Михаил Башкиров - Злой ГЕНий, или Сперматозоиды штурмуют…

У остальных шести в руках блеснули сукровицей заката хирургические ланцеты.

Явно готовилось групповое жертвоприношение.

Но прежде чем начать кромсать несчастного кроля, семеро неожиданно спустили штаны до пяток.

Вместе с трусами.

Задницы были явно мужского склада.

И кое-какие причиндалы, угадываемые в сумерках, тоже не вызывали сомнения.

Ближний ко мне эксгибиционист показал щуплый профиль своего болтающегося члена.

Я чуть не сказал волшебного слова:

– Не мэнээс!

Да, я узнал по случайно предъявленному «документу» того стукача-любителя, который на фуршете все пытался заложить Самсонова.

Интересно, анонимка, составленная из газетных вырезок, ушла к прокурору?

Вялый пенис и бесполезная мошонка повернулись к обреченному кролику.

Теперь, по крайней мере, я знал, как действовать в дальнейшем.

Шестеро ланцетов одновременно вонзились в жертву.

Я отвернулся от кроличьих мук.

Но Кремль получил всю картину в полном объеме.

Отсчитав ровно шестьдесят секунд, я вновь приступил к визуальному контакту.

Семеро в масках усиленно смазывали кроличьей свежей кровью то, что у них отказывалось стоять и работать.

Итак, вместо насильников-рецидивистов я получил сумасшедших импотентов из ученой среды.

Но поговорить с почти завербованным стукачом все равно необходимо.

Масконосцы и кровомазатели понесли жалкие останки кролика в муравейник.

Стукач шел последним, и умыкнуть его хилость не составило никакого труда.

Импотент со стажем и не пикнул.

Узнал и мой грозный взгляд, и увесистый кулак.

Сплошное удовольствие работать с ученым людом – ну все, буквально все понимают, как надо, и не создают лишних проблем.

Выждал, когда отряд садистов (город начал оправдывать свое двусмысленное название) отвалит подальше.

И начал собеседование:

– Ну ты, лишенец, колись, что вы тут вытворяете?

– Да ничего особенного.

– Зачем животное четвертовали?

Для повышения эффективности вопросов пришлось отвесить пинок.

– А без физического воздействия можно? Я же не кролик.

– За каждое лишнее слово будешь получать хороший поджопник.

– Понял, не мэнээс.

– Тогда погнали.

– Это Самсонов!..

– Ну что Самсонов, что?

– Это Самсонов придумал, как снимать агрессивность. Мы же из-за проклятой импотенции стали кидаться друг на друга. А так придем в пещеру и выплескиваем гнев.

– Понятно, не мэнээс, – передразнил я ученого, замаранного кроличьей и прочей нечеловеческой кровью. – Младенцев, надеюсь, не пластаете?

– Ни в коем случае. Только животных из вивария.

– Приворовываете, значит.

– А что делать?

– Да, зайцев вам настрелять слабо.

– Для разрядки ненависти нужны живые экземпляры.

– Ну, это само собой.

– Оттягиваемся один раз в неделю.

– Значит, мне сегодня повезло.

– Релаксации хватает до следующего раза.

– И давно злодействуете?

– Третий год… Как, извините, стоять перестало разом у всего научного контингента…

– Почему?

– Никто не знает. Но сначала всех поразила импотенция, а потом начали рождаться мальчики.

– От кого?

– Но вы же вроде со всеми побеседовали?

– Ладно, давай про Самсонова.

– Это Самсонов… Начали с лягушек… Глазок там выколоть булавкой… Кишочки выпустить… Расковырять анальное отверстие раскаленным гвоздиком.

– А зачем перед гнусностями живодерскими штаны-то снимать?

– Это Самсонов разработал такой проверочный обряд – вдруг у кого-то встанет.

– На кролика?

– При чем здесь кролик?.. Знаете, почему местные пещеру назвали пещерой Смерти?

– Наверное, до вас кто-то здесь извращался?

– Вот именно. Говорят, один старичок-боровичок приволакивал в пещеру разных там путников и туристов и кровь им пускал.

– Зачем?

– Для поддержания сексуальной формы. Говорят, он единственный после войны мужик в этих краях остался. Так что трудился за всех героев, павших на полях Великой Отечественной войны.

– Только не надо будить во мне патриотические чувства, не надо.

– Понял, не мэнээс.

– А ты, лишенец, анонимку-то настрочил про Самсонова?

– Пока нет. Обдумываю точность формулировок.

– Да, писать доносы с непривычки тяжеловато.

– Как первую научную статью.

– Лучше скажи, писатель анонимок… Где мне можно увидеть Самсонова в приватной обстановке?

– Да он завтра после обеда к главврачу на очный поединок приглашен.

– Какой еще поединок?

– Не на шпагах же. В шахматы.

