Джей Барбетт - Оглянись за спину

— Ясно, — терпеливо повторила она.

В тусклом свете мне виден был только бледный овал её лица и спокойный блеск глаз.

— Спасибо, Дженни. Вы мне очень поможете.

— Желаю удачи, Джон, — прошептала она. — Я ухожу. Будьте осторожны.

— Вы тоже.

Она дошла до ближайшего угла, перешла улицу и прошла немного в обратном направлении, открыла тяжелую стеклянную дверь и исчезла в вестибюле. Дверь закрылась. Я нетерпеливо переступал с ноги на ногу и дрожал в своем темном углу от нервного озноба. Было только десять минут одиннадцатого, времени оставалось достаточно, но я не в силах был больше ждать. Сделав небольшой крюк, чтобы подойти к подъезду с противоположной стороны, я прошел через вестибюль к лифту, нажал на кнопку, повернулся и прислонился спиной к стене. Только теперь я решился украдкой бросить взгляд на газетный киоск. Тонкая рука показалась над прилавком и махнула мне. Дженни увидела меня и это было главное. Значит и Ги Кетлер не пройдет мимо незамеченным.

Ночью работал только один лифт, поздним посетителям приходилось обслуживать себя самим. Я медленно поднялся на семнадцатый этаж. Лифт с толчком остановился; дверь открылась и закрылась за мной с глухим стуком, от которого я нервно вздрогнул. Звук моих шагов гулко отдавался в пустом коридоре. Здание фирмы ночью всегда производило мрачное, неприятное впечатление. Оно пробуждалось к жизни лишь тогда, когда начинался новый рабочий день, и множество деловых людей своим присутствием оживляли его. Длинные темные коридоры, черные прямоугольники дверей действовали угнетающе. Нервы мои и без того были напряжены до предела, и от малейшего звука мурашки бегали по спине.

Добравшись до своего кабинета, я глубоко вздохнул, открыл дверь, прошел через приемную и включил все лампы. Дверь в свой кабинет я оставил раскрытой настежь и здесь тоже включил все лампы, которые залили помещение ярким светом.

Пора было заняться подготовкой. Прежде всего — включить магнитофон в верхнем ящике письменного стола. Я хотел по возможности выманить из Ги признание. Он относился именно к тому типу людей, кто любит похвастаться своими подвигами, а совершенные им мерзости заслуживали того, чтобы о них знали будущие поколения. Я включил магнитофон, но его слабое гудение доносилось из письменного ящика. Что делать?

Пришлось пройти в комнату мисс Харкорт и прикатить оттуда старый, дряхлый диктофон моего отца. Он должен был сыграть отвлекающую роль. Я придвинул его к окну, включил — и издаваемые им скрежещущие звуки заглушили куда более тихое гудение из ящика стола. Затем я задернул шторы и отступил на шаг назад. Довольно примитивное укрытие, ничего не скажешь. Но оно может выполнить свое предназначение. Я ещё раз проверил кабель и вилку. Этот кабель, уходящий за шторы, настолько явно и почти вызывающе указывал на стоявший под окном диктофон, что я даже улыбнулся.

На этом мои приготовления были закончены. Я огляделся вокруг. Оружия было более чем достаточно. В стенных шкафчиках висело по меньшей мере полсотни пистолетов. Правда только устаревших моделей, которые можно было использовать разве что в качестве дубинки. Ни для одного из них у меня не было подходящих патронов, но если бы даже и были, я не рискнул бы использовать по прямому назначению любую из этих древностей. Для стрелка это опаснее, чем для жертвы. Что мне было делать с таким оружием?

Я хотел встретить Кетлера, сидя за своим письменным столом. Но пока от Дженни не было сигнала, можно было свободно расшагивать по кабинету, пытаясь успокоить нервы. Я проверил содержимое шкафчика, где хранилось спиртное. Мисс Харкурт заново наполнила графины. Но великолепный выдержанный херес меня уже не прельщал: мой последний глоток неделю назад стал последним. Я, пожалуй, раздам остаток бутылок в погребе старым друзьям отца. И сам избавлюсь от неприятных воспоминаний, и доставлю им радость.

Как всегда в минуты тревоги и напряжения, я взялся за тряпку и принялся за пистолеты. Я протирал их, машинально отмечая пятна ржавчины, прочищал стволы и снова вешал на место. Одним из экземпляров, имевших определенную коллекционную ценность, был нескладный пистолет тридцать восьмого калибра, изготовленный на заказ, о котором мой отец всегда говорил, что это последняя капсульная модель. Во всяком случае, это был один из самых некрасивых образцов и опасный из-за своего ненадежного спуска. Прежде чем начать его полировать, я несколько раз спустил курок.

— Положите сейчас же! — сказал грубый голос позади меня.

