Сергей Абрамов - Мертвые не плачут

В общем, так оно и случилось. Вернулась с пляжа супруга. Часа в два пришел Мэр. Был семейный и недлинный обед в саду. А в семнадцать ноль-ноль машины Мэра и охраны стояли у ворот, в семнадцать десять супруги вышли из дому – все в нарядном и сели в авто. И отбыли в неизвестном направлении.

Машина охраны встала за ними сразу, как они выехали через главные ворота. Судя по всему, охранники здесь, в поселке, где-то переночевали.

Гнаться за кортежем было незачем и не на чем. Чертопхайка Пастуха вряд ли удержалась бы на хвосте кортежа. Пришла пора уезжать и думать. А перед тем, как думать, стоило посмотреть на любовницу и на ее квартирку. Адрес в досье имелся.

Строительные работы шли как по-накатанному. Споро. На соседнем с мэрским участке в доме никого, кроме уже отмеченных двух женщин, не возникло. Да и женщины, как заметил Пастух, все больше внутри дома что-то мастырили, на свежий воздух не стремились. Стоило взять тайм-аут.

Собрался, сел в машину и отбыл по длинной дороге в Город. На всякий случай держал в кармане куртки подходящую для ментов ксиву, в коей значилось, что он, Пастух, является советником Министра безопасности. Липа, конечно, но сделана там, где делают не липу. Заслуга Службы и всепонимающего Наставника.

Впрочем, таких левых, но безупречных ксив у Пастуха хватало – на разные случаи из его странной жизни.

А девушки Мэра дома не оказалось.

Соседка ее по площадке, открыв дверь на звонок человека из райжилуправления, сообщила, что искомая гражданка отбыла на три дня к родителям в соседнюю область. Вернется в среду. Хотя, не исключено, и в четверг…

– В среду – когда? – полюбопытствовал Пастух.

– Да просто в среду, – просто и ответила соседка. – А уж когда точно – не сказала. Если и впрямь в среду, то вечером, наверно. Часов в десять. Она всегда так возвращается, когда от родителей…

Это и к лучшему. Проверить – проверил, тем и подтвердил свое решение. Девушка – сторонняя участница истории, ее Пастуху не заказывали. Дай ей Бог счастья и честного мужа.

То-то Мэр так по-семейному проводит воскресный день, что возможный вариант у него обломился. А может он так все воскресные дни проводит – с женой и сыном. Но Пастуху это уже не слишком интересно было. Он знал решение. И, как ни забавно, ничего от Мэра ему не требовалось.

Зато требовался временный цивильный камуфляж. В смысле – пристойная городскому казенному человеку одежда: скромный костюм, рубашка, галстук, пара обуви. Ну, верно, галстук – лишнее, лето вокруг… Деньги у Пастуха имелись. Много. В Страже выдали на дело.

Заехал в торговый центр, где ладно сожительствовали магазины или, по-нынешнему, бутики, арендующие малые площади в бывшем универмаге, легко – без всякой помощи продавщиц, – выбрал себе серый костюм-двойку отечественного шитья, пиджак в груди чуть тесноват был, но – лето на дворе, пиджак можно и расстегнутым носить, а то и вовсе не носить. В обувном бутике подобрал черные и тоже отечественные полуботинки, на другом этаже справил себе пару голубого цвета рубашек. Да, и поясной ремень еще… Переоделся в примерочной кабинке, вышел из центра через другие двери и на другую улицу. Другим, кстати, человеком вышел – вполне себе интеллигентным менеджером среднего звена. А прежнюю одежду уложил в бумажную сумку, в коей ему купленный костюм выдали.

Народу в залах универмага хватало, отпускной сезон еще не завершился, люди отоваривались к поздним отпускам. А кто-то – с детьми был: до учебного сезона всего-то ничего оставалось…

Дошел пешком до вокзала, потолкался в не густой пассажирской толпе, в туалет завернул, а оттуда вышел прежним и привычным себе Пастухом: куртка, джинсы, кроссовки. А обновки в бумажной сумке лежали аккуратно.

И до временного своего обиталища тоже – пехом, а машину трогать не стал: хорошо стоит в переулке у торгового центра, никому не мешает. И от дома – десять минут ходьбы. Будет надо, он вернется к ней и заберет. А не будет надо, так она здесь и заночует. А что в багажнике сумка осталась – так багажник без «фомки» не открыть. Как и двери, к слову. Вряд ли кто в воскресенье вечером на людном месте станет вскрывать фомкой машину.

С утра, сходив в недалекую кафушку, позавтракал немалым омлетом из четырех яиц, да еще и салатиком овощным все это переложил – впрок ел. Кто знает, как день сложится?..

