Дарья Донцова - Император деревни Гадюкино

Лидия доставила в номер «Бентли» и пошла спать. Этот поступок характеризует госпожу Краснопольскую не с лучшей стороны: по-настоящему заботливой дочери следовало вызвать «Скорую помощь», но Лида не обратилась за медицинской помощью.

Еще раньше Нина Олеговна заглянула в комнату к практически незнакомой ей Евлампии. Едва сюда приехав, я стала свидетелем нападения на вдову медсестры Нади. Та обвиняла Нину Олеговну в убийстве некоего Факира. Ну, как поступит постоялица пафосного места, если на нее ни с того ни с сего налетит служащая? По меньшей мере помчится жаловаться хозяйке, но Пронькина попросила меня никому не сообщать о происшествии. А потом пришла в мой номер, рассказала историю про Малыша и сообщила: дочери меня убьют. Вот уж странное поведение! Если тебе угрожает опасность, беги в милицию или в службу безопасности банка, наконец, к адвокату. Зачем сидеть сложа руки в ожидании конца?

Малышев кашлянул, а Макс попытался возразить:

– Мать очень любила своих детей, она не хотела причинить им вред.

– И поэтому разболтала незнакомой тетке про семейные тайны и свое будущее убийство? – ухмыльнулась я. – И ведь на первый взгляд сообщение Пронькиной о дочках, которые и шагу не дают матери сделать без присмотра, казалось правдой. Не успели мы разговориться, как материализуются детки. Сначала прибегает одна доченька и уводит мать, потом прискакивает другая и... сообщает о сумасшествии вдовы.

Когда я в погоне за чемоданом-скороходом вломилась в спальню к Нине, то не увидела там коляски. На кровати вроде кто-то лежал под одеялом. Но если Нина спит, то где «Бентли», который Лида предусмотрительно поставила для травмированной мамы? Из коридорчика раздался скрип, потом резкий щелчок, я спряталась за занавеской, а когда выглянула – в комнате царил беспорядок, постель была перевернута, халат и сорочка валялись на полу. Следовательно, похититель унес Нину Олеговну в полной темноте, пока я тряслась за портьерой. Но вопрос, как он сумел за пару минут, не зажигая света, одеть даму в бежевое платье с узором? И, главное, зачем ее наряжать? Зачем увозить из «Виллы Белла»? Зачем оставлять на лужайке? Сплошные «зачем»!

Есть лишь один правильный ответ на все вопросы. Нину Пронькину никто не похищал и не убивал. Дама узнала, что ее дочери лишили жизни своего отца, и захотела отомстить Лидии, Соне, а заодно и Вадиму. Молодежь ранила ее в самое сердце, отняла человека, ради которого Нина жила на свете. Пронькина умерла вместе с мужем – то, что она ходила по земле, ела, разговаривала, не играло никакой роли: тело существовало, а душа погибла вместе с Константином Львовичем.

– Хочешь сказать, что Пронькина подстроила свое убийство, сфабриковав улики против детей? – уточнил Макс.

– Да, – кивнула я, – вот в этом случае все пазлы встают на место.

– Оригинальное предположение, – хмыкнул Макс.

– Нина обладала буйной фантазией, – перебила я его, – в ее ноутбуке сохранилось множество сценариев для новогодних спектаклей. От рождения Нине Олеговне достался не только ангельский голос, но и способность к литературному творчеству, она с большим рвением писала пьески, готовя по пять-шесть вариантов развития сюжета. Судя по прежним записям, Нина Олеговна начинала думать о праздничной постановке уже в марте. Ранней весной составляла первый план, разрабатывала его, к августу у нее имелось несколько сценариев, а в начале сентября самодеятельные актеры приступали к репетициям. Но в этом году Нина ничего не придумала. Можно объяснить отсутствие пьес трауром: вдова не хотела веселиться на Новый год. Вот только я думаю иначе. Нина Олеговна знала, что она не доживет до прихода Деда Мороза. Ведь так, Петр Аркадьевич? Вы ей помогали?

– Я не знал подробностей, – мрачно ответил Малышев, – Нина сама все устроила. Максим по дороге рассказал мне про документы, которые вы на нас с Костей нарыли, и припугнул, что их опубликуют. Ну так я себя не стыжусь, что было в молодости, то быльем поросло, и государства того более нет, в СССР все друг на друга стучали. Костя на меня зла не держал. Да, я доносил Жоре о болтовне Проня, но зато пару раз Костику жизнь спас, когда на него с заточкой в бараке поперли и в ду€ше придавить хотели. Пронь был хитер, вывернулся из лап органов, они с Ниной по городам мотались, девочки у них родились. Хотелось осесть, но страшно им было, и тут перестройка! Страну перелопатило, зэков поотпускали, ментов повыгоняли, кому старые дела нужны! Развалилась система. Костик с Ниной в Москву вернулись, он на работу пошел, она девчонок пасла. А уж в начале девяностых, когда беспредел попер, Костя старую хованку вскрыл, затыренное золотишко добыл и банк основал. Ума у него было на пятерых, хитрый, изворотливый, такие тогда высоко взлетали. И время карьере способствовало, никто не спрашивал, с какой елки у тебя бабло.

