Сергей Абрамов - Мертвые не плачут

Хотя, скорей всего, не придется.

По дороге углядел ведро из-под солярки, захватил с собой – до кучи.

На проходной его, естественно, тормознули.

– Ты, очкарик, куда с ведром такой красивый?

– В бойлерную, – серьезно объяснил Пастух, – там протечка, звонили. Извините.

Сзади напирал народ и очень нервничал.

– Проходи, – легко сдался охранник.

Или неуместное «извините» его добило.

Ну и прошел. Заглянул в сортир, поставил ведро у стенки, чтоб забыть, помыл руки. Контингент в сортире был занятой, никто на Пастуха внимания не обратил. А он его и не привлекал, внимания. Потопал пешком на шестой этаж: не спрашивать же у прохожих, где жена Мэра сидит. Сам, прочесывая этажи, потихоньку найдет, спешить пока некуда.

Жена Мэра – а по табличке, председатель Правления «ООО» такого-то – имела законное место на третьем этаже. Этаж, в отличие от шестого, пятого и четвертого, быстро пройденных Пастухом, был чист и пуст. Только в конце коридора у торцевого окна стояли какие-то люди, о чем-то говорили. Не до Пастуха им было. И ему – не до них. Открыл тяжелую, еще с прежних строгих времен сохранившуюся дубовую дверь с медной табличкой, и оказался в приемной.

Там тоже был народ. Не в пример сортирному люду, здесь никто не торопился, сидели по стульям чинно, ждали, когда их по очереди или скопом примет госпожа Председатель.

Секретарша, сука кабинетная, всполошилась:

– Вы это к кому?

– А где здесь бухгалтерия? – спросил Пастух.

– Второй этаж! – гавкнула сука.

– Ой, извините, извините, – заволновался Пастух, – я не знал, мне не сказали…

И слинял.

Что зачем-то решил увидеть – зачем-то и увидел. Вопрос: зачем? А он и сам не знал. Амбьянс, что ли, местный захотел учуять? Ну, учуял, и что? Сыростью пахло в офисе, краской, а еще потом, пылью и страхом. Пастух знал, как страх пахнет. С детства знал. И с детства ненавидел его и давил в себе.

Додавил? Хотелось верить.

А на женщинку-то, на Хозяйку, все же невредно было бы глянуть. То, что в бинокль видел, всего лишь картинка. И хватило бы, но почему-то мнилось: непроста она. Посложнее мужа будет. Тем более что точно – будет. Одна. И одной ей придется удерживать то, что муж накопил правдами и неправдами. Пусть удержит, лично к ней Пастух ничего не имел.

Надо бы узнать ее рабочее расписание: когда в офис прибывает, когда из офиса убывает, как часто офис среди дня покидает и надолго ли? В досье об этом ничего не было.

Где узнать, у кого?

Лучший вариант, конечно, у нее самой, но это – мимо. У суки-секретарши? Сама не скажет, а на любовные либо силовые варианты времени нет. И права тоже нет. Но существует уж совсем иной ход, простой до усрачки и, кстати, многажды проверенный: водитель Хозяйки…

Водители – они много чего знают. Те, кто на заднем сиденье, водителей в упор не видят. Робот – и робот, чего его замечать, а тем более стесняться. А роботы все слышат, на ус мотают и говорить справно умеют. Когда ненавязчиво разговоришь…

На выходе давешний охранник полюбопытствовал:

– Ну что, мужик, устранил протечку?

– Устраняют, – не стал брать на себя несуществующие заслуги. – Я им там ведро оставил.

Главное – внятно объяснить, что сделал, а человек пусть подумает над услышанной информацией, есть над чем.

В машине снял рабочий камуфляж, спрятал в багажник: как отъедет от завода подальше, так и выкинет одежку в мусорный контейнер, малое свое она отработала. Слазил в бардачок, достал оттуда серьезные мужские наручные часы отечественной сборки на стальном браслете, не новые, но в хорошем состоянии. Из своего «подарочного фонда», который регулярно и аккуратно пополнял: мало ли кто и зачем в пути встретится. Снял свои – такие же, только на сильно потертом от постоянной носки ремне, спрятал в бардачок, а «подарочные» на руку надел. Запер машину, пошел назад – на хозяйскую автостоянку при входе в заводоуправление.

На ней обитали машинки крупного ранга, не ниже генерал-майора, но черный красавец с серебряной крылатой теткой на капоте гляделся среди них маршалом. На тротуаре рядом с урной курили три шофера. При костюмах и галстуках. Явно начальство возят, noblesse oblige.

Пастух подошел к ним и сказал:

– Мужики, выручите коллегу. Кошелек прямо со стола в кафе сняли, пернуть не успел. А у меня бензин на нуле. Мне б только заправиться и до службы добраться. Я вам часики в залог отдам, хорошие… – снял часы с запястья и протянул всем троим сразу: кто первый возьмет.

