Ирина Голунцова - Жженые карты (СИ)

Вот только об этом, как и обычной жизни, пришлось забыть, когда Азиза убила детей на игровой площадке. А он только отошел на минуту, думая, что все будет в порядке!

С тех пор они и скрывались. Азиза продолжала быстро расти, но к своим шестнадцати годам ускоренный процесс развития ударил по тормозам. Это вынужденно обратило внимание Константина на то, что он тоже будто не накинул ни единого десятка лет.

Чем взрослее становилась Азиза, тем больше проблем и скандалов появлялось между ними. Она рвалась в город, не осознавая опасности, которую не только могла принести миру, но и той, что грозила обрушиться на ее голову. Даже тот факт, что военные не раз приходили по их головы, ничуть не остудили ее пыл.

После ссор они могли не общаться днями, разбегаясь по углам – окружающая их территория позволяла прибегнуть к подобной роскоши. Но Константин всегда ее чувствовал, улавливал перемены настроения и порой убеждался, что мог слышать ее мысли.

И сейчас, после его непродолжительного пленения, девушка меняла злость на страх несколько раз, а вчера вечером последний оказался столь острым, что ему стало не по себе. Однако на данный момент Азиза спокойна, даже чересчур, хотя редкие приступы гнева давали понять, что беспокоиться не о чем. Это ее типичное состояние. Может, она напала ночью на тех солдат, а теперь, довольная победой, отдыхает? Возможно, это к лучшему. Того парня, шатена, ему ничуть не жаль. В отличие от его сестры.

Чем-то Тамара приглянулась Константину, быть может, бойкостью и дерзостью. А ведь она почти попалась на его удочку, когда он протянул ей руку. До сей поры он продолжал задаваться вопросом: убил бы он ее или бы только напугал? Мужчина попытался вспомнить испуганное выражение лица молодой военной, и от удовольствия по телу прошлась мелкая дрожь.

Скука и одиночество настолько ему осточертели, что он обрадовался бы любой компании. Гениальная идея! А что, если обратить девушку? Он в этом не так часто практиковался, как Азиза, но стоило бы попробовать. Не получится – ну и черт с ним, вряд ли он что-то потеряет, а если удача…

Но нервное возбуждение сменилась досадой. Точно, Азиза – судя по всему, она лишила его подобной возможности, положив минувшей ночью оставшихся членов отряда. Даже грустно как-то.

На подсознательном уровне Константин услышал тихий зов своей дочери – легка на помине. Он сосредоточился на слабой волне немого голоса, отметив, что ее источник расположен совсем недалеко.

Спрыгнув с крыши домика, мужчина скрылся в тени деревьев. Он устремился легкой походкой вниз по склону, откуда доносился безмолвный голос. Но не прошел он и пяти метров, как внезапно остановился, озадаченный одной мыслью: девушка так никогда не делала. Азиза представляла собой олицетворение гордости и самоуважения, она однажды зареклась, что никогда не позовет отца после ссоры. В ней говорило упрямство и детская обидчивость, как у ребенка, который ни за что бы не признал свою вину и не стал бы извиняться, даже если он проявил себя главным виновником. Девушка либо сама являлась к Константину, либо у мужчины не оставалось выбора, кроме как отправиться на поиски.

Умом он понимал, что заострять внимание на подобной мелочи не обязательно, однако интуиция подсказывала ему, что дело нечисто.

– Азиза…

Им начало овладевать беспокойство. Константин пытался призвать себя к здравомыслию: необычное поведение дочери могло быть вызвано недавними происшествиями. Но ноги его ускорили шаг, и вскоре он мчался во всю прыть, следуя своему внутреннему компасу.

Перескочив через железную дорогу, Константин съехал по насыпи из гравия к широкому пляжу, который вместо мягкого песка устилали крупные круглые камни. Грубый ветер срезал пену с небольших волн. По левую руку на бетонном помосте доживали свои последние дни развалины летних кафе, в которых некогда продавали вкуснейшие молочные коктейли и холодное пиво.

Пройдя несколько шагов, мужчина с опаской осмотрелся по сторонам. Камни хрустели у него под ногами, ветер задувал в уши, насвистывая незнакомую песню, а в голове продолжил зазывать голос дочери.

– Азиза!

Шепот разлился повсюду, он заставлял Константина смотреть в одну сторону, когда уже начинал доноситься из-за спины. Кровь била у мужчины в висках, отчего сосредоточиться не представлялось возможности. Азиза будто пыталась его оглушить и свести с ума, и у него не получалось определить, где она находилась. Путаница в голове выстроилась непробиваемой стеной между его сознанием и окружающим миром, он ощущал себя загнанной в лабиринт жертвой, которой отрезали путь назад.

