Филипп Ле Руа - Последнее оружие

– Когда не останется больше психопатов, я позвоню тебе в приличное время. Только чтобы спросить, как поживаешь.

– Очень мило, особенно со стороны бывшего любовника.

– Мне не нравится слово «бывший».

– Как там в Париже?

– Нам тебя не хватает.

– Дело Аннабель Доманж?

– Точно.

– Я как раз над ним работала.

Вернувшись из Парижа в Брюссель, Сильви Бач пыталась проанализировать сцену исчезновения и сопоставить с данными из своих архивов.

– Надеюсь, у тебя уже есть что-нибудь. Завтра меня вызывают в Елисейский дворец.

– Президент?

– Пахнет делом государственной важности.

– Я подсчитала: во Франции за последний месяц бесследно исчезли двенадцать молодых женщин.

– И твое заключение?

– У меня его нет. Зато ты мне только что подкинул важную деталь.

– Какую?

– Исчезновение Аннабель беспокоит вашего президента.

Тайандье пересек двор Елисейского дворца под выглянувшим наконец солнцем. Секретарь проводил его в кабинет главы государства. Комиссар впервые оказался так близко к президенту. И впервые видел его в таком состоянии – осунувшееся лицо, распущенный галстук, табачный запах.

– Присаживайтесь, комиссар. Хотите выпить чего-нибудь?

– Нет, благодарю, господин президент.

Глава государства встал и присел на край письменного стола, скрестив руки. Беседа становилась все менее официальной.

– Я попросил вас прийти, чтобы вы рассказали мне про Аннабель Доманж.

Тайандье вкратце пересказал содержание полицейского рапорта:

– Аннабель Доманж, сотрудница министерства окружающей среды, пропала десять дней назад. В 21.45. В тот вечер она пригласила на ужин коллег из министерства с супругами. Согласно их показаниям, пошла выгулять собаку, но никто не видел, как она выходила из дома. Выкупа никто не потребовал.

– А эта бельгийская специалистка по психопатам что думает?

– Версия о похищении пока не подтверждена. Случай необычный.

– Это и так понятно.

– Никто не видел, как она выходила. То есть даже консьержка ничего не заметила.

– На Аннабель мог напасть кто-нибудь из соседей.

– Допросы и обыски ничего не дали. Мы даже привлекли бригаду кинологов.

– Подвалы, гаражи осмотрели?

– Из дома нет другого выхода, только через вестибюль. Понять не могу как, но она, похоже, прошла все-таки через него.

– Что вас заставляет так думать?

– Собака скребла входную дверь, словно рвалась за хозяйкой.

– Ваша гипотеза?

– Сильви Бач сейчас проверяет, не было ли сходных случаев в предыдущие недели.

– Больше всего я сейчас полагаюсь на вашу интуицию. Ради этого вас и вызвал. Вы хороший полицейский, Тайандье, и я рассчитываю на ваше шестое чувство.

– Я пока не пренебрегаю ни одной из версий.

– Оставьте ваш суконный язык. Вопреки тому, что вы думаете, в этих стенах он не в ходу.

– Вчера вечером у меня появилась одна зацепка.

– Что за зацепка?

– Необычный интерес, который вы питаете к этому делу.

– На что вы намекаете?

– Вы близко знакомы с Аннабель?

Тиканье настенных часов вместо ответа. Комиссару этого было вполне достаточно.

– Возможно, ее как раз поэтому и похитили.

Опять тиканье.

– Кто она для вас?

Президент встал и прошелся по кабинету.

– Вы и впрямь сыщик, Тайандье. Ишь как ловко превратили беседу в допрос.

Комиссар молчал, потому что не хотел похоронить свой вопрос, оставшийся без ответа. Глава государства уселся в соседнее кресло. Теперь оба сидели лицом к письменному столу.

– Аннабель много для меня значит. Это все, что я могу сказать.

Этого было достаточно.

– Вы не получали писем с шантажом или угрозами?

– Нет.

– Не предстоит ли вам принять какое-нибудь важное решение, на которое могло бы повлиять похищение мадемуазель Доманж?

– Знаете, если хочешь удержаться в политике, надо избегать любых важных решений. Особенно в этой стране. Я у власти больше десяти лет только потому, что никогда не касался ни права на труд, ни пенсий, ни образования, ни прочих табу. Так что, отвечая на ваш вопрос, скажу, нет, я не готовлю никакого важного решения.

– Мне необходима ваша помощь, господин президент.

– В вашем распоряжении все возможности государства. Вы получите поддержку всех министерств. Только отыщите Аннабель за сорок восемь часов. И не говорите мне, что это невозможно.