Костя быстро в бизнесмены пробился, хотел прошлое зачеркнуть, очень они с Ниной опасались, как бы дочери об их грехах не узнали. Нинка-то мужу с золотом помогала, курьером у него служила, все о его деятельности знала. Я такой любви, как у Нинки, больше ни у кого не видел, во всем мире для нее только муж существовал. Нет, она к детям хорошо относилась, воспитывала, кормила, одевала, но Костик всегда стоял на первом месте, ему лучший кусок, самая мягкая постель, он бог, господин, царь. Пожаловаться не могу, меня тоже бабы холили, но такой страсти не досталось.

– Вы дружили? – спросила я.

– В гости не ездили, Соня с Лидой про меня не слышали, но Костя звонил, денег присылал, помогал мне, – честно сказал Петр, – а потом вдруг приехал и огорошил заявлением: все ему опостылело, банк поперек горла встал, денег много, а счастья нет. Короче, решил играть и петь на сцене, попросил мой паспорт, сказал:

«Представлюсь твоим именем, мы теперь еще сильнее похожи стали. Я буду петь в парике и маске, чувствую, что добьюсь невероятного успеха. Если газеты начнут что-то вынюхивать, они к тебе придут».

Я молча кивала в такт словам Малышева.

Петр спросил у друга:

– А что думает по этому поводу Нина?

– Она счастлива видеть меня в творческом порыве, – последовал ответ.

Малышев не стал возражать и с интересом следил за музыкальной карьерой Кости.

Незадолго до смерти приятель снова прикатил к Петру и сделал новое предложение.

– Согласен изображать меня на тусовках?

Малышев поразился, и тогда Константин озвучил свой план.

Максим посмотрел на меня.

– Похоже, в этой части своего звукового письма Нина Олеговна не соврала.

Я наполнила чашку Малышева.

– И что вы ответили Пронькину?

– Если нужно, то пожалуйста, – сказал Петр, – но, может, лучше честно рассказать дочерям о Малыше?

Но Костя с горечью воскликнул:

– Мы с Ниной в свое время решили, что у девочек должна быть образцовая семья, поэтому и бросили музыку. Внушали им правильные моральные принципы, требовали быть лучшими во всем и преуспели. Золотые медалистки, красные дипломы, каждая по три иностранных языка знает, по мировым музеям прошли, лучшие книги прочитали, красавицы, ни капли вульгарности, ну и как я им про рок-н-ролл расскажу? Они меня не поймут.

– Перегнул ты с воспитанием, – почесал в затылке Петр.

– Мы хотели как лучше, – мрачно согласился Константин, – а получились инопланетянки. Я их моментами побаиваюсь, у самого-то такого воспитания нет, могу ляп допустить.

– Все же попытайся с ними по душам погутарить, – предложил Петр.

– Ну ладно, – с сомнением кивнул Пронькин.

– Ты отец, хозяин дела, стукни кулаком по столу и заяви: «Наплевать мне на вашу безупречную репутацию и желание плясать вальс с английской королевой! Я себе бабок заработал, теперь хочу рок-н-ролл играть. А вы сами себе другой банк создайте». – Петр обозлился. – Чего ты, подрядился под их дудку плясать? Сам себе на голову спино-грызок посадил! Очнись, пацан, кто в доме главный? Ты или детки?

Константин засмеялся:

– Вот этого совета мне и не хватало. Ты прав! Кто в доме хозяин? Я маленько мозгами поплыл. Прямо сейчас поеду к девкам и правду объявлю: начинаю выступать с концертами. Если вам это не по вкусу – не ешьте, поднимайте свое дело.

Петр замолчал.

– Что было потом? – занервничала я.

– Костя умотал около десяти, на следующий день Нина позвонила, сказала: муж ночью умер.

Я подпрыгнула на диване.

– Значит, пока Костя советовался с Петром, девочки строили планы убийства папеньки. Они откуда-то узнали про его намерения. Константин, воодушевленный беседой с другом, выложил дочкам правду, а те живо решили проблему. Ждать не стали.

Малышев откашлялся.

– Костя был человек увлекающийся. Когда он понял, что надо девок к ногтю прижать, из него фонтан идей забил. Стал носиться по моей квартире и строить планы. «Я стану самым известным, буду собирать стадионы, позвоню в газеты, расскажу про прошлое. То-то шум поднимется: банкир Пронькин и Малыш – одно лицо. А еще сообщу про зону. Это нынче не позор, а мода. Если хочешь раскрутиться, надо в прессе мелькать. Я раньше интервью не давал, а сейчас начну. Новости буду по капле выдавать. Сперва о Малыше, потом об отсидке! Прикинь шумиху!»