Сергей Гайдуков - Не спеши умирать в одиночку

— Ладно, — сказала Тамара. — Это ерунда, это у вас получилось. Посмотрим, что вы будете делать теперь...

— То есть? — насторожился я, наблюдая, как Тамара раскрывает сумочку. Мысль о маленьком блестящем «браунинге» снова посетила меня, но дело оказалось совсем в другом.

— Так-так, — сказала она, выворачивая внутренности кошелька. На стол упало несколько пятирублевых монет.

— Так-так, — сказал я. — Что это значит?

— Я же объяснила только что: Джорджика не стало, а его денег я найти не могу. Обычно он каждую неделю давал мне по тысяче долларов на карманные расходы...

— Ну?

— Он выдавал их по понедельникам!

— То есть вчера он...

— Вот именно, не успел. У меня пусто, — Тамара трагическим жестом бросила кошелек передо мной.

— Ага. Извините, — осторожно начал я, подозревая, что жены богатых бизнесменов не все понимают в этой жизни. — Если у вас нет денег, то зачем тогда было идти в ресторан и наедаться тут на... — я взял с блюдца тактично сложенную пополам бумажку со счетом, прочитал цифру и вздохнул. — Наедаться на крупную сумму. Или, может быть, вас с Джорджиком здесь обслуживают в кредит?

— Нет, не обслуживают, — Тамара оставалась совершенно невозмутимой, что подтвердило мою прежнюю гипотезу: богатые люди — это особые люди, а их жены — это еще более особые люди. — А у тебя случайно не завалялось в карманах? — спросила Тамара. Когда дело коснулось денег, она сразу же перешла на «ты».

— Нет, — твердо сказал я. — Не завалялось. Джорджик заплатил мне двести баксов...

— Вот видишь!

— ...на покупку костюма. Я их потратил, как видишь.

— Двести долларов — это был аванс, как я понимаю? Ну так нужно этот аванс отрабатывать, Александр, — решительно заявила Тамара. — Я заела свой стресс, и теперь я хочу уйти отсюда. Твоя задача — прикрыть мой отход...

И прежде чем я успел возразить, Тамара встала из-за стола и, не без изящества покачивая бедрами, направилась к стеклянным дверям, за которыми ее ждал красный «Ягуар», похожий на игрушку. А меня ждал официант. И еще в мою сторону поглядывал широкоплечий мордоворот в черном пиджаке с золотыми пуговицами. На пиджаке белела ламинированная карточка с надписью «Служба безопасности», и этот гарант спокойствия, не сводя с меня глаз, медленно стал перемещаться по направлению к дверям ресторана. Возможно, это вышло у него совершенно случайно, но я нервничал, а потому подозревал всеобщий заговор против меня. Я только не был до конца уверен, входила ли в этот заговор Тамара, но судя по тому, что она была уже снаружи, а я — все еще внутри, — входила.

Если бы я еще минут десять посидел за столиком, напрягая мозги, которые вроде бы у меня были при последнем пройденном медосмотре, я, вероятно, придумал бы какой-нибудь хитрый способ, как выйти отсюда и не получить телесных повреждений. Но я не высидел и трех минут — не выдержали нервы.

Я встал, комкая в кулаке злосчастный счет, тоскливо поглядел на официанта, а потом рванулся с места к дверям. Все-таки во мне восемьдесят килограммов, и я думал, что, набрав приличную скорость, я смогу прошибить кого угодно, хоть типа в пиджаке с золотыми пуговицами, хоть сами стеклянные двери.

Тип в пиджаке это тоже просек, поэтому он не встал в дверях наподобие футбольного вратаря, он чуть припозднился и прыгнул мне наперерез, как в регби. Мы столкнулись в воздухе, будто два пушечных ядра, и с грохотом рухнули на пол под истерические вопли официантов и одобрительные аплодисменты прочих посетителей, которые расценили наш маневр как неслабое шоу.

От волнения я стал истерично молотить руками вокруг себя и практически сразу врезал локтем своему противнику в нос.

— Блин! — гнусаво вскрикнул тот и вскочил на ноги, зажимая кровоточащий орган обоняния. Лицо у него было очень обиженное.

Пока он занимался своим носом, я встал на четвереньки и кинулся наутек, толкнув стеклянную дверь лбом. Расстояние между дверью и раскрытой дверцей «Ягуара» я также преодолел на четвереньках, побоявшись тратить драгоценные секунды на перемену положения.

Почему-то Тамара громко хохотала, когда я втащил свое пыльное и ноющее тело в машину. Костюм за двести долларов я покупал не для того, чтобы ползать в нем по асфальту. Так я и сказал Тамаре. А она продолжала смеяться.

Я решил, что у нее истерика, и просто перестал обращать на это внимание. Главное — мы все-таки уехали от этого ресторана. Официант, правда, записал номер машины, но это уже были детали.

Так мне тогда казалось.

Отсмеявшись, Тамара сказала, что свою задачу я выполнил, пусть и неблестяще. Я спросил, как можно было блестяще выполнить эту задачу? Намазаться маслом и отвлекать внимание? Тамара сделала вид, что ничего не слышала, и я приободрился — наконец-то сумел заткнуть рот этой самоуверенной особе. Но тут я вспомнил, что у этой особы вчера прихлопнули мужа — отчасти по моей вине, — и мне снова стало стыдно. Чуть-чуть, просто чтобы не забыть, какое это чувство — стыд.

Будто прочитав мои мысли, Тамара вдруг начала вспоминать своего покойного мужа. Я понимающе покачал головой: все-таки она была вдовой. Не безутешной, а обычной. Смирившейся с тем, что определенный этап ее жизни закончился, когда тело Георгия Джорджадзе привезли в морг.

— Вот видишь, как это неразумно — рассчитывать отсидеться за широкой мужской спиной, — вещала Тамара. — В один прекрасный день этот муж ведет себя как совершенный идиот и позволяет расстрелять себя из автомата, совершенно не подумав при этом, что будет со мной. В результате остаешься одна, без денег, без работы и без широкой мужской спины. Не дай бог, еще выяснится, что Джорджика прикончили за долги, и теперь все эти долги повисли на мне! Как я буду расплачиваться? Пойду на панель? Но это пошло! Да и пахать там придется лет пятьдесят, прежде чем заработаешь приличные деньги. Опять же, охраны труда никакой...

— Продайте машину, — предложил я. — Ваш «Ягуар», «Вольво» Георгия Эдуардовича — в сумме неплохо получится.

— Вот спасибо! — возмутилась Тамара. — И что потом, на автобусе ездить? Хотя... — Она поджала губы, вспомнив о чем-то неприятном. — Денег-то у меня все равно нет. Тормознет сейчас мент, так что — танцем живота с ним расплачиваться? Черт! Какое гадское это чувство, когда нет денег!

— Иногда полезно его ощущать, — вставил я. — Чтобы не потерять связь с народом.

— Что? — покосилась на меня Тамара. — Это что — социальная критика? Приколы у тебя такие?

— Просто вырвалось, — смиренно заметил я.

— Держи в следующий раз при себе, — скомандовала Тамара. И добавила уже более мягко: — Ты тоже не думай, что я дочь Рокфеллера. Я в институте училась на втором курсе, когда Джорджик на меня глаз положил. А до этого и у меня постоянно были гадские чувства... Правда, у меня и фигура поэтому была дай бог, безо всякой диеты.

— Ну, с тех пор вы немного отъелись, — снова не сдержался я.

— Ах ты скотина неблагодарная, — тут же ответила Тамара. — Это ты кому сказал? Жене человека, который тебя пригрел, взял на работу, аванс заплатил...

— Кстати, давайте объяснимся, — предложил я. — Ну, взял меня Георгий Эдуардович на работу. Только ведь его больше нет. И что теперь? Фирма у него какая-то странная, я так понял, что больше в ней никто и не работает. Куда я теперь денусь?

— Будешь работать на меня, — непререкаемым голосом сказала Тамара. — Ты будешь мое наследство.

Я поморщился.

— Ну аванс же ты должен отработать, — предложила другой мотив Тамара.

— Проползание на коленях от ресторана до машины стоит двухсот долларов.

— А чувство вины? Если бы ты действительно охранял Джорджика, он бы остался жив. Ты же схалтурил, не отрицай.

— Я не схалтурил, — настойчиво повторил я. — Я просто отошел за сигаретами, как меня попросил Георгий Эдуардович. А даже если бы не отошел — вряд ли бы я закрыл Джорджика от пуль собственной грудью.

— Какой же ты тогда охранник? — удивилась Тамара.

— Нормальный охранник, — сказал я. — Вот какой у нас президент, такой я охранник. Какой Джорджик бизнесмен, такой я и охранник. Кстати, он мне говорил, когда брал на работу, что бизнес у него тихий и спокойный, без криминала, поэтому бронежилет мне не понадобится, и вся охрана будет заключаться в сопровождении Георгия Эдуардовича в поездках по городу. Вот и поездили, — саркастически заключил я. — То ли ваш Джорджик соврал, то ли искренне заблуждался. Что у него был за бизнес?

— А я откуда знаю? Мне-то до его бизнеса не было никакого дела, пока он мне давал деньги...

— Но сейчас-то уже не дает, так что пора задуматься, — предложил я.

— Я задумалась, — сказала Тамара. — Я задумалась и поняла, что ровным счетом ничего не знаю про бизнес Джорджика. Куда-то он ездил, кому-то звонил... И вот доездился. И я вместе с ним.

Голос ее стал грустным, но лично мне было непонятно, кого она жалеет — то ли Георгия Эдуардовича, то ли саму себя.