– Значит, лучше вообще ничего не говорить.

– Вы упомянули о выкупе, комиссар. У кого его могут потребовать?

– Кроме вас?

– Кроме меня.

– У ее родителей.

– Она никогда мне о них не говорила.

– Они живут в общине хиппи, которую основали на юге Франции. Своего рода секта, проповедующая любовь к ближнему и сексуальную свободу. Оправдание для группового секса. Может, потому Аннабель и не упоминала о них. Доманжи мало общаются со своей дочерью. Похитители с ними не связывались. Мы держим общину под наблюдением.

Президент встал и проводил комиссара к двери кабинета.

– Само собой, этот разговор останется между нами. – Да, господин президент.

Тайандье опять пересек двор Елисейского дворца, сытый по горло господином президентом.

– Ну как? – спросила Сильви по телефону.

– У меня две плохие новости, – сказал Тайандье.

– Начни с худшей.

– На поиски Аннабель Доманж дали сорок восемь часов.

– А плохая?

– У нее связь с президентом.

– Он сам тебе сказал?

– Почти.

– Его жена в курсе?

– В эту тему я не рискнул углубляться.

– Слушай, я расширила крут поисков, залезла в банк данных Интерпола. Четыре дня назад была объявлена в розыск некая Галан Райлер, выпускница Гарварда, проходившая практику в Белом доме. Представь, она тоже близка к главе государства. И, держись крепче, согласно полицейскому отчету, испарилась прямо посреди улицы.

– Как это?

– Один французский студент, который познакомился с ней в Вашингтонской Национальной галерее, засвидетельствовал, что видел, как она садилась в такси. Но обратно так и не вышла!

– Слепой свидетель, как и в Париже… Если я правильно сосчитал, эти исчезновения разделяет шесть дней.

– Вашингтонская полиция не сочла это похищением, поскольку нет достоверных свидетельств.

– Сильви, нам нужна помощь. Тяжелая артиллерия.

– У меня есть друг в ФБР. Я ему позвоню. Может, он узнает больше.

Кенджи опустил забрало и двинул на своем мотоцикле прямо через лужу. Из галереи «Цубаки» в Гиндзе, самом дорогом квартале мира, только что вышла шикарная молодая дама, явно местная. Она семенила под проливным дождем, зажав сумочку «Луи Вюиттон» под мышкой и раскрыв зонтик от Гуччи. Изящество гейши, столь выигрышное на светских вечеринках, немного портила ее торопливая походка.

Кенджи удостоверился, что Хиноширо следует за ней на своем «кавасаки», а сам сделал круг, чтобы перехватить ее на другом конце проулка, в который японочка наверняка свернула. Во время дождя эта щель меж двух бетонных стен – кратчайший путь для пешеходов, которые хотят поскорее добраться до станции метро. Деться там некуда, разве что пройти сквозь бронированную дверь аварийного выхода из банка или протиснуться через решетку какого-то пустующего торгового помещения.

Как он и предполагал, молодая женщина воспользовалась именно этим маршрутом. Хиноширо углубился в проулок и вдруг резко затормозил, чуть не столкнувшись лоб в лоб с «кавасаки» приятеля.

– А девчонка куда подевалась?

– Понятия не имею.

– Ты за ней следом ехал?

– Ну да.

– Так где же она тогда?

Кенджи слез с мотоцикла и подергал висячий замок, закрывавший решетку торгового помещения. Прижался к прутьям, но увидел только отражение своего грязного мокрого шлема. Девица не успела бы юркнуть внутрь, даже если бы у нее был ключ. Приятели повернулись к бронированной двери с камерой видеонаблюдения.

– Сваливаем отсюда, а то как-то не по себе! – сказал Кенджи.

Сорок восемь часов, отпущенных Тайандье, истекли пять минут назад, когда зазвонил его мобильный телефон. Президент осведомился, что нового. Несмотря на ультиматум, полицейскому нечего было ему сказать. Разве что в приемнике для бродячих собак побывал ветеринар, чтобы осмотреть пса Аннабель, найденного забившимся под какой-то скамейкой. Во Франции была горстка специалистов по составлению психологического портрета, все они побывали в квартире Аннабель. Снова были допрошены свидетели, а также родители жертвы, ее соседи и коллеги по работе. У Аннабель Доманж была репутация милой, сдержанной, скрытной девушки. Ни врагов, ни близких друзей, ни любовников. Единственным следом, которым располагал Тайандье, оказалась пропавшая в Вашингтоне девушка-стажер. Тем не менее он полагал, что сообщать об этом президенту преждевременно. Тот пригрозил перевести его туда, где от него будет больше проку.