Юрий Иванович - Бег по песку

— Меня бить собираются, — ответил я как можно жалобнее, всем своим видом выпрашивая чью-нибудь защиту.

— Да, дело нужное! Я бы даже сказала — необходимое! — соглашательским тоном вынесла приговор Карлота. — Единственное, что меня возмущает, так это: почему «без женщин»? Почему ущемляются их права? Где справедливость? Я буду жаловаться! На ближайшем семейном совете (когда приедет мама) я вынесу этот вопрос на рассмотрение. Какие всё-таки мужчины коварные типы: как что-нибудь плохое, так женщинам можно; а как что-то хорошее и полезное для общества, так: «без женщин»!

Мы слушали её оба и улыбались: я — с глуповатым восхищением, а её отец — с умильной гордостью. Она оглядела нас надменным взором и добавила, уходя в дом:

— Я открыла несколько разных банок консервов и их содержимое уже греется в микронде, будет готово минут через пять. А вы поставьте на стол тарелки, вилки и хлеб, — и скрылась в густой тени внутреннего коридора. Но я успел крикнуть ей вслед:

— Ради пользы обществу — я согласен! Когда состоится показательное избиение?

— Бедненький! — донеслось из глубины дома. — Под старость лет он так к этому привык, что даже стало нравиться!

Мы, с её отцом переглянулись и одобрительно засмеялись.

— Она у меня такая! Себя в обиду не даст!

— Да кто её обидеть то собирается? — возразил я.

— Это тебе просто повезло, — доверительно начал Фернандо. — Ну, там, в автобусе. У неё с детства была вредная привычка грызть ногти, и я всегда с этим боролся. И почти отучил! Даже не помню, когда она в последний раз это делала. А там забылась, и ты её ловко подколол. Молодец! Это её и вывело немного из себя. А так она попикироваться мастак и любит поспорить и разыграть любого. Один момент! — он быстро вошёл в дом и через минуту вышел с тремя стаканами, тарелками, вилками, хлебом и огромной бутылью вина. Всё это выложив на стол, расположенный с краю двора, под навесом, продолжил: — От неё почти все её друзья в шоке, не выдерживают долго её шуток и насмехательств, вернее не понимают всего её юмора и весёлости и быстро обижаются.

— Так им и надо! — высказал я своё мнение. — Не понимают шуток — им же хуже. А как её жених? Или она его щадит?

— Даже сам не пойму, — признался Фернандо. — Она над ним издевается, как только хочет, а он в ответ только молчит и улыбается. Может этим он ей и нравится?

— А может он просто дебил? — высказал я своё предположение.

— Не могу судить с уверенностью: видел всего пару раз. Да шут с ним! Давай присаживайся! Такого вина, как у меня, ты наверняка ещё не пробовал! — сам сел первым, лицом к морю и принялся откупоривать бутылку с вином.

Я же, в ожидании Карлоты, сел лицом к дому, не желая лишний раз пропустить её выход. И когда она появилась, с высоким блюдом чего-то парующего в руках, у меня внутри всё как-то приятно сжалось и замерло, ладони мои вспотели, а дыхание, почему-то, спёрло. За это время она успела переодеться и выглядела прямо-таки потрясно. На ней был короткий розовый сарафан, смело открывающий её литые стройные ножки. Плечи тоже были открыты: на них были только две узенькие полосочки ткани. Волосы она собрала пучком в большой, пышный хвост, глаза были широко открыты и смотрели вызывающевесело.

— За целую ночь я сама зверски проголодалась. Ведь почти ничего не ела, — она поставила миску на стол. — Ну, если не считать какого-то чая из каких-то трав.

В горле у меня почему-то было сухо, и ни говоря ни слова я просто отодвинулся вправо, жестом показывая на освободившееся возле меня место. Но Карлота этого не заметила, или может, сделала вид, что не заметила, и уселась напротив, потеснив своего отца и заставив подвинуться.

— Завтрак я приготовила, а обед, папа, ты делаешь!

— Приготовила?! — Фернандо с подозрением присматривался к содержимому блюда. Крупные куски мяса и чориса были смешаны там с картошкой, фасолью и ещё несколькими составляющими и всё это плавало в густом томатном соусе. Он принюхался:

— Правда пахнет всё неплохо и, думаю, с вином пойдёт за милую душу. Но! В обед я тоже сделаю что-нибудь подобное, попроще.

— Что хочешь! — согласилась его дочь, раскладывая половником пищу нам на тарелки. — Главное — что бы было вкусно и побольше салата.

— Ещё бы! — Фернандо ловко наполнил стаканы. — Салат я тоже люблю, — неожиданно он, глянув мне за спину, сдвинул брови, — спрятал улыбку и проворчал, как бы про себя, но довольно громко: — О! Сунет, старый чертяка!