Вернулся в съемную квартиру, достал ноутбук и приступил к домашним урокам, если квартирку эту позволено назвать домом. А с другой стороны – чем не дом? Берлога, пристанище, логово, дыра – что еще?.. Да спецназу и болото – дом, говорил Комбат. Присловье было внятным, но той жизнью не подтвержденным: там, где они с Комбатом воевали, болот не было…

В досье Мэра имелось упоминание казенной закрытой поликлиники, в которой он обслуживал свое дорогое здоровье. Пастуху потребовалось целых двадцать минут, чтобы влезть в поликлиническую базу, а уж там найти досье Мэра.

Медленно, то и дело возвращаясь к началу очередной формулировки, Пастух трудно читал текст, писанный разными авторами, то есть врачами, которые пользовали Мэра вот уже какой год. И из этого трудного для восприятия текста все-таки получался медицинский портрет вполне для его лет здорового мужика, который, если и хворал время от времени, так несерьезными хворями типа простуды или – один раз за весь мэрский срок – воспалением легких, даже в больничке лежал.

Но! Все вышесказанное – о случайных «болячках», которые по жизни никого не обходят.

Результаты диспансеризации от весны двухгодичной давности, а конкретно кардиограмма, показали, что сердечко у пациента стало сбоить. Пока – чуть-чуть. Как говорят: сигнал пошел. В диагнозе прописано: тахиаритмия. И все сопутствующее: давление могло бы пониже быть, атеросклероз не к месту дал о себе знать… Однако – подробно, трудным для восприятия медицинским сленгом было оговорено: это – начальный этап болезни, в прошлом, в позапрошлом годах и ранее она не выявлялась, а в этом – аукнулась. Причины? Стандартные до уныния: злоупотребление алкогольными прекрасными напитками, лень спортом заняться, сон говенный…

Короче, не тревожный пока звоночек, но уже стремный.

Он, звоночек, вовремя был принят, и пациент, здравый и сильный мужик, не стал жалеть себя любимого: питание, сон, занятия физкультурой – все было построено под нежданное медицинское открытие. И все было прописано в истории болезни в качестве рекомендаций. Бег по пересеченной местности, как видел Пастух, входил в программу оздоровления. И результаты радовали, если поверить последней – июньской – диспансеризации с пристрастием. А с чего бы им не верить? Мэр все-таки, не кто-то там с улицы. И жить хотелось не просто, а со вкусом, который дают деньги. Хотя тахиаритмия никуда не делась. И давление погуливало.

Пастух имел очень начальное представление о болезнях сердца. Как, впрочем, и об иных болезнях. Не довелось ни с чем серьезным столкнуться, кроме пары ангин в детдомовском житии и – это уж на войне – одной пулевой сквозной дырки в ноге. Как говорил детдомовский директор, зажило как на собаке. Поэтому он не без усилий продирался сквозь прихотливый стиль медкарты. Но суть словил: у мужика неважно с сердцем. И уж коли оно дало о себе знать, то это – надолго, если не навсегда. Звонок зря не звенит…

Это было славно. Он знал, где взять лекарство.

Набрал на мобильнике текст эсэмэски. Такой: «Движок сбоит нужен ремонт». Отправил. Ждал. Быстро, минуты через три, получил ответ: «Завтра семнадцать Собор». И все.

Собор в Городе был один, но знаменитый и красоты обильной. Хорошее место для случайной встречи двух совсем не знакомых людей.

А между тем, поезд мало-мало, а разбежался. И всего-то ничего, как Пастух в Городе, а что делать – худо-бедно понятно. В наброске. Досье, как и положено, отменно собрано. А живая картинка в деталях где-то к послезавтра окончательно нарисуется. А пока день в разгаре, не худо бы в мэрский поселок съездить и погулять по нему человеком-невидимкой.

Кто у нас в отечестве человеки-невидимки? Много их! Разный подвид – для разных случайностей.

Спустился к покинутой на ночь машине. Прав оказался: никто на нее сирую не посягнул. И на рядом запаркованный посторонний красный лимузин тоже – никто. Город либо честных, либо нелюбопытных людей… Поехал на окраину Города, на вещевой шумный рынок, который, знал Пастух, и по понедельникам торговал. Бывал он на нем прежде.

Походил по рядам, поприценивался то к курткам зимним кожаным, то к джинсам летним самострочным, то еще к чему-то бессмысленному, но минут через пятнадцать хода напал на ряд, где торговали рабочей одеждой. Как с прилавка, так и с асфальта – у кого сколько денег нашлось, чтоб за место в ряду заплатить. Нашел тетку, торгующую от какого-то непроизносимого «ООО», у которой имелись в ассортименте куртки и комбинезоны из ткани, именующейся странно – «смесовая».