Рубен Таросян - Презент для незнакомки

— Здрасьте, — увлекшись работой, я не заметил, как вошла Марина. Её не тронутое загаром лицо словно озаряло тускло освещенную лабораторию. Я сделал шаг в её сторону и тут же замер, как парализованный, осознав, что мои руки до локтей вымазаны машинным маслом.

— Компьютер для Вас что-то выудил, — она показала мне пару листов бумаги.

— У меня руки грязные. Положи на стол, а в моей куртке в левом кармане…

— Ой, спасибо, — обнаружив «Сникерс», она искренне обрадовалась и тотчас ушла.

Я взглянул на распечатку. Понять что-либо было невозможно. Какие-то странные физические показатели и их численные значения: «Вероятность образования структуры двойников — 1 х 10 (-6). Порог дезориентации кристаллографических осей — 5 (град.),» и тому подобное. Ребус, который выдал компьютер, только испортил настроение. Желание заниматься прессом пропало. Я оставил его в разобранном виде и, вымыв руки, пошел в парк.

— Познакомься, моя подруга Татьяна и, Наташенька — её дочка, — Нина подвела меня к женщине, загоравшей у пруда, вместе с девочкой лет пяти, игравшей с Барби.

Пожалуй, я не помню, чтобы в последнее время внешний вид женщины произвел на меня столь сильное впечатление. Татьяна была весьма полноватой блондинкой. Но её полнота не имела ничего отталкивающего, а, наоборот, притягивала и заинтриговывала. Может быть оттого, что в её фигуре уживались какие-то несовместимые черты, так широкие бедра контрастировали с относительно стройной талией; полные руки — с длинными и, по-своему изящными пальцами; крупные, сильные икры — с тонкими лодыжками. Это создавало редкую гармонию, но желание созерцать всю фигуру целиком иногда отступало перед соблазном задержать взор на отдельных частях тела.

— Вы что-то хотели узнать для Нины? — Татьяна заговорила первой.

— Нужна информация о деятельности «Чудо-бур». Это в Люберцах, под Москвой, — сказал я, думая совсем о другом. Я разглядывал редкую форму бедер, у которых самая широкая часть находилась не на уровне ягодиц, а сантиметров на десять ниже. Но почему-то в моём сознании Татьяна рисовалась не в строгом закрытом купальнике, в котором она была, а в каком-то кружевном белье, в сетчатых чулках со швом. Я не мог отделаться от ощущения, что уже видел её в самых интимных ситуациях.

— Ай, бюстгальтер не застегивается! — Звонкий голос Татьяниной дочки разорвал пляжную тишину. Все невольно обернулись и смотрели на девочку, которая не смогла справиться с застежкой у Барби.

— Ты уже взрослая девочка и должна книжки читать, а ты всё в куклы играешь. Ты, наверное, и букв-то не знаешь, — обратился я к Наташе.

— Знаю, знаю! — Кричала она в ответ.

— Наташенька умеет читать, а осенью пойдет в гимназию на подготовительный, — вступилась за дочь Татьяна.

— Ты, наверное, знаешь неправильные буквы, — сказал я девочке с наигранной строгостью.

— Нет, правильные! — Бойцовская доля злости сверкнула на Наташенькином лице.

— Хорошо. На что похожа буква «эн»? — Я приступил к шуточному экзамену.

— На лесенку.

— Раз похожа на лесенку, значит это буква «эль», «лэ-э», — сказав это, я увидел, как у ребёнка открылся рот, но сказать она ничего не смогла, поэтому я продолжил, — А букву «а» ты знаешь?

— Знаю. — Девочка начертила букву на песке.

— Вот и неправильно. Арбуз — на букву «а»?

— Да. — Согласился не догадавшийся о моем коварстве ребёнок.

— Но ведь арбуз круглый, значит и буква «а» должна быть круглой. Или надо писать «Орбуз».

— Надо писать: «А-а-арбуз»! «А-а-арбуз»! — Девочка принялась бить меня куклой по голове. Хорошо, что это был не деревянный Буратино.

— Наташенька, дай взрослым поговорить. — Татьяна констатировала окончание зашедших в тупик дебатов.

Я повернулся к Татьяне и внезапно понял происхождение моих вульгарных фантазий. Она была очень похожа на одну известную порнозвезду. Фамилии я вспомнить не мог, но название одного из фильмов с её участием всплыло в сознании — «Трансанал».

— Мне Нина говорила, что Вы пишите фантастику и детективы, — ко мне обратилась Татьяна.

— А конкретно о чем Вы хотели меня спросить?

— Я хотела узнать, как можно сочинить что-нибудь новое, если все сюжеты уже обсосаны со всех сторон?

— Не совсем со всех. Взять хотя бы детективы. В них обычно автор старается показать, насколько умнее читателя сыщик, а заодно и сам писатель. Но ведь ещё не написано детектива, в котором предполагалось бы, что читатель умнее автора.

