Дарья Донцова - Инстинкт Бабы-Яги

Алене до поры до времени здорово везет. И из истории с порнографическими снимками Сонечки Алена выныривает сухой. Леонид Михайлович уступает просьбам любовницы, не трогает Шергину… Сусанна и Марк не спешат в милицию. Впрочем, когда обман раскрывается, Алена выскакивает из огня, не обжегшись, Зинаида просто разрывает дружеские отношения, боясь за свою профессиональную репутацию. Она не предпринимает никаких мер, чтобы наказать бывшую подругу. Фантастическая удачливость!

Но только в делах с личной жизнью у Алены плохо. Стоит кавалерам понять, что их дама выше всего ставит звонкую монету, как чувства тускнеют. Правда, один раз дело совсем докатилось до свадьбы, но тут на горизонте возникла Марина Райкова и отбила жениха у подруги. Шергина вдрызг разругалась с приятельницей, но этого ей показалось мало, Алена решает мстить по полной программе. Шергина берет один из старых снимков, где Райкова запечатлена с одним из своих кавалеров, монтирует головы Марины и парня с чужими, обнаженными туловищами и помещает «любовников» на кровать, стоящую возле тумбочки, на которой лежит «Мегаполис», вышедший накануне свадьбы. Естественно, она ставит на снимке и нужную дату. Подделка сделана столь искусно, что даже у самой Райковой не появляется никаких сомнений — это она, только снятая давно, очень давно. Цель достигнута, коварный жених пытается вернуться к Алене, но та выгоняет его. Потом у Шергиной случается еще несколько мимолетных романов, и в конце концов она связывается с Ильей Наметкиным, инфантильным, совершенно не приспособленным ни к какой деятельности парнем.

Сначала Шергиной нравится роль мамы, она даже, наступив на горло собственной жадности, покупает Илье подарки, но затем юноша начинает ее раздражать, и она выгоняет его. Но не тут-то было. Любой мужчина, получив от ворот поворот, как минимум обозлится, но Илья плачет, ноет, звонит Алене, выпрашивает у той свидания. Вполне вероятно, что он по-своему любит Алену, хотя, думается, не хочет терять удобную любовницу. Шергина держит Илью за комнатную собачку. Звонит юноше, если нужно пойти на тусовку, а более подходящего кавалера не нашлось. Наметкин сопровождает ее в походах по магазинам, носит за ней сумки. У них странные отношения. Алена покупает парню сигареты и делает изредка презенты, а тот словно рад унижаться, чем гаже обращается с ним любовница, тем больше он к ней привязывается.

Вот так они и живут. Алена зарабатывает деньги, мечтая найти мужа, который смог бы обеспечить ее по полной программе, и, представьте себе, такой появляется. В «Злату» обращается очень богатый человек, решивший сделать своей домработнице подарок на день рождения — поездку на две недели в Испанию.

Шергина приезжает к мужчине домой, узнает, что тот холост, с восторгом оглядывает шикарное подмосковное имение и понимает: вот подходящий вариант.

Надо сказать, что Алена внешне просто красавица, и бизнесмен охотно идет на контакт. Развивается красивый роман, целых две недели Шергина чувствует себя счастливой, но потом любовь резко заканчивается. Предполагаемый муж преспокойно заявляет:

— Нам было хорошо вместе, но, прости, я встретил настоящую любовь, давай разбежимся по-хорошему, что хочешь в качестве отступного?

Обозленная Алена, сообразив, что ей никогда не стать хозяйкой в загородном доме, называет крупную сумму и получает ее. Шергина опять заработала много денег, но у нее вновь вышел облом с личным счастьем.

Судьба большая шутница, иногда она любит сталкивать людей лбами, а потом, потирая руки, наблюдает за происходящим. Спустя некоторое время Алена узнает, что счастливой соперницей, женщиной, которая вот-вот превратится в богачку, стала… одна из ее хороших знакомых.

«В жизни все повторяется дважды, но в виде драмы только однажды, а во второй раз, в насмешку вроде бы, в виде пародии, только пародии…» Поэт точно подметил закономерность событий, действительно, в нашей судьбе многое повторяется, жизнь словно проверяет, хорошо ли мы усвоили предыдущий урок. Вот и Алена вновь оказалась в ситуации, подобной той, что уже случалась с ней. Тогда кавалера увела Марина Райкова, и надо же случиться, что и сейчас…

— Ясно, — подскочил я, — она опять отбила парня у Шергиной, а чтобы та не сделала очередную гадость, убила Алену.

Нора вытащила папиросы, старательно сложила мундштук и сказала:

— Ты сначала дослушай, а потом делай выводы. Шергина на самом деле начинает думать, как поступить. Больше всего ей хочется разрушить чужое счастье. В голове, очевидно, мечутся мысли: что делать? Наверное, она думала об очередном фотомонтаже, но тут вдруг случается нечто, полностью меняющее ход событий.

Нора замолчала, потом старательно загасила окурок и сказала:

— Позвольте лирическое отступление.

Я кивнул.

— Иногда, — усмехнулась хозяйка, — в молодости человек совершает какой-то поступок, подлый, некрасивый или даже преступный. Потом старательно делает вид, что ничего не произошло, живет дальше, «закопав» секрет, через какое-то время перестает бояться, понимая, что его тайна никому не известна, потом порой и сам забывает о совершенном. «А был ли мальчик?» — спрашивает себя один литературный герой, убивший ребенка, и отвечает: «Не было его». Но потом откуда-то вдруг появляется некто знающий… Сколь веревочке ни виться, а конец будет, нет ничего тайного, что не стало бы явным, у лжи короткие ноги… Можно привести еще много пословиц и поговорок…

В тот самый момент, когда Алена, кипя от злобы, обдумывает план мести подруге, ей предлагают заказ, самый обычный, заснять торжество, посвященное юбилею некой Марии Семеновны Дундуковой. Алена приезжает по указанному адресу в подмосковный Волоколамск и целый день исправно щелкает фотоаппаратом. Гостей у Марии Семеновны оказалось туча, очень многие прибыли в милицейской форме, а когда начались тосты, Алене стало понятно, что Мария Семеновна работала и даже сейчас, несмотря на 70-летний юбилей, все еще служит директором школы. А еще через десять минут Шергина поняла, что школа, которой в течение сорока лет бессменно руководит Мария Семеновна, не простая, а специальная, но не надо думать, что в ней дети углубленно изучают иностранные языки и катаются на пони. Нет, это был специнтернат, куда отправляли на учебу малолетних преступниц, девочек, которые совершили противоправные поступки до своего совершеннолетия.

Торжества закончились после полуночи. Усталая Алена запечатлела, как хозяйка провожает последнего гостя, и стала упаковывать в сумку объективы.

— Ты куда, милая? — заботливо спросила Мария Семеновна.

— Домой, — улыбнулась Алена.

— Детки небось маму заждались, — вздохнула Мария Семеновна, — только как же ты поедешь? Электрички уже не ходят. Позвони мужу и скажи, что останешься у меня.

— Нет у меня семьи, — пояснила Алена, — и электричкой я не пользуюсь, машина во дворе стоит.

— И думать не смей, — замахала руками директриса, — ляжешь в гостиной, места полно, живу одна.

— Лучше я поеду.

— Нет, — отрезала Мария Семеновна, — дорога скользкая, темно, еще, не дай бог, разобьешься, я потом себе не прощу, давай попьем чаю спокойно, ты небось и не поела как следует.

Директриса говорила категорическим тоном человека, привыкшего раздавать указания, за окном бушевала непогода, мороз ломал деревья, и Алена, поколебавшись, послушалась.

Если бы она уехала, то, скорей всего, была бы сейчас жива, но Шергина осталась и сделала тем самым первый шаг к своей гибели.

Мария Семеновна, болтливая, как все пожилые люди, принялась рассказывать Алене о своей работе. Дундукова была энтузиасткой, одним из тех редких людей, которые работают в системе управления исполнения наказаний по велению сердца. Спиртное совсем развязало язык Марии Семеновны, и из нее полился поток информации.

— Наши девочки на самом деле несчастные существа, никому не нужные дети…

Потом на столе оказались горы фотоальбомов, и Дундукова принялась демонстрировать снимки.

— Вот, смотри, выпуск семьдесят второго года, все хорошо устроены. Ляля Кичина поступила в мединститут, вот семьдесят шестой, тоже никто не пропал, семьдесят седьмой…

Палец старушки скользил по изображениям детских лиц.

— У нас практически не было рецидивов, девушки идут на работу, многие учатся дальше, женятся, рожают детей. Я столько раз была крестной матерью.

— Разве можно исправить преступника? — спросила Алена.

Мария Семеновна разозлилась:

— Они не уголовницы.

— Так ведь хорошего ребенка в специнтернат не отправят, — возразила Алена.

Очевидно, она наступила директрисе на больную мозоль, потому что Дундукова водрузила на нос очки и произнесла речь:

— Да, девочки оступились, украли, ограбили, даже убили, но они не виноваты. Ужасные семейные условия, пьющие родственники… Многие из наших воспитанниц только в интернате увидели постельное белье и попробовали конфеты. Им не повезло с самого детства, их били, насиловали и в конце концов вынудили пойти на преступление…