— Тоже мне, молодой нашёлся! — раздалось справа, сзади меня. Я оглянулся и увидел высокого стройного мужчину, уже в летах, но крепкого, загорелого и с чёрной курчавой бородкой. В его прищуренных глазах было столько лукавства и весёлости, что он мне сразу понравился, и вызвал к себе симпатию. Мужчина подошел к забору со стороны своего сада, как раз возле стола и, уперев руки в бока, поздоровался:

— Доброе утро!

— Доброе утро, дядя Игнасио! — радостно отозвалась Карлота, перекрыв наши приветствия своим громким мелодичным голосом.

— Что ж ты красавица, жениха привезла, а со мной не знакомишь? — он пристально оглядывал меня с ног до головы. — Хорош парень, внешне, по крайней мере!

— Да нет, дядя Игнасио! — почему-то смутилась девушка. — Это просто попутчик, мы в автобусе с ним ехали.

— А-а! — разочарованно протянул сосед. — А по какому поводу тогда пир с самого утра?

— Да ты всё равно не поймёшь! — проворчал Фернандо.

— Будь добр, сжалься! Объясни — может и пойму! — заискивающим голосом запричитал Игнасио. — Может, и я когда-нибудь стану таким же «умным» как ты? — и добавил в пол голоса, в сторону: — Не дай господи такого счастья!

Не обращая внимания на последние слова своего соседа, Фернандо вздохнув, начал:

— Видишь ли, мой друг Андре, — он показал в мою сторону. Его сосед протянул мне руку через забор и я, привстав, обменялся с ним рукопожатием, ответив на его короткое: «Игнасио!», словами: «Очень приятно, Андре!» — Начинающий, но уже подающий надежды автор песен. К тому, же, сам их и исполняет. Да! — он жестом руки остановил мои попытки возразить. — И вот он приехал к нам, что бы почерпнуть творческого вдохновения для написания новых произведений. А где это можно сделать? — он показал реками вокруг себя. — Да только здесь! В одном из самых очаровательных уголков Галиции.

— Так он что здесь, ещё и жить собирается?! — возмутилась Карлота. Но все как-то проигнорировали её гневную реплику, а сосед одобрительно закивал головой:

— Да, да! Места здесь самые лучшие, пожалуй, во всей Испании. Поэтому и я с удовольствием присоединяюсь к вашему банкету.

Фернандо напустил на себя самый расстроенный вид, с грустью глянул на бутыль вина, а потом проговорил:

— К сожалению, у нас только три стакана…

— Папа!.. — с укором начала его дочь, но её радостным тоном перебил дядя Игнасио:

— Как мне повезло! У меня, совершенно случайно, есть свой! — с этими словами он достал из одного бокового кармана лёгкой куртки-безрукавки платочек, из другого стакан, тщательно протёр и, перегнувшись, поставил на стол. — Наливай! — и пока наш хозяин с кислым видом наполнял стакан, ловко перемахнул через забор, разделяющий усадьбы.

— Вот так забор и ломается! — пожаловался мне Фернандо.

— Забор ломается, когда ты через него неуклюже карабкаешься, стремясь ко мне на запах моих прелестнейших вин! — возразил Игнасио и спросил: — А где моя тарелка?

— Ой! Сейчас… — сорвалась с места девушка и побежала в дом.

Заметив, как я смотрю ей вслед, Игнасио обошёл Фернандо, и уселся на её место. Потом пнул своего соседа кулаком в плечо:

— Как съездил?

— Нормально! — заулыбался тот. — Особенно на обратном пути повеселились, — и заговорщески мне подмигнул. — Очень даже было нескучно. Правда, Андре?

— Ещё бы! — подтвердил я. — Весь автобус был радостный и возбужденный. Вернувшаяся в этот момент Карлота, поставила столовый прибор и добавила:

— Когда два клоуна собираются вместе — это уже настоящий цирк! Кстати, дядя Игнасио, я здесь сидела.

— Малышка! — запричитал он. — Тебе хватает совести тормошить мои старые кости?

— Как прыгать через забор, так не старые! — высказала она, но села всё-таки возле меня. Потом, пренебрежительно на меня глянув, демонстративно отодвинулась подальше, на самый краешек. Сидящие напротив, с лукавыми улыбками наблюдали за этой сценой. А мне, в этот момент, страшно захотелось схватить Карлоту за талию и притянуть вплотную к себе и так держать не отпуская. Но я лишь сказал, как можно более непринуждённее:

— Насколько я помню, в автобусе все смеялись только над одним клоуном. Вернее, над одной!

— Видишь, дядя Игнасио! — вздохнула она. — Перевелись джентльмены!

— А кто тебе багаж таскал? — заступился за меня её отец. — А кто тебя поил специальным чаем? — сдерживая, рвущийся у него изнутри смех он поднял свой стакан. — Давайте выпьем за это солнечное утро и, что б нам всегда жилось так же хорошо как сейчас! — и первым выпил. Попробовал и я. Вино действительно было превосходное. В нём было столько аромата и вкусовых разнообразий, что я удивился вслух: