Борис Бабкин - Формула счастья – рецепт беды

– Звучит прекрасно. Но как этого добиться?

– Не знаю, деда, но я обязательно таким стану. Я же никогда никого не обманывал, кроме себя. И сейчас клянусь, дедушка, стану крутым в лучшем смысле этого слова.

– Хорошо, – сказала по телефону Александра Андреевна. – Конечно, я согласна. Вам я доверяю, Яков.

– Поэтому я и взял на себя смелость заняться Евгением, – сказал Яков Борисович. – И уверен, что это пойдет ему во благо. Слишком долго он жил в тепличных условиях. А сейчас показал характер.

– Да все так же, – говорил по телефону Воеводский. – Правда, в последнее время государство взялось за охрану леса. Начали с самого болезненного – убрали привыкших к взяткам лесничих и поставили новых. Скорее всего начнется настоящая война. Во-вторых, усилили рыбнадзор. Кроме того, в местах, где можно намыть золото, появляются инспекторы в сопровождении омоновцев. Я за последний месяц потерял уже пятерых. Одного взяли, но он пока молчит. Точнее, заявил, что мыл в одиночку. Но меня вот что беспокоит: если все так и пойдет, я потеряю все. Кстати, местные уже перестают меня бояться. И я несу убытки. Принимать жесткие меры опасаюсь – не хочу привлечь внимание власти, мне бы этого не хотелось. Если до весны ситуация не изменится, на золотодобыче можно поставить жирный крест. И ты знаешь, к чему это приведет. – Выслушав абонента, покачал головой. – Да в том-то и дело, что виноватых или, как говорят твои друзья-уголовники, крайних, в этом случае нет. Просто власть взяла все в свои руки. И лес, и рыбалку, и охоту, и золотодобычу. Последнее меня особенно беспокоит, потому что на этом держится все. Надеюсь, ты сможешь что-то узнать и посоветовать, от чего мне плясать.

– Ба, – Артем посмотрел в окно на градусник, – сорок три. Вот это шибанул морозец. А в центре России ни снега, ни мороза нет. Но, слава тебе господи, у нас пока все по-русски. А ты что-то загрустила, милая?

– Ты знаешь почему, – вздохнула Алена. – Я бы очень хотела ребенка.

– Я этого тоже не меньше хочу, но, видно, Богу не угодно это. А может, просто судьба так распорядилась, чтоб не было у нас продолжения рода. Надо бы съездить в Красноярск к врачу.

– Боюсь я, Артем, вдруг по моей вине не можем мы ребеночка заиметь? Ты ж меня возненавидишь.

– Дура ты, Аленка. Нас с тобой судьба свела. Но нужно правду узнать. Если уж не дано нам собственного ребеночка заиметь, усыновим, пока еще здоровье есть и силы. Надо все выяснить, а уж потом думать, что делать.

– А ты не бросишь меня?

– Хватит ерунду молоть. Не оставлю я тебя, даже если ты СПИДом болеешь.

– Типун тебе на язык! – Алена улыбнулась.

– Гости к нам скоро приедут. Колобок Яшка. Он тогда меня от тюрьмы спас, помнишь?

– Да как же не помнить, очень хорошо помню. И наконец-то я увижу его, и спасибо скажу от всего сердца, и поклонюсь в ноги.

– Кланяться не надо, а спасибо сказать, конечно, стоит. Если бы не Колобок… – Артем махнул рукой.

– Леший куда-то пошел. – Алена посмотрела в окно.

Артем рассмеялся:

– Ну, баба Паша, ведь как она человека назовет, так к нему и прилипнет. Да, жизнью я Ярославу обязан. Он шел мимо и увидел меня в яме. А до ближайшего поселка пятьдесят с лишним километров. Он меня вытащил и понес на себе. А мороз, метель. Трое суток он меня тащил. Да ты помнишь все. А потом он меня спросил: «Можно тут остаться где-нибудь. Устал я от городов и от людей устал». Вот и живет здесь два года. Ты помнишь, я поначалу тоже опасался. Кто таков и чего тут вдруг остался. До общения он не охоч. Раз в месяц уедет куда-то на пару дней и вернется. Правда, участковый все выяснил. Зовут его Войнов Ярослав Павлович, не судим; в общем, нормальный мужик.

– А не зря ты Машу к нему отпускаешь?

– Машка мне как дочь, единственная кровинка. Ты была в больнице после аварии, и меня прихватило. Если б не она…

– Знаю и помню я все, Артем, но девушке…

– Худа он ей не сделает, а его наука завсегда в жизни поможет. Помнишь, Кабана сынок с дружками чуть ее не изнасиловал? Хорошо, бабы увидели и вмешались. А так бы что было? Они бы ее обесчестили, я бы положил их сколько смог. И не думал бы я тогда ни о чем: ни о тебе, ни о том, что со мной будет.

– Хватит, Артем, – остановила мужа Алена.

– А где она сейчас?

– С подружками у ворот стоит.

– Ой, Машка, – хихикнула упитанная девушка, – тут про тебя такое бабка Паша говорила. Будто ты к этому Лешему через день ходишь.

– Три раза в неделю, – спокойно ответила русоволосая девушка, – на три часа.

– Да ты что? И чего же вы там делаете?

– Занимаемся. А ты что думала?

– После таких занятий дети появляются, – хмыкнула рыжеволосая девица.

– У других – может быть, – улыбнулась Маша, – но не у меня. Мы с дядей Ярославом дружим.

– Хозяин звонил, – говорил скуластый молодой мужчина. – Стадо молодняка погоним выше, к Тарибке. Там будет ждать Батый. Панты там и срежем.

– Но это загубит почти двести самцов, – покачал головой пожилой эвенк. – Он что, хочет, чтоб…

– Он хочет, чтоб мы отдали панты Профессору, – резко перебил скуластый. – И это не обсуждается.

– Кто это сказал? – насмешливо спросила вышедшая из соседней комнаты женщина. – Это обсуждается, и сейчас я хочу знать, что и как лучше. – Она посмотрела на старика эвенка.

– Если мы срежем молодым самцам рожки, – ответил старик, – то, безрогие, они останутся без самок…

– А это как-то зависит от рогов? – удивилась женщина.

– Да. Не будет соперничества, а значит, потомство сократится. Нельзя в феврале…

– Значит, не будем, – улыбнулась она.

– Но, Изабелла Леонтьевна, – попытался возразить скуластый, – Семен Андреевич приказал…

– Я отменяю его распоряжение. – Изабелла направилась к двери. – Не вздумай все-таки погнать стадо в Тарибку.

– Понял, Зверюга? – подмигнул парню эвенк.

– Хорошо, – сказал по телефону высокий толстяк, – встречу. Ты один или…

– Не один, – ответил мужчина. – Мы на недельку. Ну, может, чуть задержимся, а может, и пораньше уедем. Посмотрим, как и что.

– Разбаловал тебя город. Ну хоть поглядим на тебя. Значит, завтра. Встретит вас Косой. Сколько вас будет-то?

– Четверо: я, Толик и две девушки.

– Девушки? – недовольно переспросил толстяк. – Знаешь, Алик, мне только борделя не хватает.

– Успокойся, батя, со мной приедет Лизка Тарапова. Понял?

– Дочь Тимки Тарапова?

– Она и есть.

– Ну тогда ладно. До завтра, сын.

– Как маман?

– Мать в порядке. «Маман», – проворчал толстяк. – Может, и меня батяном будешь кликать? Я тебе устрою батян-маман.

– Алик приедет? – спросила плотная женщина.

– Едет. И не один. С приятелем и двумя девками. Но не с проститутками, – увидев недовольное лицо жены, усмехнулся он. – Я тоже сначала так подумал, ну и начал…

– А кто?

– Да дочь Тарапова, Лизка. Еще Толик Лузин тоже с подружкой. И видать, не просто побаловаться. Луза Сашка, отец Тольки, серьезный мужик. Да и Тарапов тоже побаловаться дочь не отпустит.

– Понятно. Но ты Тарапова знаешь. Позвони ему и спроси, отпустил он Лизу али нет. А то ведь тебе известно, какая теперь молодежь пошла.

– Молодец ты у меня, Дарья. Я и не подумал про это. Если она без спросу едет, мы сразу ее назад отправим. А Алику всыплю, чтоб на чужой каравай рот не разевал. – Толстяк снял телефонную трубку.

– Да знаю я, – усмехнулся лысый плотный мужчина. – И твой балбес знает – если что, я с него шкуру спущу. Так что, надеюсь, баловства не будет. Но ты, Данила, все ж поглядывай. Дело молодое, за ими глаз да глаз нужен. Ну а ежели застанешь их, свадьбу сыграем, и пусть нам внуков строгают. Внуков, а не внучек. – Он взглянул на рослого парня и красивую блондинку. Они рассмеялись и пошли к вертолету, откуда призывно махал длинноволосый верзила.

– Ты там приглядывай, Перс, – негромко проговорил плотный.

– Понял, Тимофей Ильич. – Парень быстро пошел к вертолету.

– Слушай, Изабелла, – недовольно говорил по телефону Воеводский, – ты что себе позволяешь?! Какого черта лезешь в мои дела?!

– Наши дела, милый, – насмешливо ответила Изабелла. – Разве тебе мой папа ничего не говорил? Тогда позвони ему, и он тебе все объяснит.

– Но там ждут стадо. – Воеводский поморщился.

– Позвони и скажи, что долг ты отдашь завтра, все пять тысяч евро. Не держи меня за дурочку, милый, я умею узнавать что надо. – Изабелла рассмеялась и отключила телефон.

– Сука драная! – процедил Семен. – Я…

– Не стоит так называть мою дочь, – услышал он спокойный голос сзади и, вздрогнув, обвернулся. У двери стоял невысокий седобородый мужчина, за ним – два громилы.

– Я это… – сипло выдавил Семен, – ну, просто…

– Хотя понять тебя можно. – Старик сел в подставленное ему громилой кресло. – Я тоже не любил, когда жена пыталась вмешиваться в мои дела. Бывало, материл, но чтоб она не слышала. Так что я понимаю тебя и поэтому прощаю. Но ты должен был сказать про долг тундровикам мне, и я давно решил бы этот вопрос. Почему молчал?