Мариус Габриэль - Маска времени

Они так любили друг друга. И сейчас, наблюдая за тем, как Анна нежно коснулась щеки Филиппа, Кейт поймала себя на мысли, что ни она, ни Эвелин не имели в жизни ничего подобного.

Слава Богу, что такое чувство испытали эти женщина и мужчина. Что ни говори, судьба смилостивилась к их странной семье. Отныне их жизни будут согреты теплом любви Анны и Филиппа, и это обязательно передастся их будущим детям.

— Я пойду скажу ей…

Кейт поднялась, но Эвелин взяла дочь за руку и остановила ее:

— Еще не время, — тихо произнесла старая леди. — Давай еще полюбуемся на них. Они так прекрасны.

Были ли она, Эвелин, и ее Дэвид так красивы? Память стерла воспоминания, хотя постоянно отчетливо всплывал перед глазами тот день 1945 года, когда она шла вместе с Дэвидом той же тропинкой. Каким прекрасным, каким романтичным казался он ей тогда. Эвелин смотрела ему в глаза, зная, что рядом идет ее жених. Так распорядилась тогда судьба, бросив молодых людей в объятия друг другу.

И сейчас, зная все про покойного мужа, Эвелин, казалось видела его насквозь. Бедный, красивый, слабый Дэвид.

Был ли тогда у нее другой выбор?

Нет. Этот вопрос у нее не вызвал никаких сомнений. Она любила его. Может быть, не так, как эти двое любят друг друга, но ведь они прошли вместе сквозь огонь. Вряд ли Эвелин и Дэвид выдержали бы подобные испытания. От такого пламени их плоть разбилась бы, как глиняные урны, вдребезги, и прах развеялся бы по ветру.

Но все равно она любила своего мужа, любила по-своему. И продолжала любить сейчас, несмотря ни на что, не обращая внимания на его недостатки и слабости. Да и какое значение это имело теперь?

Скоро, слишком скоро Эвелин будет собираться на встречу с Дэвидом, и тогда она откроется своему мужу до конца и даст почувствовать ему в полной мере ту любовь, какой он так и не смог испытать на этой грешной земле.

Кейт оказалась чужой Дэвиду, она не была его дочерью. Эвелин уже давно догадалась об этом, а теперь правда окончательно выяснилась.

Но Эвелин так бы и осталась бездетной женщиной. А привезя Кейт в Англию, она сама совершила чудо: получила то, что иначе никогда бы не смогла получить: семью, будущее, потомство.

Эвелин оставляла поместье Грейт-Ло в наследство Анне. У Филиппа были деньги, и старый дом мог вновь ожить. Впрочем, все отныне зависело от желания самой Анны. В противном случае поместье можно и продать. Неважно. Молодые лучше знают, как им поступить с наследством.

Эвелин повернула голову и взглянула на Кейт, любующуюся молодой парой. «Как долго собиралась я признаться в любви своей дочери, — подумала Эвелин, — но, слава Богу, сделала это перед смертью».

Сила собственной любви испугала Филиппа.

Он никого не любил так прежде, ведь большую часть жизни он провел в царстве теней и до сих пор не был до конца уверен, что покинул его.

Сейчас он знал только одно: эта молодая красивая женщина, нежно улыбающаяся ему, спасла его. Она, и никто другой.

Когда Филипп приехал в Америку, он изменил свое имя на Уэстуорд, чтобы уйти из царства прошлого в настоящее — к солнцу, свету и теплу. Солнце и привело его к Анне и к его истинным корням.

Филипп никогда не задавал себе вопроса, что он будет делать, если встретит своего отца. Он искал, не думая о результатах своих поисков.

Но вот винтовка в руках отца выстрелила, разорвав плечо. Этот шрам Филипп будет носить до самой смерти. Старик не просто промахнулся, а специально выстрелил, минуя сердце и легкие, и не использовал второй ствол даже тогда, когда сын поднял на него револьвер…

Клаус фон Ена был воплощением зла. Он жил со злом, благодаря злу выжил и умер во зле. Филипп не был религиозен в общепринятом смысле слова, но иногда ему представлялось, что в последний миг жизни благодать все-таки снизошла на его отца. И может быть, ангел-спаситель схватил за руку старика и вытащил его из тьмы и бездны преисподней.