— Кто же такой детектив будет читать? — улыбнулась Татьяна.

— Я же смотрю с другой стороны. Кто же рискнет такое писать? От писателя требуется отчаянная смелость, чтобы заранее признать, что он глупее читателя.

— Зачем, вообще, что-то сочинять, а не просто писать правду?

— Правды не бывает. Правды о настоящем мы ещё не знаем, а о прошлом правды не бывает, только правдоподобие.

— Почему? Ведь есть объективная история…

— История сама по себе не объективна и целенаправленно искажается. При демократах пишут, как плохо было при коммунистах, при коммунистах писали, как плохо было при царе, при царе — как было плохо при татарском иге, при татарах — как плохо было во время междоусобных войн, и так далее.

На этом я распрощался и пошел домой. Дома, перерыв всю свою видеотеку, я так и не нашел «Трансанал». Затем я обзвонил всех своих знакомых, у которых когда-либо брал кассеты. Но никто ничего не слышал о таком фильме. Неужели я дошел до того, что сам стал сочинять сценарии порнографических фильмов?

Всю ночь и всё утро шёл дождь и, поэтому мне прекрасно спалось, но я бы спал ещё и ещё, если бы меня не разбудил телефонный звонок.

— Алло! Это Татьяна. Я смогла узнать, что «Чудо-бур» продаёт буровые коронки, армированные алмазной крошкой в СП «Алмазы России», которое поставляет в Европу алмазный инструмент и ювелирные изделия. Возглавляет это СП бывший гражданин СССР Якобсон. Этот же Якобсон возглавляет ещё одну фирму — СП «Еврогемс», распространяющее на российском рынке ювелирные изделия западного производства. Вот, пожалуй, и всё, что удалось узнать.

— Это далеко немало.

— А ещё я хотела сказать, что Вы не правы относительно истории. Есть объективная история, есть её законы, есть же прогресс общества.

— Есть только научно-технический прогресс, а не общественный.

— Как это?

— Поколение наших дедов копило деньги на покупку патефона, поколение родителей — на покупку стерео проигрывателя, наше поколение сталкивается с такой же проблемой при покупке музыкальных центров. Конечно, звучание компакт-дисков лучше, чем у граммофонных пластинок, но в жизни они играют ту же роль.

— С этим я не согласна. Что-то в мире меняется, и литература должна это вскрыть на конкретных примерах.

— Литература никому ничего не должна. Она как бы из другого мира.

— Потустороннего?

— Нет. Просто существует несколько независимых миров. Первый — это мир, который создает автор в своем творчестве; второй — это мир, в котором он живет; а третий мир существует сам по себе и не зависит ни от автора, ни от его творчества.

— Всё-таки все Ваши миры как-то связаны, образуя единый Мир. Тут вот Наташенька хочет, что-то сказать Вам.

— Ал-ло-о! — Звонкий детский голос свидетельствовал о том, что у меня сменилась собеседница. — Арбузы круглые, но с хвостиком, и буква должна быть с хвостиком!

— Как твердый знак?

— Да, надо писать ЫРБУЗ!

— Нет, надо писать ОРБУЗ, всё овощи пишутся через «О», потому что растут на о-огороде.

— Нет, через «бэ», потому что растут на бахче.

— Нет, через «гэ», потому что растут на грядке.

После этого телефонного разговора было о чем призадуматься. В самом деле, было любопытно, сколько наваривал Якобсон, перепродавая алмазы самому себе? Конечно, кое-что он отстёгивал обратно в «Чудо-бур». Он ничего не продавал за границу и ничего там не покупал, значит, его не волновали ни лицензии, ни квоты. В любом случае Якобсон был человек сообразительный, в отличие от меня. Я был не доволен своим интеллектуальным уровнем после того, как не смог вникнуть в смысл компьютерной распечатки.

Я снова взглянул на листы. Несколько раз, просмотрев колонки цифр, я вдруг подумал: причём здесь профессор Голованов? И именно в работах известного учёного я нашел ключик. Раньше он занимался ростом трещин, но ведь он мог и использовать свою теорию, наоборот, к процессу залечивания трещин и срастанию частиц. Для этих процессов требовались колоссальные усилия, но, возможно, они и достигались, когда вся нагрузка от бурового станка сосредотачивалась на одной частичке. Вероятность образования сростков была очень маленькой, но непрерывно работающие станки, засыпанные миллионами частичек, создавали требуемую статистику. А что если у них были сотни или даже тысячи станков? В тех случаях, когда у сростков не совпадали оси, они применяли необычные формы огранки. Несовпадением осей у частиц объяснялось и то, что рентгеновский анализ зафиксировал алмазный порошок, а не монокристалл, но я на это не сразу обратил внимание.