Ксения Зацепина - Благороднейший жулик, или Мальчишкам без башенки вход запрещен!

Вернулась я в больницу около одиннадцати. На улице светило такое же яркое солнце, как и вчера, освещая всю палату. И когда я зашла, даже не поняла, кто пришел к Рафе в гости. Внутри было так светло, что резало глаза.

– Здравствуйте, – промямлила я, разглядывая парня.

Посетитель был около двух метров ростом, явно натуральный блондин и с очень красивой фигурой. Коллега, пронеслось у меня в голове, и тут же передо мной встала картина похорон, где он тоже присутствовал. Кажется, это он привозил тетю Валю из больницы. Теперь все ясно.

– Рэмбо, – довольно улыбнулась я, радуясь своей хорошей памяти на лица.

– Добрый день, Варвара, – засмущался парень, потупив светло-зеленые, как сапфир, глаза, – но лучше Михаил или Миша.

– Миша, – смиренно повторила я, и мы пожали друг другу руки, как будто присутствовали не в больнице, а на приеме у австрийского посла.

Я никогда не чувствовала себя комфортно рядом с друзьями Невского. Наверное, потому, что общих тем для дискуссий у нас не было. Я и его друзья почти не разговаривали, если не учитывать «привет» и «пока». Вообще каждый считал своим долгом высказаться, что мы даже не смотримся парой. В итоге они все оказались правы. И теперь я невероятно счастлива еще и потому, что мне не придется выслушивать все эти долгие и скучные разговоры Невского и его очередного однокурсника про футбол, хоккей, сумасшедших баб за рулем и поправки к конституциям разных стран.

Со знакомыми Игоря я держалась на расстоянии, дистанционно-отстраненно. Так, как ведут себя телохранители или ассистенты. Вроде бы я была в комнате, но напрямую ко мне обращаться не стоило. Но как обходиться с друзьями Рафы, я пока что не представляла. Стоит ли снова превращаться в Снежную королеву или можно вести себя по-братски, шутить и хлопать по спине?

По спине Мишу мне захотелось хлопнуть сразу же, как только я его рассмотрела. Там была такая спина, от которой бегут мурашки и хочется увезти эту спину и все, что к ней прикручено, к себе домой. Нет, наверно, обниматься и прикасаться пока не стоило. Мало ли, я ведь хочу показаться девушкой приличной. И на этот раз мне бы очень хотелось понравиться товарищам-коллегам своего парня.

– Надеюсь, вы не против, что я к вам забежал? – Миша стеснительно уселся на кресло, сперва предложив его мне. Я отказалась, поставила принесенные вещи в пакете на тумбочку и уютно устроилась на постели около Рафы.

– Мишка, не городи ерунды, – отреагировал больной и прижал меня к себе. Я чувствовала на шее его горячее дыхание и понадеялась, что Миша недолго у нас задержится. Все-таки я тоже человек и не могу долго сдерживать свои эмоциональные и телесные порывы. – Миха забежал, чтобы рассказать нам, что произошло с Зоей. Помнишь, вчера вечером я спрашивал, интересно ли тебе об этом услышать?

Я наморщила нос. А, да. Было. Мы уже почти засыпали, когда Рафе пришло сообщение от друга. Друг хочет на днях зайти и поведать нам сагу об этой брюнетистой гадине. Только вот я не предполагала, что «на днях» случится так быстро.

– Это вы вызвали полицию? – Я перевела любопытный взгляд на Михаила.

– Я, – кивнул он, – Рафа толком ничего не объяснил, но я уловил главное. Милая едет на дачу к Князевой, где есть оружие. И Варе угрожает опасность. Он четко дал понять, что ты ему дорога и лучше он ошибется в своих догадках, чем рискнет твоим благополучием. Я тут же связался с друзьями из отдела и попросил срочно вызвать ребят из спецназа.

Мои губы сами собой растянулись в счастливой улыбке, и я оглянулась на моего рыцаря. Он, как будто был ни при чем, глядел в окно на яркое солнце.

– Ага, понятно, – протянула я, не сумев совладать со своей радостью. Я все еще по-идиотски улыбалась, словно была умственно отсталой. – Они ее быстро поймали?

– Одна машина остановилась у дома, другая последовала за «Жуком». Парни увидели, как она отъезжает от дачи. Погоня была недолгая, минуты четыре. А когда ребята преградили ей дорогу своим авто, Милая бросила «Жука» и пыталась скрыться в лесу.

Я представила эту картину: Зоя, визжа и размахивая руками, бежит в лес на каблуках. Ее ловит здоровенный детина в маске, перекидывает через широкое плечо и кидает в багажник.

Сказка. Жаль, я это пропустила!

– А как все началось? – подал голос Рафа.