Наверное, все это и не могло кончиться иначе. Отец перед смертью взглянул в глаза сыну и сказал какие-то несвязные слова, похожие на мольбу о прощении. Слова тихого одобрения, возможно, благодарности.

Смерть Клауса была быстрой и легкой. Смерть солдата, счастливая смерть.

Прошло время, и Филипп стал легче воспринимать события, происшедшие в Нью-Мексико. Во сне его уже не тревожили призраки прошлого.

Осталась только любовь.

В сорок семь лет жизнь Филиппа изменилась чудеснейшим образом. Ему принадлежало такое сокровище, что все земные блага по сравнению с ним казались ничтожными. Этим сокровищем была Анна. Чем больше Филипп отдавал свое сердце Анне, тем меньше в его душе оставалось места для мрака и теней прошлого. Исцеление началось.

Филипп сделает ее своей женой, как только они выздоровеют. Глядя в ее темные глаза, он твердо знал, что они больше никогда не разлучатся.

— Я люблю тебя, — шептал он. — Ты моя жизнь, Анна.

— А ты — моя, — шептала она в ответ, до сих пор не понимая, как им удалось выжить.

Наверное, это сделала их любовь. Именно ее сила спасла их, любовь — великий спаситель и целитель, дающий надежду на будущее? А что еще есть в жизни?

В душе у нее не осталось боли, как и в теле. Только любовь уберегла и спасла ее от всех опасностей.

Анна знала, что их чувства друг к другу, выдержав испытание огнем, стали такими же прочными, как сталь.

Теперь их не сломать никому. Теперь им суждено быть вместе до старости и смерти, а женитьба — только формальность. Она чувствовала, что под сердцем носит его ребенка — он так трогательно шевелится, словно цветок распускает лепестки!

Как она любит Филиппа!

Как ему пришлось страдать!

Анна готова на все, чтобы облегчить его страдания. Скоро она родит ребенка и положит дитя в его огромные сильные ладони. И увидит, и будет стоять и смотреть, как станет постепенно теплеть это родное и любимое лицо.

Джозеф оказался мертв, он лежал в безымянной могиле где-то далеко в Латвии. Но он не был забыт. Он жил в ее теле и готов был вернуться на этот свет с первым криком ее ребенка.

Таков великий путь жизни: из кромешной тьмы прошлого к ослепительному будущему.

— Я люблю тебя, — произнесла Анна, улыбаясь и озаряя его светом любви, готовой на любую жертву ради возлюбленного.

45 тысяч евреев были убиты в Риге. 42 тысячи казнены в лагере Саласпилс, в 20 километрах от Риги. Комендант лагеря и высшие офицерские чины были взяты в плен русскими. Их судили за преступления и после вынесения приговора повесили. На месте концентрационного лагеря открыт музей.

Насколько мне известно, организации «Ртуть», которую я упоминаю в книге, не существовало. Однако документально подтверждено, что некоторые высокопоставленные нацисты использовали украденные документы, чтобы скрыться и избежать кары.

Иосиф (Джозеф) — в Библии — один из родоначальников израильтян, проданный братьями в рабство египетскому фараону. — Прим. ред.

Вэн — сокращ. от caravan. Фургон, автомобиль для перевозки грузов. — Прим. ред.

1 фут — 0,3048 м. — Прим. пер.

Мадемуазель (фр.). — Прим. пер.

С удовольствием, мадемуазель (фр.). — Прим. пер.

Водуизм (воду) — афрохристианский культ в Гаити. Во время церемонии центральное место занимают ритуальные танцы под барабанную музыку. — Прим. ред.

Ежегодная премия в США за выдающиеся достижения в области литературы или журналистики. Названа по имени ее основателя — владельца газеты Джозефа Пулитцера. — Прим. ред.

День Благодарения — в США официальный праздник в память первых колонистов Массачусетса (последний четверг ноября). — Прим. ред.

Коттедж, в котором живет несколько семей. — Прим. пер.

1 фунт — 0,4535 кг. — Прим. ред.

Винный погребок (нем.). — Прим. пер.

Удобство (нем.). — Прим. пер.

Похвальный лист (лат.). — Прим. пер.

Название одного из крупнейших индейских народов. — Прим. ред.

Политика насильственного присоединения (нем.). — Прим. ред.

Охотничий домик (нем.). — Прим. пер.

Миля — в Великобритании и США (сухопутная) = 1,609 км. — Прим. ред.