– Да прекрати, ради бога! Где ты?! – Не вытерпел Константин, закричав на всю округу.

В один момент все замолчало, только эхо его слов, подхваченное ветром, слышалось где-то вдалеке. Выпрямившись, он подумал, что Азиза над ним просто решила поиздеваться, хотя такой пакости за ней никогда не наблюдалось. И когда мужчина думал покинуть пляж, из-за спины раздался знакомый голос:

– Я здесь, папочка.

Не успел Константин сделать и пол оборота, как у него перед глазами все потемнело, а тело упало вниз бесформенным мешком. Его словно схватила за голову невидимая рука и притянула к земле, но как только острая боль пробила затылок, он сообразил, что его ударили чем-то тяжелым.

Однако растерянность ушла быстро и, несмотря на пульсирующее жжение под черепной коробкой, мужчина приподнялся на руках и обернулся. И, прежде чем зажмуриться от удара, нанесенного ногой по лицу, он опознал в нападавшем девушку-военного.

– Это за мою мать! – Воскликнула Тамара, безжалостно избивая лежащего на спине противника. – Это – за моего брата! – Удар. – А это… за Графа!

Несмотря на тупую боль в затылке, которая не давала ему сосредоточиться, Константин быстро собрался с силами и успел схватить девушку за ногу до того, как ее сапог в очередной раз коснулся его лица. Рывком лишив Тамару опоры, он свалил ее на камни, пользуясь возможностью, чтобы самому возвыситься. Поспешность действий вызвала у него сильное головокружение и слабость – он и так не оправился от недавней схватки, так его еще и камнем обогрели. Но он не показал, что испытывает дискомфорт: сплюнув кровь, Константин одарил злобным взглядом шатенку.

– Где… что вы сделали с моей дочерью?

– А разве не понятно? – Трудно определить, чем сильнее напиталась голос Тамары: раздражением или самодовольством.

Вырвав мгновение затишья, Константин окинул девушку с ног до головы изучающим взглядом: глаза видели противника, однако сердцем он чувствовал, что перед ним стояла Азиза. Кровь дочери бежала по венам Тамары, он ощущал каждую пульсацию, невидимую связь, что сплела их в единое целое. Как такое вообще возможно? Азизы больше нет, они убили ее? Нет, хуже – они заперли ее в чужом теле, подчинили воле другого человека, смешав ее личность с грязью!

От мысли, что военные извратили его дочь, в Константине проснулась холодная ярость. Как они, люди солдатской выучки, которые день ото дня сражались с теми, кто сотворил из него монстра, стали такими же извергами? Уничтожили то, ради чего он жил, отняли единственного человека, который был для него дорог.

Повинуясь опьяняющей силе злости, Константин сорвался с места и набросился на Тамару, как дикий голодный зверь. Девушка не успела вовремя отреагировать и достать из кобуры пистолет; единственное, что было в ее власти – выставить перед собой руки. Они схватились, вцепились друг в друга, как уличные кошки, образовав клубок. Константин испытывал все виды боли одновременно: раны на теле пульсировали, словно горели огнем, а его сердце и разум разрывались от отчаяния. Он ненавидел всех и вся, со всей силы бил кулаками по пытающийся сопротивляться Тамаре и едва сдерживал слезы, так как что-то внутри него кричало: «ты убиваешь свою дочь!». Содранная кожа на руках щипала, но этого он не замечал. Его мир перевернулся с ног на голову, отчего он не выдержал и что есть сил закричал, обернув лицо к небу.

Затмить его голос смогло только эхо раздавшегося выстрела.

У мужчины сложилось впечатление, что ему оторвало руку и часть спины выше правой лопатки. Кровь фонтанчиком выплеснулась из выходного отверстия, которое в груди ему пробила пуля. Боль еще не накрыла его смертоносной волной, но он уже повалился на спину. Но ему было все равно, он не чувствовал ничего, в нем неукротимым штормом буйствовала пустота, сожравшая все эмоции.

По телу разлился адский огонь, от присутствия которого Константин хотел закричать. Ему в жизни повезло испытать действие множества видов оружия, однако боль от сквозного пулевого ранения казалась самой сильной.

Тамара медленно приподнялась с камней, стирая кровь с лица, однако встать она не успела, поскольку ее за руку схватил мужчина. Он почувствовал, как девушка вздрогнула, ощутив его крепкую хватку. Она с опаской посмотрела на него, но взгляд ее не искрился злостью, он казался умиротворенным, таким же, каким на нее смотрел Константин.