Юлия Климова - Грымза с камелиями

    – Увольняюсь, – пробормотала она, – тут такие дела творятся, увольняюсь, и точка...

    Подобное известие нас с Альжбеткой шокировало, мы знали, как трепетно Солька относится к своей школе, а главное, к оранжерее, в которой она уже несколько лет выращивает лютики.

    – Ты хорошо подумала? – спросила я.

    – Два миллиона долларов, чего тут думать, – пыхтя над заявлением, ответила Солька.

    Я повернулась к Арсению Захаровичу.

    – Значит, вы берете нас в дело?

    – Беру, – решительно кивнул он, – с вами мне как-то спокойнее.

    Я чувствовала, что есть небольшая загвоздка, о которой наш новый друг явно умалчивает.

    – А что вообще может тут беспокоить, поехали да и взяли свои сокровища?

    – Как-то волнительно одному с такой суммой...

    Я не стала выпытывать все подробности, а решила договориться о нашей доле – сейчас он размяк, и самое время делить шкуру неубитого медведя.

    – И какую часть вы готовы отдать нам? – поинтересовалась я.

    Солька замерла и перестала писать свое заявление.

    – А сколько вы хотите?

    Это хороший вопрос, наглеть не стоит, но и упускать такой шанс нельзя.

    Девчонки посмотрели на меня. Я собрала мозги в кучу и сдвинула брови.

    Еще недавно мы обсуждали идею открытия своего дела, вот к этому, решила я, и надо стремиться. Полученные от бриллиантовых сокровищ деньги делить мы не будем, с их помощью мы шагнем на новую ступень.

    – Сорок процентов, – сказала я.

    Девчонки посмотрели на меня с изумлением: уверена, они думали, я скажу пятьдесят. И я бы сказала, но что-то во мне екнуло: все же Осиков сидел девять лет в тюрьме, могу я ему сделать щедрый подарок в виде нескольких процентов?

    – Но я полагал, – опять вскочил Арсений Захарович, – что десяти процентов будет достаточно!

    Я усмехнулась. Ну почему мы всегда берем на себя самую ответственную работу, а платят нам только десять процентов? Посмотрела на Осикова – он нервничал, но не из-за той ставки, которую я заломила: было и что-то еще.

    – Сорок процентов, – твердо сказала я, – всех поздравляю, торги закончены.

    Осиков, сраженный, плюхнулся в кресло и опустил плечи.

    – Не падайте духом, все расходы на это путешествие мы берем на себя, – приободрила я его, – теперь давайте оговорим условия. Вы, Арсений Захарович, больше не бегаете по земному шару и не кричите на каждом углу о своих сокровищах, и вообще, это касается всех.

    Я посмотрела на каждого и получила утвердительные кивки.

    – Едем уже завтра, нечего тянуть, сейчас займемся изучением маршрута. Вещей берем минимум.

    – Там километров двадцать – двадцать пять пешком идти, – сказал Осиков.

    – Это в те времена, – отмахнулась Солька, – я уверена, что сейчас там уже метро проложили.

    В дверь позвонили, и я пошла открывать. На пороге стоял Славка. Посмотрев на свою обожаемую училку ботаники, он протянул:

    – Соля, ты скоро?

    Ударение в ее имени он сделал на последний слог, ах, как это мило...

    – Соля уезжает, – злорадно сказала я и добавила для большего удовольствия: – надолго.

    – Это еще зачем? – спросил удивленный Славка.

    Стесняясь и явно не зная, что говорить и делать, Солька засуетилась. Встала, села и икнула.

    Я посмотрела на Осикова, на его нервно подергивающийся глаз, потом посмотрела на Славку, на его рослую фигуру и крепкие руки и поняла, что Сольке положено свадебное путешествие.

    – Знаешь что, Славка, – начала я, – Солька – наша лучшая подруга, а о тебе мы не много знаем, так что, пожалуй, пришло время поближе познакомиться. Собирай свои вещи, мы едем заниматься групповым туризмом и нам как раз не хватает для этого дела вот такого плечистого партнера.

    Осиков посмотрел на меня чуть ли не с благоговением, по всей видимости как вожак стаи я была хороша, а Славка как страж – еще лучше. Зачем же ему столько охраны... Вот в чем вопрос!

    – Куда это мы едем? – пробубнил Славка.

    Солькиной радости не было предела, она вытолкнула Славку в коридор, чмокнула меня в щеку (терпеть не могу эти слюни) и, убегая, сказала:

    – Спасибо, век не забуду!

    Я ухватила ее за руку и прошептала:

    – Надеюсь, ты понимаешь, что лишнего болтать не надо!

    – Конечно, – уверенно кивнула Солька.

    То, что касается денег и разного рода богатства, тут она сечет на раз.

