Дарья Донцова - Любимые забавы папы Карло

– Не говори Володе, – взмолилась Вера, – он мигом скажет: «Миша не годится для эксперимента», и запрет мальчика в психушке. Я вижу, что он не в себе, но ведь тихий, никому не мешает. Давай попробуем сами справиться с ситуацией.

У Марфы был сын, горячо любимый ребенок, поэтому она, хорошо понимая Веру, согласилась.

– Ладно, еще не вечер. Составлю особую программу.

И тут Вера добавила:

– Если Володя отнимет у меня Мишу…

Марфа сочувственно вздохнула, но Попова внезапно закончила фразу:

– …он заставит меня еще раз родить. Ей-богу, я не способна на этот подвиг. Володя сказал, что двух детей хватит для эксперимента. Но одного мало. Ужасно! Я умру! Не вынесу ни беременности, ни родов, не хочу! Поэтому пусть Миша как можно дольше сидит дома. Я ведь старею и скоро стану непригодной в качестве родильной машины.

Марфа вздрогнула. Значит, Вере наплевать на Мишу, мать волнует не судьба ребенка, которому следует наблюдаться у психиатра, а собственное спокойствие.

Поняв мотивы, которыми руководствовалась Вера, Марфа стала колебаться: как же ей поступить? Попытаться самостоятельно корректировать поведение Миши или, наплевав на мольбы Веры, привлечь психиатра? Вроде бы пока ситуация не была угрожающей.

Но тут в семье у самой Марфы случилось несчастье, и она временно забыла обо всем, кроме здоровья сына, у которого нашли рак. Мальчик начал чахнуть на глазах. Марфа подняла на ноги всех знакомых и выяснила: в СССР такое не лечат, но в Германии весьма успешно справляются с данной формой заболевания. Только никто ее за границу не выпустит. Марфа сначала пала духом, но потом забрезжила слабая надежда. Один из приятелей Ефимовой брался ей помочь, он мог привезти из Бонна все необходимые для курса лечения препараты, но их следовало оплатить. Немецкая сторона шла навстречу, цена на ампулы была назначена ниже некуда, но все равно сумма казалась устрашающей, и Марфа поседела от горя. Это было ужасно: знать, что сына можно спасти, и видеть, как он угасает из-за отсутствия у матери нужных средств.

И тут к ней приехала Вера.

– Я знаю, что тебе нужны деньги, – с порога заявила она, – так вот, я имею уникальные, антикварные драгоценности. Каким образом можно протащить их через границу, не знаю, но в Германии за эти комплекты отвалят огромную сумму.

– Я не могу принять такой подарок, – прошептала Марфа.

– Это плата за работу.

– Какую? – испугалась Марфа.

И тут Вера спокойно сказала:

– Слушай. Ты поменяешь Юру на Мишу.

Сначала Марфа пришла в ужас, но потом в ее голове начал складываться план, который женщины и осуществили. Ими двигала самая действенная сила: любовь к детям. Вера мечтала получить Юру, Марфа хотела спасти сына.

Драгоценности были «украдены», Юра обменен на Мишу, а потом положен в больницу со скарлатиной. Марфа расстаралась изо всех сил. Она и в самом деле заразила мальчика, чтобы отец отнес все внешние изменения на счет болезни. Операция удалась на редкость легко. Двум сотрудницам детдома, привлеченным к мероприятию, было заплачено сверх меры. Апатичный Миша равнодушно осел в интернате. Он, явно больной психически, не выказывал ни удивления, ни негодования, не задавал никаких вопросов. А очень скоро перестал общаться с кем-либо, прекратил разговаривать и был препровожден в другое заведение, где содержались дети с серьезными отклонениями.

Юра же оказался настоящим артистом, а в придачу к таланту лицедея он обладал умом и сообразительностью. Он был развит не по годам, время, проведенное в интернате, никак не сказалось на развитии ребенка. Он очень хорошо понимал, что сделали мама и Марфа, боялся снова оказаться в детдоме и изо всех сил старался хорошо играть свою роль.

Марфа получила лекарство и вылечила сына. Педиатру не очень хотелось встречаться с Верой, охотнее всего Ефимова забыла бы про аферу, но Попова один раз взяла врача за руку и сказала:

– Даже не думай уволиться. Будешь вести Юру-Мишу, наблюдать за ним. Иначе я расскажу, как ты перебрасывала драгоценности за рубеж и меняла их на валюту. Тебе мало не покажется, в тюрьму посадят. А уж если и про обмен детей сообщу, так точно диплом врача отберут.

Марфа растерянно моргнула.

– Но ведь и тебе это с рук не сойдет, – только и сумела сказать она.

– Верно, – согласилась Вера, – поэтому нам с тобой нужно рука об руку идти, мы связаны одной цепью. Молчать станем – уцелеем.

