Дени Робер - В паутине Матильды

Патрик настаивает, чтобы я выпил с ним еще пива. Он хочет, чтобы я включил в книгу и такой эпизод:

– Это было за год до его исчезновения. Они работали с утра. Я увидел издалека его служебную машину. Я поджидал его, покуривая сигарету, как вдруг его машина начала выписывать зигзаги и свалилась в придорожную канаву. Я подбежал. Внутри спал Эмиль мертвецким сном. Его невозможно было разбудить. Мы думали, он напился. Приехал врач, сделали анализ крови. Ничего. Через два часа он нам рассказал, что эта стерва Матильда пришла к нему рано утром и сварила кофе, добавив, по-видимому, какие-то порошки. Она околдовала его, иначе он не позволил бы сделать с собой такое. Не такой он был человек.

Клотильда Сезари работает прислугой в придорожной лавке. В течение десяти лет она была соседкой Терезы, а потом Матильды. Увидев меня, она закричала:

– Опять полиция, да я уже сказала все, что знала!

Ожидаю конца ее службы, глядя, как она продает сосиски с чечевицей по 22 франка. Высокая, с крашеными светлыми волосами, в очках с двойными стеклами, она тяжело передвигается на толстых ногах в истрепанных, запачканных маслом тапках.

– Ладно, что вы хотите узнать об этих старых коровах?

– Я хочу, чтобы вы мне рассказали все, что видели в ночь с субботы на…

– Я уже все сказала!

– Может, это не совсем так, мы нашли нового свидетеля, который видел то же, что и вы.

Появляется здоровенный тип в засаленном переднике и с ножом в руке. Повар:

– У вас есть разрешение, чтобы допрашивать и утомлять мадам?

Я достаю удостоверение журналиста и быстро показываю его так, чтобы был виден лишь сине-бело-красный флаг. Ору на этого нахала:

– Убирайся, иначе тебе достанется!

Эти слова сами вырываются из моего рта, но говорит их кто-то другой. Я думаю, что со мной какая-то сила.

– Брось, Ненес, – осаживает его Клотильда, прежде чем продолжить свой рассказ. – Это было вечером, после фильма по каналу Люксембурга, где-то после 11 часов. Я только что вывела Нуки, моего пуделя, сейчас он уже умер, и я увидела, как останавливается машина этой толстой коровы. Там был какой-то тип, но я не хочу никаких проблем. Когда вы мне показывали его в комиссариате среди других мужчин за стеклом, у него были зачесанные назад волосы, и я его не узнала. Тот, кого я видела в ту ночь, походил на кузена Матильды, но волосы у него были зачесаны вперед. Мне кажется…

– Они ничего вам не сказали?

– Нет, мы не разговаривали. Они неслись как наскипидаренные. Он нес большой чемодан.

– Тяжелый?

– Нет, было впечатление, что он пустой.

– Еще вопрос. Почему вы зовете Матильду толстой коровой?

– Это дурная женщина. Под благообразной видимостью она творит мерзкие дела, – изрекает Клотильда с видом больной тигрицы.

Я не говорю ни до свидания, ни спасибо, а просто ухожу. Полицейский до мозга костей.

После того как жена бросила его, Чарли живет один на втором этаже старого обувного магазина. Он принимает меня посреди картонных коробок и старого металлического лома. Черно-белый телевизор показывает запись футбольного матча. Комната без штор выходит окнами на улицу.

– Эта женщина видела не меня той ночью, так как в то время я был в другом месте, я был в квартире Матильды. Оттуда я и звонил, – начинает Чарли.

– Почему вы согласились на эту игру? – спрашиваю его.

– Я хотел бы посмотреть на вас, если бы ваша кузина просила об услуге. Все же наши матери были сестрами…

– Вы знали Эмиля?

– Нет, я видел его раз, но мы не разговаривали. Я думал, что он женат, и Матильда придумывает какие-то махинации, чтобы немного развлечься с ним.

Глаза его прикованы к телевизору. Мутное изображение. Я читал досье на него в связи с делом Матильды. Безработный, небольшие шабашки, курс лечения от алкоголизма, две жены, трое детей, почти девственно чистый счет… Чарли только что получил шесть месяцев с отсрочкой за эксгибиционизм. Я решил оставаться там, пока он не выставит меня за дверь. Чарли носит грубую рубаху, как у дровосека, и синие полотняные штаны. Седые волосы подстрижены ежиком. От него разит вином. Орет на неработающий телевизор.

– Это старый телевизор моего брата, у меня нет денег на новый, – ворчит Чарли.

Спрашиваю, как он зарабатывает себе на жизнь.

К концу матча я все еще у него. Он идет на кухню, откуда вытаскивает синий мопед с приделанной к нему тележкой.

– Мне надо поработать в саду, – объясняет мне Чарли, как будто призывая оставить его в покое.

