Питер Спигельман - Рыжая кошка

Клэр проснулась в половине десятого и теперь медленно, но методично двигалась по квартире: завтрак, газета, душ. Я продолжал работать с дисками Холли. Клэр мимоходом трепала меня по волосам.

Я успел просмотреть три интервью: девятое, десятое и одиннадцатое, последние, еще не отредактированные варианты. Мужчины на них представали во всей красе, не прикрытые ничем, как и их имена, адреса и места работы. Героя девятого интервью я никогда раньше не видел, но номерами десять и одиннадцать оказались, соответственно, высокий лысый и бледный волосатый типы, записи с которыми я смотрел накануне. Чез Монро был прав: работы Холли становились все экстремальнее. Не мешало бы навестить каждого из этих мужчин.

Нет, как таковых оснований предположить, будто кто-то из «актеров» решил разыскать Холли через несколько месяцев после основных событий, не было. Однако незадачливых любителей жестокого секса могло что-то подтолкнуть — вот ведь Митчелл Фенн тоже отреагировал на толчок. Корчась на сцене театра «Словечко», Вернер клялся всем святым, что шантажировал только Фенна, однако не верить ему было очень легко. Я вздохнул. Сам себе я напоминал утопающего, который хватается за соломинку. Я потянулся за следующим диском, и тут загудел домофон.

У подъезда стоял Дэвид. Брат кутался в казавшееся слишком большим пальто и снова и снова давил кнопку домофона. Я открыл дверь подъезда. Когда Дэвид вышел из лифта, я понял, что он пьян.

Он ступал медленно и осторожно, и, хотя не шатался, было заметно, каких усилий ему это стоит. Под пальто на нем были джинсы и розовая рубашка; судя по виду одежды, он спал в ней, и, возможно, не раз. Небритый, подбородок зарос седой щетиной. Волосы спутанные и всклокоченные. Дэвид прошел в квартиру, обдав меня запахом пота и сигарет. Я посмотрел на часы: всего одиннадцать. Великолепно.

— Есть у тебя апельсиновый сок? — Голос Дэвида был сухим и усталым.

— В холодильнике, — ответил я. Он попытался обслужить себя сам. Я наблюдал. Руки у него дрожали, он не мог сосредоточиться — все равно что смотреть автокатастрофу в замедленной съемке. В конце концов я сам налил ему соку. — Что ты делаешь? — спросил я.

Он рассердился.

— Пью апельсиновый сок… а что, не похоже?

— Что ты делаешь здесь, Дэвид? Почему ты бродишь пьяным в субботу утром?

Он взял стакан, плеснув сок на рубашку. И кажется, не заметил этого.

— Я не пьяный. Я даже не поддатый.

— Вызову-ка я такси. Тебе надо домой.

Дэвид фыркнул.

— Джонни, что мне надо — это не твое дело.

Великолепно.

— Тебе надо поехать домой, — повторил я.

Он ткнул в мою сторону стаканом, снова пролив сок.

— Мне было нужно, чтобы ты сделал одну вещь… всего, блин, одну вещь… и погляди, что из этого вышло.

Я покачал головой:

— Ты несешь чушь.

— Да? Ну, так позволь, объясню: ты разрушил мне жизнь, Джонни. Мне надо было, чтобы ты помог решить одну-единственную проблему, а ты превратил ее в катастрофу… самую настоящую катастрофу. Господи Иисусе, ты еще больший неудачник и растяпа, чем мы все считали, — а это о чем-то да гово… — Он посмотрел мимо меня на вышедшую из ванной Клэр. Она завернулась в большое полотенце, мокрые волосы рассыпались по плечам.

— Я не вовремя? — спросила она.

Дэвид засмеялся и посмотрел на меня.

— Вот вам пожалуйста, вся моя гребаная жизнь! Я в тартарары лечу, а родной брат прохлаждается со своей минетчицей!

Я врезал ему. Не задумываясь. Без колебаний. Просто ударил по лицу, сбил с ног. Апельсиновый сок плеснул на стену кухни, стакан аккуратно разбился на три части у ног Дэвида.

Клэр посмотрела на меня, посмотрела на Дэвида, снова на меня.

На лице ничего не отражалось, взгляд был холодный и пустой.

— Господи Иисусе, — прошептала она. Покачала головой и ушла в спальню, закрыв за собой дверь. Черт.

Я опустился на колени возле Дэвида, он застонал, отталкивая мои руки. Что-то пробормотал, подтянул ноги и ухватился за стол. Я хотел помочь, но он отшатнулся.

— Отвали от меня, чертов псих, — пробормотал он, навалившись на стол. Одна сторона лица покраснела, угол губы был разбит.

— Давай я дам тебе лед.

Он отмахнулся:

— Пошел ты. Не приближайся ко мне, мать твою. — У него дрожал голос, в глазах стояли слезы. Черт.

— Сядь и приложи лед, а я дам тебе попить.

Дэвид снова махнул рукой. Рукав рубашки промок.