– И вы не знали, что домработница Веры, Нина, в курсе произошедшего? – спросила я.

– Нет, – ответила Марфа, – до самой смерти Поповой я считала, что только мы двое замешаны в истории, ну еще тетки из детдома, только те рты крепко заперли, уж не буду тебе рассказывать, что порой персонал в детдомах творит. Вера мне лишь перед смертью правду открыла. Очень уж она за Юру боялась.

– Почему?

Марфа поправила подушку.

– Ты дальше послушай.

Первое время все шло просто замечательно. Но потом на Поповых снова посыпались неприятности, на этот раз чудить начал Петя, и в конце концов мальчик ушел из дома. Владимир был расстроен, его эксперимент разваливался. Но Вера радовалась: наконец-то она с любимым сыном осталась вдвоем.

– Ой, я поняла! – воскликнула я. – Вот почему Юра не пустил домой больного Петю, протянул ему рубль и захлопнул дверь. Он не хотел, чтобы брат вернулся! Вот почему он еще раньше «стучал» на него родителям, рассказывал о фарцовке!

Марфа кивнула.

– Верно, но это были цветочки, ягодки созрели позднее, и они оказались хуже волчьих.

Однажды Юра пришел к Марфе домой, вечером, без предварительной договоренности.

– Что случилось? – испугалась Марфа, глядя на красное лицо подопечного и его лихорадочно блестевшие глаза.

– Я это смог! – заявил Юра и, хохоча, упал на диван.

Окончательно перепугавшись, Марфа втолкнула парня в свою комнату, заперла ее изнутри и велела:

– Быстро говори, что произошло.

И Юра начал выплескивать все помои со дна души. Он достаточно хорошо знает Эдика Малину, сына умершего пьяницы Николая, можно сказать, дружит с ним. Эдик веселый, бесшабашный, постоянно устраивает гулянки. Последней по времени была вечеринка, посвященная его уходу в армию. Юра опоздал к началу гульбища, пришел, когда все уже сильно набрались, и стал свидетелем убийства. Жена Эдика стала орать на мужа, и тут Малина схватил ее за шею, дотащил до подоконника, перегнул через него и заорал:

– Ща вниз брошу!

Любой трезвый человек на месте Юры мигом кинулся бы на помощь девушке, но Попов даже не шелохнулся. Он испытал огромное физиологическое удовольствие, слушая вопли девицы.

Эдик пнул жену, и та рухнула вниз. Тяжело дыша, Малина упал на диван, его мигом свалил сон. А Юра тихо ушел, он понял, что через какое-то время приедет милиция и не стоит оставаться в комнате.

В отделение его все же вызвали и спросили:

– Вы были у Малины?

– Нет, – равнодушно ответил Юра, – хотел зайти, да не сумел.

– А вот хозяин говорит, что видел вас, – нахмурился следователь, – кое-кто из гостей утверждает то же самое.

Попов пожал плечами.

– Думаю, они там все перепились, вот и напутали. Я с компанией днем столкнулся, в магазине, где они водкой затаривались. Эдька спросил: «Придешь?», я ответил: «Постараюсь», ну а остальные загалдели: «Тогда с собой ханку принеси». Мы только в винном отделе виделись, а потом в их пьяных мозгах все перемешалось.

– Понятно, – кивнул следователь.

Он поверил Юре, потому что участники попойки путались в показаниях, нервничали, а Попов был спокоен и уверенно отвечал на вопросы, сообщив под конец:

– Да вы у продавщицы поинтересуйтесь, она нас, наверное, запомнила. Эдик одну из бутылок на прилавке разбил, то-то лаю было!

– Хорошо, идите домой, – велел милиционер.

– А что с Эдькой будет? – поинтересовался Юра.

– Ничего хорошего, – ответил следователь, – девочка одна, Рита Семина, знаете такую?..

– Да, – кивнул Юра.

– Вот она дала показания, что видела, как Малина убивал жену. Похоже, этому Эдуарду теперь и сам черт не помощник.

Юра вышел из кабинета в приподнятом настроении. Последняя фраза милиционера словно напитала его силой. Значит, сам черт не помощник? А он, Юра, выходит, сильнее дьявола. Ну-ка, сумеет ли Попов переломить хребет ситуации?

Нечто сродни опьянению охватило Юру, откуда ни возьмись у него появилась невероятная энергия, а еще парню стало интересно, сумеет ли он выступить в роли господа бога и помочь Эдику. Поймите правильно, на Малину Юре было наплевать, хотелось закрепить на практике полученную от мамы информацию о своей исключительности. Это простые, тупые людишки дрожат от страха в своих квартиренках, а он, Юра, сверхчеловек, ему дозволено все.

Двое суток ушло у красавца Юры на то, чтобы влюбить в себя романтическую дурочку Семину и заставить ее побежать в милицию с заявлением о лжесвидетельстве.