А все началось с мыслей Зои по поводу того, как добры и щедры некоторые клиентки «Наимы» бывали к танцорам клуба. Счастье, как говорится, не в деньгах, но когда они есть, как-то легче переносится, что счастье не в них. Двести, триста долларов, шестьсот, иногда тысячу… Вот что уносили с собой парни пару раз в месяц всего лишь за то, что вертели своими накачанными задницами перед наштукатуренными мордами этих богатых стерв.

Зоя видела, как один из мальчиков «Наимы» появлялся с новым цифровым фотоаппаратом, другой покупал самый навороченный смартфон, третий брал неделю отпуска и ехал куда-нибудь в Финляндию или Швецию. И эти доходы не облагались налогами и были жирным бонусом к постоянной зарплате стриптизеров.

Не то чтобы Зоя завидовала этим улыбчивым и милым на сцене и совершенно хмурым и неинтересным за кулисами парням. Девушке просто было обидно, что они ни за что получили неплохие чаевые, когда она, менеджер клуба и администратор по совместительству, должна была пахать гораздо больше, чем эти недоделанные Барышниковы[4].

Все, чего хотела Милая, – это накопить достаточную сумму, уехать куда-нибудь под Москву, построить уютный домик и наслаждаться жизнью. Девушке никогда не нравилась столица, еще с того времени, как тетя Лиля притащила 13-летнюю девочку в этот жуткий и грязный город. Родители Зои погибли, когда ребенку было всего четыре года, и тетка со стороны матери взяла все обязательства по воспитанию на себя. Приехать в Москву ее заставила нужда в средствах, но не только. Тетя Лиля, как и миллионы других ищущих богатства, думала, что Москва примет новеньких с радушием и даст заработать на новую квартиру, машину и, возможно, ежегодные поездки в Крым или в лучшие советские санатории.

Однако подлая Москва не собиралась осыпать Лилю и Зою деньгами. Тете-мечтательнице пришлось долго и упорно работать, чтобы оплачивать ту жизнь, за которой они сами приехали. Племянница же глупостями не страдала и не увлекалась идеями, которые имелись в головах ее сверстниц. Зое не нужна была большая любовь или модные туфли, ей не хотелось краситься тушью и побыстрее начать носить бюстгальтер. Девочке просто хотелось устроить свою жизнь так, чтобы не видеть толпу в метро, не вздрагивать всякий раз, когда ночью под окнами воет машинная сигнализация, и не искать, где купить продукты подешевле.

Зоя откровенно не понимала, зачем тетка притащила ее в Москву. И не раз задавала ей этот вопрос, в ответ на который из года в год слышала одно и то же: «Твои родители всегда мечтали, чтобы у тебя было хорошее, перспективное будущее. А разве можно найти такое будущее у нас в Махаоновке? Там всего-то пять тысяч населения, даже университета нормального нет. А тут!.. МГУ, МГИМО… столько всего! Поступай не хочу!» К сожалению, тогда тетя Лиля еще не знала, что поступить в эти университеты без взяток в пять нулей или связей нереально.

Слава богу, Зоя рано поняла, что возвращаться им некуда. Вот он, новый дом. Столица – постоянно чужая, холодная и пасмурная. Но делать нечего. Придется выживать тут, ходить в местную школу, заводить дружбу с местными подростками и знакомиться с территорией.

Когда девочке исполнилось пятнадцать, тете Лиле резко стало плохо. Когда боль терпеть было уже невыносимо, она отправилась в поликлинику, где ее направили в какой-то большой и дорогой центр. Через неделю стало известно, что у любимой тети рак легких.

Почему легких? Этого Зоя долго не могла понять. Ведь тетя Лиля не курила и всякими токсинами не дышала. «Так, значит, на роду написано», – ответила ей тетка и, купив таблетки, продолжила работать на обувной фабрике секретарем.

Сначала Лиле стало лучше, затем хуже, потом опять лучше. Делать операцию врачи ей не советовали. Но и прекращать пить таблетки ей было нельзя.

Самое страшное событие в жизни юной Зои случилось прямо на Новый год. Второго января тетя Лиля умерла, и Милая долго не могла прийти в себя. На целом свете у нее не осталось ни одного родного человека. Конечно, потеря родителей тоже заставляла Зою печалиться и горевать, однако маму и папу она помнила плохо. А вот тетя Лиля вырастила племянницу, хотя могла с чистой совестью отдать девочку в детдом. К тому же мамина сестра пожертвовала своим будущим ради будущего Зои, продав двухкомнатный домик с баней и сараем.

Похоронив тетку, девочка собрала все деньги, что были дома, и стала анализировать ситуацию. Тетя Лиля говорила, что отец Милой тоже любил все анализировать. Оставшихся от тетки средств хватит еще на год, но вот когда они закончатся, помощи ждать будет не от кого.