— Иди к черту, — пробормотал он и, пошатываясь, шагнул к двери.

— Да сядь ты, в конце концов! — Я протянул руку. Дэвид отпрянул.

— А иначе что? Снова ударишь?

Я опустил руки и глубоко вздохнул. И постарался говорить мягко и медленно.

— Прости, что ударил тебя, Дэвид. Больше это не повторится. Я просто хочу, чтобы ты сел. Пожалуйста.

Губа у него распухала на глазах, глаза покраснели. Некоторое время он стоял молча, наконец, шаркая, подошел к столу.

Я взял его пальто и сделал пузырь со льдом, потом налил еще апельсинового сока. Пока Дэвид пил, я осмотрел его голову. Дэвид терпел мои прикосновения без единого слова, но следил за каждым движением. Я наливал ему второй стакан, когда из спальни вышла Клэр. Черное пальто висело у нее на руке. Она прошла по комнате, в упор не замечая Дэвида и почти не глядя на меня. У двери остановилась.

— Мальчики, вас можно оставить одних? — Напряженная улыбка, холодный тон. Я кивнул. — Будем надеяться, — сказала она и ушла.

Я выбросил осколки и налил себе сельтерской воды. Я пил, и мы с Дэвидом смотрели друг на друга через кухонный стол. И молчали. Он сгорбился на стуле, рассеянно пощипывая кадык. Вдруг зазвонил телефон. Мы оба подскочили. Это был Майк Метц.

— Мне звонила Стефани, — объявил он.

— Если она ищет Дэвида, он у меня. Я…

— Ищет не она. Она сейчас в ист-хэмптонском доме, с ней приехали полицейские с ордером на обыск. Квартиру сейчас тоже обыскивают, а еще они хотят получить образец ДНК Дэвида.

Пробок ранним воскресным утром я никак не ожидал. Я должен был бы легко выжимать семьдесят, а не протискиваться на суженную до одного ряда вместо трех дорогу. Я продвинулся еще на несколько футов и остановился. Впереди водитель колотил по рулю и приборной доске. Водитель позади рвал на себе волосы и, судя по мимике, ругался. Справа, едва не упираясь в передний бампер моей прокатной машины, пилил «мерседес»-внедорожник. Бледный белокурый парень за рулем смотрел вокруг, как ему казалось, суровым взглядом. Потом он заглянул ко мне в машину, на переднее сиденье, и побелел. Ударил по тормозам. Кто-то нажал на гудок. Я прикрыл «глок» блокнотом. На сколько хватало глаз, впереди горели задние габаритные огни. Я медленно, глубоко вздохнул и сказал себе, что уже почти приехал.

Моя ошибка заключалась в том, что я не начал с самого начала — с дисков в пластиковом футляре с надписью «Интервью номер один». Иначе поехал бы еще вчера. А так до этих дисков я добрался только в семь часов вечера в субботу.

После звонка Майка я на такси повез Дэвида домой. Всю дорогу он молчал, уставившись пустыми глазами в одну точку. Майк ждал на тротуаре перед домом Дэвида.

— Они сейчас там, — сказал Майк. — Маккью, Конлон, лаборант и полицейский. Еще не закончили.

Швейцар за стеклом уставился на разбитую губу Дэвида, синяки на лице и помятую одежду. Мы зашли, он нервно кивнул: «Мистер Марч», — и тихим, встревоженным тоном объяснил, что ему пришлось впустить полицейских. Дэвид, не слушая, двинулся прямо к лифту. Майк тоже зашел в кабинку, я собрался было последовать его примеру, но Дэвид уперся рукой мне в грудь.

— Не ты, — обронил он тихо. Майк поднял бровь и хотел что-то сказать, но я покачал головой. Дэвид нажал кнопку, двери лифта закрылись. Я смотрел, как мелькают огоньки, пока не загорелась кнопка этажа Дэвида. Швейцар наблюдал за мной, потирая подбородок. Я пошел пешком.

Домой я добрался уже во второй половине дня. Спускались сумерки, в квартире было пусто. Зазвонил телефон. Это был Майк.

— Они только что ушли, — устало проговорил он. — Дэвид прилег.

— Как все прошло?

— Медленно. Они собирали материал для сравнения: образцы тканей, образцы волос, образцы косметики, — и у Дэвида взяли мазок. Хотя главным образом они искали пистолет. Не нашли.

— Как Дэвид воспринял все это?

— Как манекен… манекен с распухшей губой. Что у него с лицом?

Я пропустил вопрос мимо ушей.

— Как прошло в Ист-Хэмптоне?

— Почти точно так же. Я отправил к Стефани коллегу. По его словам, парадом командовала Вайнс.

— И?

— Пистолета не нашли.

— Уже утешает.

— Да, но слабовато, — согласился Майк. — На случай если у нас остались сомнения, ордера означают, что Флорес настроена серьезно — серьезнее некуда. Хуже того, она ухитрилась убедить пару судей, что процесс возможен.