртами, придумывая новые комплименты сноровистому сыщику, он не спеша удалился к себе в комнату, вызвал по телефону такси и отбыл – подальше от роскошного и страшного особняка. Задержать его никто не осмелился.

Уже стоя возле дверей собственного дома, он вдруг отчетливо понял: как же он соскучился! По своей, пусть не совсем просторной квартирке, по ванной, где он еще совсем недавно топил игрушечного мотоциклиста за его недостойное поведение, по мягкому розовому маминому халату, который та все время подсовывала ему, когда отключали отопление… И ничего, что мама теперь не будет подавать ему кипяченое молоко в постель и рваться в ванную, чтобы помыть сыночку уши, в конце концов у нее теперь своя семейная жизнь, где и ему отыщется место.

Олимпиада Петровна открыла двери немного недовольная.

– Дусенька, сынок! Сколько раз мамочка тебе говорила, чтобы ты не шатался так поздно! Немедленно мойся, я тебе вскипячу молока, и ты сразу в кровать. Да! И не забудь хорошо промыть шею!

На следующий день за накрытым столом Дуся рассказывал про свои приключения разомлевшему от стопочки Макару Семеновичу. Мать капустницей порхала по кухне и не успевала наполнять тарелки. Она только урывала минуточку, чтобы присесть, наглядеться на такого мудрого, сообразительного сына, и снова кидалась к сковороде с котлетами.

– Так, говоришь, этот Макс ее придавил? – мусолил криминальную историю Макар Семенович, хрустя огурцом. – А как он ее туда… ну запихал-то, под колеса, как он девчонку? Ведь это ж умудриться надо!

– Это она случайно кинулась, а тот пьяный, понятное дело, – важно размахивал вилкой Дуся и думал: попробовать ему пятьдесят граммов винца или мама будет ругаться?

– Нет, погоди… А ты говорил, он поехал куда-то… Ну охранник-то. А зачем он поехал? Сидел бы себе да пил! У него водка кончилась? – допытывался супруг матери.

– Ой, да и ладно, бог с ними, – отмахивалась Олимпиада Петровна. – Дусенька, детка, убери руки от рюмки! Мамочка сердится! Макар, ты уже третью котлету жуешь, куда в тебя лезет?

Дуся жевал уже пятую, но маменька все подкладывала ему новые и заглядывала в сонные сыновние глаза. А Дуся не спал, он думал. С одной стороны, ему было приятно, что у него спрашивают разъяснения, а с другой – было немного обидно, ну чего ж, черт возьми, этот Макар Семенович не верит, что Дуся дело раскрыл. Ну да, остались у него какие-то нестыковки, ну так это же издержки производства, теперь уже никто не скажет, что там говорила Алексу Плюшкина и как все было на самом деле: Воротилов мертв, Плюшкина тоже, а единственный свидетель, он же преступник, забыл все тонкости в похмельном угаре!

– А девушка эта… любовница Воротилова? – вспомнил Макар Семенович, но тут, видимо, у матери взыграла спящая ревность, и она сбила супругу все мысли.

– Девушка! Санька-то был уж седой вовсе, а все ему девушки! Ну прямо смешно, ей-богу! Нет бы ровню себе найти, меня бы пригласил…

Слова Олимпиады Петровны заглушил звонок в дверь. Женщина легко подскочила и понеслась греметь замками.

– Дусик… Это к тебе… Ну, знаешь… Я и не думала, что ты такой любитель экзотики!

Ксения сидела дома перед раскрытым окном, задрав ноги на подоконник, и курила. Она никуда не спешила, никого не ждала. Она была одна. Еще вчера ночью приезжала милиция и увезла Макса с Марфой Николаевной, и Ксении не хотелось думать, правильно ли она сделала, что позволила их забрать. Она уже очень давно хотела так вот посидеть в тишине, в одиночестве и ни о чем не думать. Казалось, появись сейчас кто-нибудь в этой комнате, и Ксения разобьет о затылок несчастного статуэтку пудового слоника.

– А вот и я-а-а, твой бра-а-атик! – всунулась в двери обросшая голова Филина. – Ксюша, мы, оказывается, усадили за решетку не совсем тех. У меня появились новые све-е-дения.

Ксения поспешно скинула ноги, приняла достойную позу и пристально вгляделась в лицо родственника.

– Евдоким, а может, ты того… переигрываешь? Ну как же не тех? Они и сами во всем признались. И когда у тебя эти сведения появились? Может, приснилось чего?

– Нет, Ксюша, слушай.

Дуся уселся на соседнее кресло и тоже, как только что Ксения, закинул ноги на подоконник.

– Ко мне приходила гадалка, – понизив голос, сообщил он и победно уставился на сестру.

– Я рада, – осторожно ответила та, ожидая теперь чего угодно. – Она нагадала тебе еще целый ворох смертей? У нее, похоже, смертельный имидж. Или она вылила тебе из воска лицо преступника?

– Все гораздо хуже!

Неизвестно, где взяла гадалка адрес Евдокима, но, появившись на пороге его родного дома, она по-свойски оттолкнула в сторону Олимпиаду Петровну и прошлепала в грязных ботах прямо на кухню.

– Ну вот, я думала, что уже не отыщу тебя! – радостно захлопала она себя по крутым бедрам. – Сидишь, значит, кушаешь? А в вашем особняке черт-те что творится! И разобраться некому!

Внешность гадалки впечатляла: половина юбок с китайского рынка переместилась на ее необъятную талию, несколько кофт заменяли ей куртку, а на голове красовалось несколько штук разномастных платков, сдобренных вороньими перьями. Сразу было понятно, что дама упрямо пытается сыграть цыганку, но у нее для этого слишком много фантазии. Вместо жгучей представительницы славной нации перед Дусей высилась куча пестрого тряпья. К тому же многослойную шею женщины украшали несколько рядов железных цепей, а, как известно, цыгане железо как предмет украшения не уважают – предпочитая простенькое золото.

– Вы раздевайтесь… – первым пришел в себя Макар Семенович. – У нас тепло, отопление забыли отключить, так что батареи шпарят как в преисподней. А у вас небось уже не греют?

– Я не про отопление пришла говорить! – грозно сдвинула брови предсказательница и уселась за стол, на место Олимпиады Петровны. Хозяйка покрутилась, повертелась и пристроилась возле плиты, благочестиво сложив руки на брюшке.

Макар Семенович, дабы умаслить грозную гостью, быстренько налил ей стопочку, а потом еще одну, и еще для душевной беседы. Когда бутылочка закончилась, а Олимпиада Петровна побежала за следующей в ларек, дама разговорилась.

– Ты помнишь, как прогнал меня? – обратилась она к Евдокиму. – А я ведь вам точно говорила – смерти надо ждать! Честно тебе откроюсь: я вообще-то всем так говорю, люди пугаются и начинают отдавать сколько ни попросишь, но у вас-то!.. Я даже сама испугалась, как это я верно предсказала! Я вообще-то гипнозом владею. Еще от бабушки мне этот удивительный дар достался…

– Да какой там гипноз?! Брехня! – взвился Макар Семенович, который уже успел набраться и теперь никаких гипнозов признавать не собирался. – Ничего вам от бабушки не досталось, вот и ходите, дурите людей!

– Ну да, ну не достался, что ж делать, – не стала спорить гадалка. – Не гипнозом – я другим беру. Бабка у меня весь век в деревне прожила, среди травок разных, ну и меня научила разбираться. Так я, бывало, травку умную заварю…

– Не верю я в умные травки! – долбанул по столу кулаком хозяин.

– Ну и дурак, – не испугалась гадалка. – Травки есть, теперь их наркотой или еще чем зовут. Действуют травки-то. Запаришь, бывало, букетик, а потом попить человеку дашь, а он тебе такого наговорит… Только надо знать, чего и сколько, можно и на тот свет отправить, не знаючи-то.