Первым оказался молодой, лет двадцати с копейками, парень, неплох собой, здоровый, грудные мышцы пиджак распирали.

– Дай-ка… – взял часики, осмотрел. Заднюю крышку ногтем подцепил, глянул на механизм: там все крутилось и тикало. Не фуфло. – А ты сам один на тачке или возишь кого?

– Ну, ты сказанул: сам один… Разгонная ведь машина. Кто сядет, того и вожу.

– И сколько тебе надо на бензин?

Говорил только он, а остальные двое молча курили и часами не интересовались. Но вслушивались.

– Ну, полторушник хотя бы. Бак залить.

– Даю штуку, за глаза хватит. – Парень вынул из нагрудного кармана черного пиджака синюю тысячу. – Когда вернешь?

– Завтра в обед, сукой быть! Как мне тебя найти?

– Не знаю я, где в обед буду. Хозяйка у меня – женщина нервная, занятая, у нее график тяжелый… Заезжай лучше вечерком, да попозже. Часам к одиннадцати – верняк, здесь меня и найдешь. В диспетчерской.

– Чего так поздно?

– Не можешь? Тогда котлы мои будут. За штуку… – засмеялся. Зубы имел знатные, белые. Объяснил дураку: – У Хозяйки день поздно начинается и поздно кончается. Так что по вечерам мы всегда тут, милости просим. Кроме выходных. Вон – диспетчерская… – указал на козырек подъезда на торце здания. – Меня не будет – диспетчеру отдай, он – свой. Скажи: для Первого…

– Так круто вкалываете? – удивился Пастух. – А жить когда?

– Так вечерами только и жить, если есть с кем… – опять засмеялся.

И приятели поддержали. Что-то они про Хозяйку и водилу знали, что-то тайное для всех, но явное для избранных.

Понятно – что, пожалуй…

– Буду вечером, – дал зуб Пастух, цапнул тысячу и побежал к машине. К разгонной типа.

По-хорошему, думал, надо будет и впрямь заехать к заводоуправлению завтра вечерком, к одиннадцати и вернуть деньги. Логично? Вроде бы. Но по-умному – как бы и не надо. Куда умней вариант: часы украл, впендюрил лоху по дешевке, бабки срубил, а сам – никакой не водила, а дешевый гопник. Блиц-фото!..

Так-то оно так, но поступим по-логичному. И хозяйкиному водиле приятно будет узнать, что не все люди – кидалы, и делу полезней: самому проверить и сообразить, когда у Хозяйки рабочий, прости Господи, день заканчивается.

Хотя до завтрашнего вечера времени в навал. К вечеру и определим, что логично, а что умно. И есть ли время и надобность для благородного поступка…

А Хозяйка-то – женщинка вольная, любвеобильная, судя по легким шоферским намекам. Пастух зря беспокоился, как она бобылкою жить сможет. Еще как сможет! Да и сам-то правым оказался: непроста она…

И то ладно: одним дурацким вопросом меньше. А день незаметно к вечеру потрусил.

Оставалось главное: все-таки побывать в доме Мэра. Хочется – сегодня. Если можно. Но даже если можно – нельзя. Зато непременно – и объективно безопаснее! – завтра. Два раза – много. И один-то разик будет непросто, но то, что планирует Пастух, требует личного визита. Как, в принципе, почти всегда в его практике. Да, это непросто! Охрана – раз, домовая челядь – два, видеонаблюдение в поселке вообще – три (Пастух заметил в бинокль камеры на пересечении улиц) и в частности – в доме Мэра. Последнее Пастух лично не видел, но не в лом было предположить, что камеры там быть могут. Для чего – другой вопрос. За женой, например, наблюдать… На участке, на внешних стенах дома камер вроде не наличествовало. Значит, внутри. Возникает вопрос: а на фига Мэру и его жене лишние «свидетели» их жизни?.. И ответа нет.

Внешние камеры уже наверняка сфоткали Пастуха, когда он свою порцию амбьянса ловил. Понимал, что сфоткают? Естественно! Но кого? Работягу в нечистой спецодежонке? Так мало ли таких в поселке? Полтора десятка, как минимум. Строят вон… И, не исключено, он еще какой-нибудь стройки второпях не улучил: поселок-то не маленький…

Главное – обмануть ближние к дому камеры и те, что внутри, коли такие есть. Так, чтоб никто не дотумкал, что их именно обманули.

Камер на пути от пляжной калитки до мэрских угодий не обнаружил. Ближайшая оказалась, как ранее, с помощью бинокля определил, на фонарном столбе, стоящем на повороте в улицу перпендикулярную той, что вдоль забора. На глаз, метров сто пятьдесят, если не больше. А если идти в заднюю дверку в поселковой ограде, через которую жена Мэра утром на пляж отбыть изволила, то ходу от нее, от дверки, до калитки в мэрском заборе всего метров сорок.