– К Олегу Иннокентьевичу?

– У нас в Садограде два человека, сдвинутых на шахматах: Самсонов и Расмус.

– Почему-то я не встречал твоего Самсонова у дока.

– Так они по телефону играют.

– Точно, я видел вторую доску. Еще подумал – док этюды разыгрывает.

– Ну, и в честь сотой партии у них состоится, так сказать, очная встреча.

– Ладно, догоняй садистов, но только молчок. А то скажу Самсонову, как ты его заложил. Он тебе ладью, а может, и ферзя кое-куда вставит без вазелина.

– Понял, не мэнээс… Да, кстати, Самсонов мне шепнул, что утром обнаружил у себя на крыльце яблоко…

– Пронзенное стрелой, – добавил я.

– Самсонов испугался, но жертвоприношение не отменил, а только предложил провести акт не в пещере, а снаружи.

– Чтобы в случае чего могли быстро разбежаться по кустам?

– Вроде!

– Ладно, вали.

– Надеюсь, больше допросов не будет?

– Стоп. На прощание за ценную информацию хочу поделиться с тобой, лишенец, одним секретом.

– Весь внимание.

– Древнекитайские мудрецы рекомендовали от импотенции лосиное дерьмо.

– В каком виде?

– Самом свежем. Внутрь.

– Какая доза?

– Сколько влезет.

– А вы пробовали?

– Конечно. Я сюда и пришел исключительно за этим.

– Гадость, наверное?

– Отдает хвоей с можжевельником. Только смотри – этот рецепт не действует на коллектив, только строго индивидуально.

– Так я пошел?

– Валяй.

Но, сделав шагов пять, стукач, согласный даже на регулярное поедание лосиного дерьма ради возвращения мужского достоинства, приостановился.

– Варить, жарить и кипятить не рекомендую, – уточнил я.

– Извините, но я не буду даже пробовать эту мерзость.

– Не веришь в результат прописанного курса?

– Да, не верю. Вот мне вчера утром прибыли таблетки из кремлевской клиники…

– Откуда-откуда?

Я потрогал фотоаппарат.

Нет, решительно гарант Конституции одаривал всех подряд – и только мне ничего не доставалось.

– Из кремлевской клиники. Как особо ценному специалисту по выращиванию питательных дрожжей.

Стукач наконец содрал с лица уродскую маску.

– Так вот, я буду лучше принимать эти таблетки.

– На здоровье.

– В инструкции написано, что первичное улучшение наступает через полгода.

– Свежо предание.

– А лосиное дерьмо потребляйте сами!

Лишенец зло швырнул маску на тропу и побежал за импотентной процессией.

Интересно, а таблетки для стукача оплатил сам президент?

Или на это благое дело ушли деньги налогоплательщиков?

Но задать эти вопросы фотоаппарату я не рискнул.

Поднял маску.

В Пнево самогонщик из шалаша уверял, что видел, как его маломерную супругу трахал не Красавец, а Продавец велосипедов.

И почему все в Садограде рядятся под жертв Повара?

Пройдясь до поганок, заляпанных кровью невинного кролика, пострадавшего не ради науки, я натянул маску Юрода и ненароком вляпался в лосиное дерьмо.

Не пожелай ближнему…

Сунул маску в карман – авось пригодится.

Рванул напрямик к реке подмыться.

И на берегу у меня созрел авантюрный, дерзкий и неожиданный план.

Дерзкий для Кремля и неожиданный – для оплодотворителя.

Я же как бы – всю ночь в засаде у пещеры… И мой незапланированный рейд по яблочным садам окажется сюрпризом…

Перейдя реку вброд, в темпе хорошо тренированного стайера пробежался по чужим садам.

Давно я не развивал такую крейсерскую скорость.

Скрытный марш-бросок удался.

Помогла нахлынувшая темень и скромный месяц, едва обозначивший яблони да кованые барьеры.

Я сбавил темп и сбросил максимальную скорость лишь на участке филателиста, соседствующего с коттеджем доцентши.

Завидев площадку для бадминтона, я собрался отдышаться и тихонечко и незаметненько финишировать у окна доцентской спальни.

Я поднырнул под обмякшую сетку – и тут меня окликнул детский шепот:

– Дяденька, дяденька…

Восьмилетнее создание с косичками, стоя под одиноким фонарем, начало манить меня пальчиком.

– Ты чего не спишь?

– Тихо, тихо, а то папу разбудим.

– Не страшно?

– Нисколько.

– И кого мы тут караулим?

– Тебя, дяденька.

– С какой стати?

– Мне просто интересно – ты еще раз придешь к маме?

– Я?

– Ну ты что, забыл? Две недели назад ты к нам приходил.

– Склероз, понимаешь…

– А я говорю, приходил, и не отпирайся.