    Жизнь завертелась и закружилась.

    Я села изучать карту, Альжбетка время от времени бегала к себе копаться в Интернете, выискивая изменения на местности. В конце концов мы определились с пунктом назначения, и Осиков с Альжбеткой поехали покупать билеты.

    Арсений Захарович отказался переночевать у меня – странно, он как-то смутился, когда я это ему предложила, и сказал, что у него свои планы на вечер и что он не хочет приходить поздно, и еще нагородил всякую ерунду...

    Я не стала напирать, дело его, в конце концов, и мы просто договорились встретиться в назначенное время около нашего четвертого вагона.

    Новый день стал для меня каким-то волнительно-приятным, было такое чувство, как будто я еду в пионерский лагерь. Прихватив легкий рюкзачок, упакованный с вечера, я отправилась собирать всю команду.

    Взять с собой Славку было отличной идеей, я видела, как светятся Солькины глаза, и к тому же он нес все наши вещи.

    – Какая у нас платформа? – поинтересовалась Солька.

    – Я не люблю поезда, надо было самолетом, здесь так пахнет, – возмущалась Альжбетка, наперекор всему цокая высоченными каблучками.

    – Поезд наш уже стоит, давайте веселее, где там этот Осиков?

    Арсений Захарович стоял около четвертого вагона. Он был по-прежнему излишне полноват, и по-прежнему его волосы были накрепко приклеены гелем к голове, в нем было все, как всегда, все как обычно... вот только он был не один... за руку он держал мою маму...

    Ноги сразу подкосились, и, будь я не так закалена жизненными трудностями, я бы рухнула на перрон или, того хуже, возомнила бы себя Анной Карениной и забегала бы по вокзалу в поисках прибывающего поезда, но я не могу позволить себе такую роскошь...

    – Мама, а что ты здесь делаешь? – поинтересовалась я стальным голосом.

    – Я еду с вами, – улыбнулась она, – Арсений Захарович любезно пригласил меня попутешествовать с ним.

    Ах ты, толстый енот, ах ты, улитка скользкая, ах ты, жук колорадский, ах ты, саранча на початке кукурузы... ах ты, негодный Арсений Захарович...

    Осиков потупил взор, понимая, что о подобном предупреждают заранее, лучше письменно, в трех экземплярах, чтобы рвать и метать, рвать и метать...

    – Очень приятно, что вы поедете с нами, Мария Андреевна, – будто чокнулась от радости Солька.

    – Все по вагонам, – скомандовала я, не сомневаясь, что моя мама уже не один час прижимает к сердцу билет на поезд и что никакими клещами у нее его не вырвать.

    Осикова я схватила за рукав и прошипела:

    – Надеюсь, вам хватило ума не рассказывать всего моей разлюбезной маман?

    – Нет, что ты, – замотал он головой, – как бы я сказал столь удивительной и прекрасной женщине, что сидел в тюрьме?

    – Уже лучше, – прошипела я, слабо понимая, кого это он сейчас назвал удивительной и прекрасной.

    Когда мама стала выкладывать на откидной столик копченых кур, зелень, помидоры и прочую вкуснятину, я посмотрела на нее с изумлением. Не то чтобы моя мама раньше прохладно относилась к продуктам питания, но чтобы вот так, среди белого дня позаботиться о ближнем своем... Это заслуживало моего удивления.

    Я с уважением посмотрела на Осикова. Так вот каким человеком надо быть, чтобы моя мама среагировала должным образом!

    Осиков с улыбкой на лице поглядывал в окно и, по всей видимости, даже и не предполагал, какое счастье на него свалилось. Что там бриллианты, когда теперь на свете есть человек, который с трепетным беспокойством мечтает только о нем.

    Я еще раз покосилась на копченых кур, вздохнула и спросила:

    – А как так получилось, что на вокзале вы оказались вместе?

    Я догадывалась о четком мамином плане, но все же хотелось услышать обо всем из первых уст.

    – Вчера мы познакомились с Арсением Захаровичем, – начала мама, – ты же сама была свидетелем этой судьбоносной встречи!

    – Вот мне интересно: чем это она так судьбоносна?.. – скривилась я.

    – Не так часто, знаешь ли, встретишь образованного и душевного человека в наше время. Арсений Захарович – тоже преподаватель, и это нас сблизило просто мгновенно.

    Осиков, все так же улыбаясь, закивал в подтверждение маминых слов. Я заметила, какие взгляды кидает на курицу Славка, и решительно отломила от нее коричневую ногу, дополнила это помидориной и протянула нашему... я не успела придумать, как бы мне посимпатичнее назвать Славку, я не успела оценить блеск его глаз при виде приближающейся к его рту курицы, как моя мама спросила: