Наталья Александрова - Страсти ниже плинтуса

От кофе прибавилось бодрости, и я собралась уходить, сердечно распрощавшись с Тофиком. И пошла себе, помахивая сумочкой, глазея по сторонам, поскольку торопиться мне было совершенно некуда. Хотелось подумать над тем, что случилось, хотя, как я уже говорила, это занятие всегда давалось мне с большим трудом. Прошла я совсем немного, как вдруг заметила за спиной какое-то движение. Я уронила сумочку и, присев, незаметно оглянулась. Народу на проспекте было немного, у себя за спиной я отметила троих. Старичок с сеточкой, у него там были продукты, тетка с рыжей «химией» и мужчина невысокого роста в рубашечке в полоску. Я решила, что от переживаний малость сдвинулась по фазе и теперь пугаюсь собственной тени, но убыстрила шаг. По дороге я прислушивалась к себе и вдруг ощутила пристальный взгляд в спину. Я остановилась перед витриной и внимательно оглядела проспект. Рыжая тетка свернула в переулок, вместо нее вышла старушка с пекинесом. Этих я отмела сразу, поскольку знала и бабку, и собачку — они вечно торчали на улице в любую погоду.

Чувство тревоги, однако, не проходило. Бабка отстала, потому что ее пекинес решил пообщаться с таксой. Такса бегала по улицам сама по себе, хозяин виднелся далеко сзади. Я пошла дальше, делая усилие, чтобы не спешить.

Следующим отпал старичок. Он потоптался на ступеньках магазина и вошел внутрь. Из магазина выскочил подросток в широченных штанах и кепке козырьком назад, налетел на мужичка в полосатой рубашечке, не извинился, да еще и обозвал как-то. Обычное дело, ничего особенного. Удивительным было то, что мужичок никак не отреагировал. Подросток был хиловат, такому за хамство по затылку дать — плевое дело, а этот мужчина молча проглотил оскорбление.

Тут я поймала себя на излишней мнительности и задумалась: а куда я, собственно, иду? Что я болтаюсь здесь по своему району, когда ясно, что ничего хорошего я не выхожу? Да еще это неприятное чувство, как будто спину сверлят недобрым взглядом.

Подросток обогнал меня и демонстративно осмотрел с ног до головы. Молод еще так пялиться, хотела я крикнуть, но решила не связываться. Я свернула в переулок и осторожно оглянулась назад. Тип в полосатой рубашке свернул тоже. Все ясно, я не сумасшедшая, у меня нет мании преследования, просто папаша, черт бы его побрал, приставил ко мне слежку. И ведь как нагло себя ведет, совершенно не скрывается! За дуру меня держит. Эх, Вовчика бы сюда, он бы живо ему объяснил, что девушек преследовать не рекомендуется, можно и нарваться. Но Вовчика в обозримом пространстве нету, так что обойдемся своими силами. А в общем, этот тип мне не особенно мешает, потому что пойду я сейчас ночевать к свекрови. Время позднее, я устала, столько всего за день случилось. Так что самое умное, что я теперь могу сделать, — это выпить чаю и завалиться спать. Я повеселела и убыстрила шаг. Свекровь встретила меня заискивающей улыбкой.

— Танечка... А Кирюши дома нет...

— Это ничего, — ответила я, — мне ваш Кирюша не нужен.

Выяснилось, что некоторые мои вещи свекровь все же не выбросила, не успела. Или побоялась объяснений с тетей Галей. Поэтому мне был выдан халат и старая пижама. Я застирала брюки, причем пятно от помидоров не отошло полностью, потому что у свекрови в доме не было приличного пятновыводителя, и появилась на кухне.

— Поужинаешь со мной? — вкрадчиво сказала свекровь, ставя на стол тарелку с неизменным пюре, только котлетки на этот раз были рыбные.

Есть мне после шашлыков Тофика совершенно не хотелось. А хотелось пить, потому что соус был очень острый. Я отказалась от рыбных котлеток и налила себе чаю, причем вместо заварки достала из шкафа пакетик «Липтона». Кто ее знает, эту свекровь, в глаза заглядывает, а сама добавит в чай отравы какой-нибудь. Свекровь пожевала губами, потом опустила глаза и вынесла из своей комнаты коробку шоколадных конфет с ужасающими цветами на крышке. Коробка была запечатана. Я отогнала возникшее перед глазами видение: свекровь, высунув язык от усердия, одноразовым шприцем впрыскивает в каждую конфету цианистый калий. Или мышьяк. Или сильное сердечное лекарство. А потом аккуратно заклеивает коробку.

И только когда она сама съела конфету, я тоже решилась отведать одну. Береженого бог бережет!

Чтобы в кухне не висело напряженное молчание, я включила телевизор. Передавали криминальные новости. С жизнерадостным видом, как будто сообщал очень приятные вести, мордатый ведущий произнес:

— По сообщению пресс-службы городского управления внутренних дел, сегодня в ходе проведения операции «Перехват» сотрудниками милиции была остановлена автомашина с четырьмя пассажирами. Пассажиры пытались оказать сопротивление, милиционеры были вынуждены применить табельное оружие. В результате перестрелки один из сотрудников милиции ранен, двое пассажиров остановленной машины убиты, двое задержаны. В одном из убитых удалось опознать Бахыта Вадуфова, известного чеченского боевика, на совести которого участие по меньшей мере в четырех террористических актах...

Окончания передачи я не увидела, потому что свекровь переключила телевизор на другой канал, где шла ее любимая передача «Аншлаг».

Ну вот, журналист Леонид Погорельский отомщен. И я этому хоть немного посодействовала. Свекровь уставилась в телевизор с каменным выражением лица.

Так мы сидели и мирно чаевничали, пока не позвонил Кирюша. Свекровь вышла поговорить, потому что у них в квартире только один аппарат — старого образца, похоронного черного цвета, из довоенной пуленепробиваемой пластмассы, укрепленный на стене.

— Кирюша на даче с друзьями, — сказала она тихо, — уже поздно, он приедет утром...

— Ну-ну, — хмыкнула я, — вы хоть сказали ему, что я жива?

— Д-да...

Ни черта она ему не сказала, побоялась, что сын примчится домой и мы помиримся. Я мысленно пожелала свекрови всего наихудшего и отправилась спать. Осторожно посмотрев с балкона, я заметила того типа в полосатой рубашке, он курил на детской площадке, поглядывая на наши окна. Неужели всю ночь так просидит? Ох, и тяжел хлеб филера...

Утром я спала долго — сказалось переутомление последних дней. Когда встала, оказалось, что свекровь уже убралась в свою библиотеку. Моего муженька дома не было, совсем ушел в загул. Абсолютно точно, что время он проводит не с друзьями, а с девицей, с той самой, которую я видела. Не спрашивайте, с чего я это взяла, — знаю, и все. Впрочем, по сравнению со всеми моими неприятностями эта — самая мелкая.

Я выползла на кухню, чтобы выпить кофе. Оказалось, что кофе в доме нету. Свекровь его не пьет, так что покупала кофе всегда я. Такой в общем-то пустяк расстроил меня. Я порыскала по шкафам и нашла у свекрови кофейный напиток «Бодрость». На этикетке утверждалось, что энный процент кофе там все же присутствует.

Производители безбожно врали. Напиток по внешнему виду напоминал жидкость, в которой покойный мой сосед дядя Витя мыл кисти, а пахнул клопами. Чтоб свекрови на том свете каждое утро такое подавали! Страшно злая, я выглянула в окно. Вчерашнего типа в полосатой рубашечке не было видно, зато на детской площадке на скамеечке расселся молодой человек самого беззаботного вида. Он держал в руке банку с пивом и лениво поглядывал по сторонам. Слишком лениво, и за пять минут ни разу не отхлебнул из банки. Одет он был в чистые джинсы и такую же рубашку.

Я работала в аптеке и научилась прилично разбираться в человеческой природе. Такие аккуратные молодые люди не сидят поздним утром на лавочке, попивая пивко. Они с утра пораньше мчатся на работу, а пиво пьют вечером, в клубе или в пивном ресторане, на худой конец — в уличном кафе.

Стало быть, этот парень в джинсе заступил на место того, вчерашнего, в полосатой рубашке. Я так разозлилась, что чуть не грохнула о стену чашку с кофейным напитком.

Ну что, что им всем от меня нужно? Почему они не хотят от меня отвязаться, не хотят поверить, что я ничего не знаю, ничего не видела? Занесла же меня нелегкая в ту проклятую квартиру! Я ведь была там всего какую-нибудь минуту и ничего не успела разглядеть! Как только заметила Сергея с его бабой — меня оттуда как ветром сдуло! А эти козлы не верят, чего-то от меня требуют!

Я вспомнила багровое лицо типа в сером костюме, который допрашивал меня в комнате над гаражом, вспомнила злобный взгляд его красных, выпученных глаз, вспомнила, как он орал, брызгая слюной: «Список! Где список!»