Этот приказ показался мне таким нелепым, что я в первый миг не ощутил никакого страха. Зверь выполз из своей норы и стал охотником. До меня дошло, что мы поменялись ролями. Во всяком случае, охотник теперь представлял довольно жалкую фигуру.

Я отложил пистолет, медленно повернулся, стараясь не обнаружить свою растерянность. Как ему удалось подняться сюда незамеченным? Дженни мне не позвонила.

Да, я узнал бы его всегда и везде. Он и в самом деле был поразительно похож на меня. Правда, черты лица более резкие, несколько выше меня и шире в плечах. Взвешивая тайком свои шансы, я не слишком себя обнадеживал. Он очевидно не чувствовал ни малейшего опасения. Для него исход борьбы с самого начала не вызывал сомнения.

Его жесткое лицо растянулось в презрительной гримасе, когда я не двинулся с места. Пятясь, он подошел к окну, раздвинул шторы, нащупал шнур диктофона и выдернул вилку из розетки.

Ги ухмыльнулся, очевидно считая себя хитрецом. Гудение магнитофона в ящике моего письменного стола ему, к счастью, не было слышно. Мой отвлекающий маневр удался. Он присел на край письменного стола, опершись на колено рукой, в которой держал длинноствольный пистолет.

— Вы меня знаете, верно? — осведомился он, растягивая слова.

Я кивнул и судорожно сглотнул слюну. Оружие в его руке меня беспокоило. Это был однозарядный пистолет преклонного возраста, у которого для срабатывания курка хватило бы дуновения воздуха. Кетлер принял к сведению тот оцепеневший взгляд, которым я уставился на пистолет и, развлекаясь на ковбойский манер, покрутил его в воздухе. У меня от ужаса замерло сердце.

— Он вам кажется знакомым, правда? — спросил он, язвительно усмехаясь. — Правильно, он принадлежит вам. А я позаботился о нескольких патронах. Полагаю, вам такой вариант должен понравиться. Молодой Джон Брайнерд застрелился по ошибке, когда чистил старый пистолет из коллекции оружия своего папочки. Это будет хорошо принято газетами, Вам не кажется?

Он опять ухмыльнулся. У него были крепкие белые зубы, а волчья гримаса делала циничное лицо ещё более жестоким. Я вдруг ощутил огромное облегчение. Кетлер придавал оружию в своей руке слишком большое значение. На этом покоилась большая часть его самоуверенности, а мне понимание этого придавало мужества и уверенности.

— Вы хотите меня убить? — осведомился я вежливым заинтересованным тоном. — Почему?

Мой вопрос не понравился Кетлеру. Слишком он не соответствовал той роли, которую он мне отвел. Ги недоверчиво взглянул на меня, соскочил с письменного стола и шагнул ближе.

— Не наглейте, дружище! Давайте-ка за стол! Ну, живо!

Ствол пистолета указывал мне дорогу.

— Бросьте, Кетлер. Разве вы все ещё не поняли, что с вами кончено? Вы в ловушке.

Движение, которым он откинул голову назад, было, очевидно, характерным для него. Ги надменно ухмыльнулся и расправил широкие плечи.

— Не думаю, — с издевкой бросил он. — Я здесь уже два часа и основательно исследовал весь этаж. Здесь нет ни души, кроме нас двоих. Я сидел в одежном шкафу, когда вы вкатили сюда этот ящик. Ловушка? Покажите-ка мне вашу бесценную ловушку! — Его рот растянулся в иронической ухмылке.

Я пожал плечами.

— Ну ладно, её нет. Но стоило, по крайней мере, попробовать.

— Меня не обманешь, — высокомерно заявил он. — Вам не стоило и пытаться. Если я за что-то берусь, то делаю. У меня всегда все получается.

— Возможно. Но на этот раз вы допустили несколько ошибок.

— Вздор! Что за ошибки?

Я пожевал нижнюю губу и нерешительно оглядел его. Как далеко можно было зайти? Обязательно следовало вызвать его на разговор. С другой стороны, у меня не было никакого желания без необходимости затягивать игру в вопросы и ответы. При виде этого надменного уголовника у меня руки чесались. Я сунул их в карманы брюк и равнодушно сказал:

— Похоже, вы начинаете беспокоиться, верно? Да, вы сделали несколько очень серьезных ошибок. Когда вы сидели в кресле перед письменным столом губернатора, то держались руками за подлокотники, верно? И хотя после этого стерли отпечатки своих пальцев, но один из них сохранился. Впрочем, раз уж мы заговорили об этом, Кетлер, отчего, собственно, умер губернатор? Он был выносливым стариком, несмотря на свое слабое сердце. Это был испуг или ярость от вашего неожиданного визита?