Джоан Роулинг - Гарри Поттер и Принц-полукровка

– Никому из нас прорваться не удалось, – сказал Рон, – а этот бугай, Пожиратель смерти, расшвыривал повсюду заклятия, они отскакивали от стен, чуть не ударяя в нас…

– И тогда появился Снегг, – перебила его Тонкс, – и он не…

– Я краем глаза заметила, как он бежит к нам, но тут огромный Пожиратель смерти снова метнул в меня заклятие, я пригнулась и потеряла Снегга из виду, – сказала Джинни.

– Я видел, как он проскочил через проклятый барьер, словно того и не было, – сказал Люпин. – Я попытался последовать за ним, но меня отбросило точно так же, как Невилла…

– Очевидно, он знал заклинание, которое нам не известно, – прошептала МакГонагалл. – В конце концов, он же преподавал защиту от Тёмных искусств… Я-то решила, будто он спешит нагнать ускользнувших в башню Пожирателей смерти…

– Он и спешил! – гневно сказал Гарри. – Но не ради того, чтобы их остановить, а чтобы помочь им… и, готов поспорить, этот барьер пропускал только тех, у кого есть Чёрная Метка… Так что же произошло, когда он вернулся?

– Ну, как раз перед этим здоровенный Пожиратель смерти выпалил заклинанием, которое обрушило половину потолка, заодно развалив и барьер на лестнице, – сказал Люпин. – Мы все бросились к ней, во всяком случае, те, кто ещё стоял на ногах, и, когда из облака пыли появились Снегг с мальчиком, никто из нас, естественно, не стал на них нападать…

– Мы просто пропустили их, – глухо произнесла Тонкс, – вот и всё. Решили, что за ними гонятся Пожиратели смерти, а в следующий миг Пожиратели вернулись вместе с Сивым, и снова началась драка. По-моему, я слышала, как Снегг крикнул что-то, но что – не разобрала…

– Он крикнул: «Всё кончено», – сказал Гарри. – Он сделал то, что хотел сделать.

Все замолчали. Плач Фоукса ещё разносился над землями замка. И пока музыка продолжала наполнять воздух, непрошеные, нежданные мысли прокрадывались в голову Гарри… Унесли ли уже тело Дамблдора от подножия башни? И как с ним поступят потом? Где найдёт оно упокоение? Гарри стиснул засунутые в карманы кулаки. И ощутил под костяшками правого холодный кусочек металла – лже-крестраж.

Двери больничного крыла резко распахнулись, заставив всех испуганно вздрогнуть: в палату торопливо вступили мистер и миссис Уизли, а следом за ними Флёр с искажённым ужасом прекрасным лицом.

– Молли, Артур, – воскликнула профессор МакГонагалл, вскакивая и бросаясь им навстречу, – мне так жаль…

– Билл, – прошептала миссис Уизли, увидев изуродованное лицо сына, и метнулась мимо МакГонагалл к его кровати. – О, Билл!

Люпин и Тонкс торопливо встали и отступили в сторону, чтобы позволить мистеру и миссис Уизли приблизиться к Биллу. Миссис Уизли склонилась над сыном, коснулась губами его окровавленного лба.

– Вы сказали, что на него напал Сивый? – встревоженно спросил профессора МакГонагалл мистер Уизли. – Но ведь он не преобразился? Так что же это значит? Что будет с Биллом?

– Пока мы этого не знаем, – ответила профессор МакГонагалл, бросая беспомощный взгляд на Люпина.

– Какое-то заражение, вероятно, произойдёт, Артур, – сказал Люпин. – Случай редкий, быть может, уникальный… Не ясно, как поведёт себя Билл, когда очнётся…

Миссис Уизли отобрала у мадам Помфри остро пахнущую мазь и начала сама покрывать ею раны Билла.

– А Дамблдор… – продолжал мистер Уизли. – Это правда, Минерва?.. Он действительно…

Профессор МакГонагалл кивнула, и в этот же миг Гарри, почувствовав какое-то движение стоявшей рядом с ним Джинни, взглянул на неё. Чуть сузившиеся глаза Джинни не отрывались от Флёр, которая, замерев, вглядывалась в Билла.

– Дамблдор погиб, – прошептал мистер Уизли, но миссис Уизли могла сейчас думать только о сыне. Она заплакала, слёзы её падали на изуродованное лицо Билла.

– Конечно, какая разница, как он выглядит… это н-не так уж и важно… но он был таким красивым м-мальчиком… всегда таким красивым… и с-собирался жениться!

– А это ещё что такое? – внезапно и громогласно осведомилась Флёр. – Что значит – соби'гался?

Миссис Уизли повернула к ней залитое слезами, испуганное лицо.

– Ну… только то…

– Думаете, Билл не захочет тёпе'гь взять меня в жёны? – гневно спросила Флёр. – Думаете, 'газ его покусали, так он меня и 'газлюбит?

– Нет, я совсем не об этом…

– И п'гавильно, потому что он захочет и ещё как! – заявила Флёр, распрямляясь во весь рост и отбрасывая за спину длинную гриву белокурых волос. – Чтобы помешать Биллу любить меня, т'гебуется кое-что пок'гуче какого-то обо'готня!