Но я привязываюсь. Следую за ним в машине до его участка. Сливовое дерево, редис, капуста, картофель и сорняки. Скамья, где он проводит летние дни напролет, потягивая дешевое виноградное вино. Я только что купил три бутылки вина, батон хлеба, камамбер и колбасу. Чарли делает вид, что не замечает меня. Он медленно копает. С полчаса он работает, потом садится рядом со мной. Не спрашивая, он выпивает первую бутылку и с жадностью посматривает на вторую, которая только начата. Я приглашаю его.

– Ты спал с Матильдой? – спрашиваю его.

– Если тебя спросят, ты скажешь, что не знаешь.

– Какого типа эта женщина?

– Хорошая женщина, настоящая дама. Она надула меня в этой истории с телефонным звонком. Но я не сержусь на нее. Мы связаны кровными узами.

– Вас тянуло друг к другу?

– Я бы так не сказал. Скажем, с такой женщиной ты не можешь сопротивляться. Сначала кажется, что ты ведешь лодку. Но на самом деле – она. Матильда – это сила. Х-м, королева в своем роде.

Я прерываю его:

– Вы были осуждены за эксгибиционизм?

– Это просто глупость. Ты видел, где я живу? Там нет штор. И по утрам, когда я встаю, поневоле прохожу мимо окна. А торговка напротив просто кривлялась передо мной, вот и все.

Чарли рассуждает, глаза его стекленеют. Прежде чем уйти, он показывает мне фотографию. Он с кузиной. Снято во время ярмарки, перед стендом у тира. Матильда в белом легком платье. Чарли демонстрирует свой роскошный галстук и седую шевелюру, тщательно причесанную. Вперед.

– Когда была сделана эта фотография?

– В восемьдесят четвертом, – уверенно отвечает Чарли.

Он принимается за третью бутылку.

– Я не уверен, что вы говорите мне правду, – замечаю я.

– О чем ты? – спрашивает этот землекоп с синей тележкой.

– Может быть, вы помогли ей вынести чемодан? – говорю я, глядя прямо перед собой.

– А ну, дуй отсюда, дерьмо такое! – орет Чарли.

Я медленно направляюсь к машине и отъезжаю. Последняя бутылка вина разбивается о мое заднее стекло.

Мой визит к Чарли забавляет Матильду. Я подхожу к рамке и шепчу:

– Я знаю, что произошло ночью 24-го. Чарли принес тебе большой чемодан, чтобы помочь вынести тело Эмиля. Вы спрятали его в морозильнике в доме Марселя.

Старая ведьма не шелохнется. Она чувствует, что я кружусь на месте и ни в чем не уверен.

Габи зовет меня. Серьезным голосом он сообщает мне о бракосочетании с Клэр. Просит дать согласие быть свидетелем. Я говорю – нет. Без всяких колебаний. Никогда уже не будет между нами так, как было раньше.

Я приезжаю в госпиталь на добрую четверть часа раньше. С хромированными щипцами в руках хирург проделывает все за пару минут. Бегом скатываюсь с больничной лестницы и рысью пересекаю сад. Никто и ничто не может меня остановить. Насвистывая, сажусь за руль. Трижды нарушая правила, еду на красный свет, пока пересекаю весь город. Целую Гаэль, направляющуюся с бабушкой за покупками.

– Да вы в полном порядке, – отмечает мадам Безар.

Говоришь, в полном порядке? Смотрю на Матильду. Отвечаю:

– Так и есть!

Я убираю все, что захламляет мой кабинет. Открываю рамы. Похудевшее запястье не слишком досаждает мне. Повязка, которая стягивала его, летит в мусорное ведро. Достаю из ящика свою ручку. Набираю чернил в перо. Ободряющая улыбка Матильды. Боевая стойка. Удобно устроившись в кресле, положив локти на стопку листов, слегка наклонив голову, я жду, что это придет.

У меня идея, как начать. Сцена, где Жименез смотрит приезд команды Тура. В этот день Эррера и Конти впервые рассказали ему о Матильде. После некоторого размышления я решаю начать с появления двух полицейских, когда они приезжают на машине в здание суда. В голове у меня стоят шум мотора их машины, реплики, которыми они обмениваются. Несмотря на боль, я написал в этот день сотню строчек. Перечитываю. Пуф! Недостаточно захватывающе. С самого начала ясно, что судья не загонит Матильду в тупик. И слишком чувствуется, что сейчас Матильда убьет Эмиля.

В мусор.

Начинаю заново.

Сцена любви Матильды и Эмиля. Бросаю взгляд на портрет. Матильда не в восторге:

– Не вздумай сделать из нас порнографическую писанину!

– Да нет, – отвечаю, – я просто хочу показать, что вы любили друг друга.

– Я не любила его. Он даже не был моим любовником. Мне не нравится это слово. А вот тебе нравится копаться в грязи. Ты – извращенец, а я порядочная женщина. Убери меня отсюда.