Джеймс Кэрол - Хищница

– Нас она тоже заставляет танцевать под дудочку. Ты же это понимаешь?

– Она пытается заставить.

– Не только пытается, Уинтер. Вспомни свою первую встречу с ней. Она знала, кто ты, она выбрала место. Уже тогда она сама творила реальность. Подкинула газету, зная, что ты сорвешься в Хартвуд. Там она оставила фотографию с Райаном, потому что знала, что мы окажемся здесь. Вопрос ведь все тот же: при чем здесь ты?

Уинтер смотрел на город, словно надеясь найти в высотках из бетона и стали ответы на свои вопросы. Когда очередной кусочек пазла встал на свое место, он не смог сдержать улыбки.

– Это все месть. Которая стара как мир. Я причастен к аресту Райана Маккарти, и она мне мстит.

– Логично. Она столько в него вложила, он послушно выполнял ее желания, а потом его вдруг ловят. Конец Райану, конец ее игре. И ей срочно потребовалась новая игра.

Уинтер кивнул:

– Она сейчас разъярена, но воевать в открытую она не будет. Мы уже это знаем. Она в ярости, но она лишь вдохнула поглубже и спрятала свою ярость глубоко-глубоко. И так ей пришлось делать не один раз, прежде чем она снова не обрела способность ясно мыслить. А потом она придумала, как исправить все то, что ей кажется несправедливым. Маккарти – это теперь прошлое, на него уже никак не повлиять. Но зато она может влиять на будущее. И вот тут-то появляюсь я.

Уинтер замолчал и снова посмотрел на небоскребы. Отовсюду доносились звуки. Сзади – тюремный грохот и лязганье, отдаленный шум – из простирающегося перед ними города, крики птиц – сверху. Все было тихим, как будто туман создавал воздушную подушку, заглушающую звук. Лучше всего было слышно дыхание Мендозы, которая стояла в метре от Уинтера. С реки дул легкий ветер, принося с собой неприятный запах, источник которого сложно было распознать.

– Ясность, – наконец произнес Уинтер. – Вот что ей важно. Она не сдвинется с места, пока ясно не увидит картину предстоящего. Когда злость и разочарование уходят, что она видит?

– Что все идет к чертям. И поэтому ей нужно найти виновного.

– Именно. Она знает, что всю игру ей испортили копы, но она не может выйти на войну против всей нью-йоркской полиции. Ей нужны конкретные личности. Она проводит собственное расследование и натыкается на мое имя. Вот тебе и конкретная личность.

Мендоза ничего не говорила, обдумывая услышанное.

– Ей важен контроль, – сказала она. – Когда она его теряет, она из кожи вон лезет, чтобы его вернуть. Отсюда вопрос: как нам заполучить контроль над ситуацией?

Теперь задумался Уинтер:

– Ее слабость – в самоуверенности. Так мы ее и поймаем. Будем идти по ее приманке, но держать глаза открытыми. В какой-то момент она обязательно ошибется. И тогда нам нужно быть наготове.

Они пошли к машине, стоящей на парковке. Мендоза подошла к водительской двери и протянула руку.

– Ключи.

– Но я вожу лучше тебя.

– Мы договорились, что ты ведешь до Нью-Йорка. Мы в Нью-Йорке, поэтому давай ключи, или я тебя застрелю.

– Угроза эффективна только тогда, когда тот, кому ты угрожаешь, верит, что ты можешь привести ее в исполнение.

Мендоза расстегнула куртку, вынула пистолет и направила его в голову Уинтера.

– Давай ключи.

Уинтер выгнул шею, чтобы посмотреть на курок.

– У тебя пистолет на предохранителе.

– Не доводи меня, Уинтер! Просто отдай мне эти чертовы ключи.

Шестиэтажное здание отеля «Гиперион» явно видало лучшие времена. Его владельцы были бы только рады, если бы клиенты считали его ист-сайдским, но на самом деле он находился в восточной части Гарлема. Припарковаться было решительно невозможно, поэтому им пришлось оставить «БМВ» в целых четырех кварталах от отеля и идти до него пешком. Где-то на полпути к отелю телефон Уинтера зазвонил. Он посмотрел на номер, но отвечать на звонок не стал. Номер был незнакомый.

– Ты что, не будешь брать трубку? – спросила Мендоза.

Уинтер не обратил на ее вопрос никакого внимания.

– Что бы ни происходило в следующие несколько минут, смотри только прямо и не останавливайся. Кивни, если ты меня поняла.

Мендоза, подозрительно щурясь, продолжила идти.

– В чем дело, Уинтер?

– Я все тебе расскажу, просто не сейчас.

Мендозе явно хотелось поспорить, но она лишь кивнула. Уинтер вывел ее на самую середину тротуара, задевая встречных прохожих и не обращая внимания ни на столкновения, ни на оскорбления в его адрес. Его сейчас волновал только мобильный телефон и количество гудков без ответа, в течение которых абонент будет ждать. Четырнадцать. Через пять секунд телефон зазвонил опять, и Уинтер улыбнулся.