– Да, да, конечно, – торопливо подтвердила миссис Уизли, – просто я думала, может быть… раз он теперь… то как же…

– Вы думали, что я не захочу за него выйти? – гневно раздувая ноздри, спросила Флёр. – Что меня инте'гесует одна его внешность? По-моему, моей к'гасоты вполне хватит на нас обоих! А все эти ш'гамы показывают только, как отважен мой муж! Пустите, я сама! – яростно воскликнула она, отталкивая миссис Уизли и вырывая из её рук мазь.

Миссис Уизли отпрянула назад, к мужу, и с растерянным видом наблюдала, как Флёр обрабатывает раны Билла. Все молчали; Гарри не решался даже пошевелиться. Подобно всем остальным, он ожидал какого-то взрыва.

– У нашей тётушки Мюриэль, – произнесла после долгой паузы миссис Уизли, – есть редкой красоты диадема… гоблинской работы… Я не сомневаюсь, что уговорю её одолжить эту диадему вам на венчание. Знаете, она так любит Билла, а диадема очень пойдёт вашим волосам.

– Спасибо, – чопорно ответила Флёр. – Уве'гена, это будет к'гасиво.

А через миг – Гарри не успел даже заметить, как это произошло, – две женщины уже плакали, обнимая друг дружку. Гарри был совершенно сбит с толку и, гадая, не сошёл ли весь мир с ума, огляделся по сторонам: Рон выглядел таким же ошеломлённым, как он, Джинни и Гермиона обменивались изумлёнными взглядами.

– Видишь! – произнёс сдавленный голос. Тонкс гневно взирала на Люпина. – Она всё равно хочет выйти за него, пусть даже он и искусан! Ей наплевать на это!

– Тут другое, – едва шевеля губами, ответил напрягшийся вдруг Люпин. – Билл полным оборотнем не станет. Это два совершенно разных…

– Да мне-то что, какое мне дело? – воскликнула Тонкс, хватая Люпина за отвороты мантии и встряхивая его. – Я миллион раз говорила тебе…

Вот тут-то значение нового Патронуса Тонкс, её получивших мышиный окрас волос, причина, по которой она бросилась искать Дамблдора, едва услышав, что Сивый снова на кого-то напал, – всё это стало вдруг для Гарри совершенно ясным: выходит, Тонкс была влюблена вовсе не в Сириуса…

– А я миллион раз говорил тебе, – произнёс Люпин, стараясь не встречаться с Тонкс взглядом, – что я слишком стар для тебя, слишком беден… слишком опасен…

– Сколько раз я тебе повторяла, Римус, ты ведёшь себя просто смешно, – объявила миссис Уизли через плечо Флёр, которую она продолжала гладить по спине.

– Ничего не смешно, – не сдавался Люпин. – Тонкс заслуживает кого-то помоложе и поздоровее.

– Да ведь нужен-то ей ты, – сказала, слабо улыбнувшись, миссис Уизли. – И в конце концов, Римус, человек молодой и здоровый вовсе не обязательно навсегда таким и останется.

И она печально повела рукой в сторону лежавшего между ними Билла.

– Сейчас… сейчас не время говорить об этом, – сказал Люпин, горестно обводя взглядом палату, но избегая при этом чьих бы то ни было глаз. – Дамблдор мёртв…

– Дамблдор был бы счастливее всех, зная, что в мире прибавилось хоть немного любви, – резко сказала профессор МакГонагалл, и при этих словах больничная дверь распахнулась снова – вошёл Хагрид.

Та малая часть его лица, которую не закрывали борода и волосы, была мокрой, припухшей; Хагрида сотрясали рыдания, в руке он сжимал огромный грязный носовой платок.

– Я… я всё сделал, профессор, – прерывающимся голосом сообщил он. – П-перенёс его. Профессор Стебль отправила детишек назад, по постелям. Профессор Флитвик ещё лежит, но, говорит, что враз поправится. А профессор Слизнорт сказал, что сообщил в Министерство.

– Спасибо, Хагрид, – ответила профессор МакГонагалл, сразу же встав и обернувшись, чтобы окинуть взглядом тех, кто теснился у койки Билла. – Когда министерские появятся здесь, мне придётся объясняться с министром. Хагрид, будь добр, скажи деканам – Слизерин может пока представлять Слизнорт, – что мне необходимо немедленно увидеться с ними в моём кабинете. Буду рада, если к ним присоединишься и ты.

Хагрид кивнул, повернулся и, шаркая, покинул палату. Профессор МакГонагалл взглянула на Гарри:

– Перед тем как встретиться с деканами, я хотела бы коротко переговорить с вами, Гарри. Если вы согласитесь пройти со мной…

Гарри встал, пробормотал, обращаясь к Рону, Гермионе и Джинни: «Я быстро» – и вслед за профессором МакГонагалл вышел из палаты. Коридоры были пусты, только один звук долетал сюда – плач феникса. Прошло несколько минут, прежде чем Гарри понял, что направляются они в кабинет не МакГонагалл, а Дамблдора, и ещё несколько секунд потребовалось ему, чтобы сообразить: ну конечно, она же заместитель директора школы… а теперь, по-видимому, и директор… так что комната, охраняемая горгульей, принадлежит ей…