– Что происходит? – снова спросила Мендоза.

Уинтер ничего не ответил и продолжал идти. Телефон продолжал звонить, раздражая своей настойчивостью. Десять гудков. До «Гипериона» оставалось полтора квартала. Прямо напротив него был другой отель. С архитектурной точки зрения он отличался, но во всем остальном они были идентичны: те же три звезды, то же расположение, та же клиентура. Двенадцать гудков, тринадцать. Звонок оборвался на пятнадцатом.

– Это Амелия, – сказал Уинтер, подняв руку с телефоном.

– Так чего ж ты не берешь трубку? – спросила Мендоза, остановившись как вкопанная посреди тротуара.

– Продолжай идти, – ответил он на ходу.

– Я должна знать, что происходит, и прямо сейчас, – сказала Мендоза, нагоняя его. – Если хочешь, чтобы я тебе помогала, ты должен мне объяснить, в чем дело.

– Мы возвращаем себе контроль над происходящим. Амелия находится в отеле напротив «Гипериона». Другого варианта нет, ведь мой мобильный зазвонил ровно тогда, когда мы вошли в зону его прямой видимости. И это идеальное место для наблюдения.

Не успел он закончить, как Мендоза чуть ли не побежала по тротуару. Мобильный Уинтера снова зазвонил. Он стал считать гудки и дождался тринадцатого. Затем остановился и ответил на звонок.

– Привет, Амелия, как дела?

– Привет, Джефферсон, – ответила она немного погодя. – Как ты узнал, что это я?

Он надеялся, что она придет в бешенство из-за того, что он не отвечал на звонок, но, судя по голосу, она была спокойна как никогда. Он стал смотреть на ее отель, пытаясь догадаться, за каким из окон она спряталась.

– Номер незнакомый, я подумал, что это звонит очередной продавец очередного ненужного товара. Он мог перезвонить во второй раз, но в третий не стал бы. И тогда я задал себе два вопроса: кому я так срочно понадобился и чьего номера у меня нет? Под эти два критерия подходишь только ты.

– Какой ты умный.

– Не особо. Это не высшая математика.

– Скромность тебе не к лицу.

– Был бы умный, изобрел бы лекарство от рака или продолжил дело Эйнштейна и открыл бы всеобщую теорию всего. А рациональное вычисление того, кто тебе звонит, это не ум. Это дешевый фокус. Так чего тебе нужно, Амелия? Или тебе больше нравится Мэдди?

– А, так ты виделся с Райаном? Как у него дела?

Ее голос изменился. Уинтеру показалось, что она говорит на ходу, и темп ее шагов определяет темп речи. Уинтер стал пытаться услышать ее шаги, но не услышал. Возможно, их заглушал мягкий ковер. А значит, она все еще в отеле. Он услышал, что на ее стороне открылась дверь, и темп речи снова изменился, как будто она спускается по лестнице. Чтобы не упустить Амелию, Мендозе нужно было прибавить шаг.

– Думаю, у Райана бывали времена и получше. Тюремная жизнь – явно не для него. А тебе вот очень нравится быть кукловодом, да?

– Ты даже себе не представляешь, насколько.

– Ну так просвети меня.

– С радостью, но только это надолго. Давай встретимся, Джефферсон.

– Зачем?

– А что, нужна причина?

– Конечно, нужна. Мы же с тобой не друзья, чтобы вместе обедать и болтать. Ты убийца, а я должен тебя поймать.

– Чувствую, ты так и не отошел от смерти повара. Как его, кстати, звали – Оскар?

– Омар.

– Бедный Омар. Но сам посуди, если бы я его тогда не прикончила, мы бы сейчас с тобой не разговаривали. Как видишь, его смерть была абсолютно необходима.

– Зачем ты хочешь встретиться, Амелия?

– Это секрет.

И тут в трубке раздался оглушительный вой сирены. Уинтер тут же убрал телефон от уха – старый трюк, но очень полезный. Когда он снова поднес телефон к уху, фоновый шум сменился. Сейчас это было лязганье металла и легкое эхо. Она была в кухне. Плохие новости. Мендоза ищет ее в номерах, а Амелия уже спустилась вниз и ускользает с черного хода.

Он стал смотреть на вход в отель. Оттуда никто пока не выходил, но скоро начнут. И пока везде будет суматоха, она успеет выскользнуть. Судя по эху, она все еще была в кухне. Но долго она там не задержится, это было очевидно.

– Ты что-то притих, – сказала Амелия. – Я почти слышу, как у тебя шестеренки в голове шевелятся.

– Хочешь встретиться? Хорошо, давай.

– Но я хочу, чтобы ты пришел один.

– Ну понятно, что ты этого хочешь.

– Я серьезно. Если я пойму, что с тобой кто-то есть, я исчезну.