Андрей Федоренко - Щербатый талер

«Ауди» развернулась, заехав немного в рожь, полетела полевой дорогой и быстро скрылась в лесу.

Вдруг послышались странные звуки, как будто кто тихонько икал и притом шмыгал носом… Это плакала Оксана.

— Испугалась? Что ты, девочка моя, — прижал ее к себе учитель, — да разве бы я отдал им тебя? Да я скорее под колеса лег бы!

— Я… не… испугалась, — всхлипывая, ответила. Оксана. — Сокровище… наше сокровище… все достанется им, никто их не поймает!

— Поймают! — уверенно сказал вдруг дед Макар. — Машина у них, приблуд, краденая, и милиция знает.

— А если поймают, то все равно не нам достанется, милиция выкопает ценности, — вытирая слезы, печально проговорила Оксана.

От этих наивных слов словно спала со всех напряжение, словно отпустило у всех напряженные нервы… Первый рассмеялся Михаль, глядя на него — Чэсь, а вскоре смеялись уже все; это была разрядка смехом после тревоги, волнений, страха.

— Ничего, не переживайте, друзья мои! Каждому достанется свое, — загадочно произнес учитель.

Дед Макар, который до сих пор с бессмысленным выражением лица слушал про все эти «планы», «карты», «сокровища», «золото-ценности», которые должны «выкопать», казалось, только сейчас заметил раскопанный пень. Подошел, капнул землю мысом сапога, покачал головой:

— Надо же!.. А я думал, сказочки это… Я ведь даже помню, как еще дуб на этом месте рос, как пилили его. Бегал по этому полю, косил здесь, пахал, сеял, убирал… и хоть бы раз в голову пришло, что под этим пнем, дурак ты, богатство твое лежит! Что значит темный, неученым человек!..

Пролетел целый месяц.

Время было возвращаться в Минск Борису Григорьевичу, родители забирали в город Дмитрока, послезавтра должны приехать за Катей, которую впереди еще ждало удивительное путешествие в далекий Египет… В Поплавах оставались только местные Михаль с Чэсем и Оксана.

Перед прощанием в последний раз собрались на своем холме возле шалаша. Всем было немного грустно.

— Борис Григорьевич, — сказал Михаль, — а я тогда догадался, что сокровищ нет, раз вы избегали смотреть в глаза… Мы были мокрые, утомленные, так верили, что все не зря, — вот вы и не захотели нас сразу разочаровывать.

— И все же несправедливо, — вздохнула Оксана. — Мы заслужили сокровище.

— И я считаю, несправедливо, — отозвался Борис Григорьевич, — но что поделаешь? Досадная нелепость!

Чэсь признался:

— А я и до сих пор не все понимаю… Им вы рассказывали, Борис Григорьевич, а мне нет.

— Не надо было лукавить — не упустил случая Михаль.

— На плане француза все было вычерчено прекрасно, и я, к большому сожалению, с первого взгляда понял: сокровище — tresor по-французски — скрыт при пересечении Березины с речкой Плисой, около городка Юшковичи под Борисовом. Это так называемый «Бранденбургский клад», который нашли еще в 1896 году, когда Министерство путей сообщения расчищало и углубляло русло Березины; заодно велись поисковые работы на месте бывшей переправы французов, а также в ближайших окрестностях. Было много ценных находок, одна из которых — кованый железом деревянный сундучок, отрытый на холме под дубами, как раз там, где Плиса впадает в Березину. Это место и было обозначено на нашей карте… Дерево сундучка сгнило, обветшало, и когда рабочие начали доставать сундучок, он рассыпался. В яму и на землю возле ямы полетели — посыпались драгоценные камни, бусы, кольца, золотые и серебряные монеты… Это и был клад нашего француза Anrі-В…nа, іngenіrа.

— А почему «Бранденбургский»? — спросил Чэсь.

— Все находки были описаны, упакованы и сданы генералу Бранденбургскому, который нарочно для этого прибыл сюда из Москвы.

— И как Паук попался на такую ​​удочку? — удивленно спросил Михаль. — Неужели он ничего не знал о «Бранденбургской находке»?

— Знал, конечно. Но он всегда был близорук, а тогда торопился, некогда было разбирать, с него хватило слова tresor.

— Однако как же они были уверены, что ценности лежат и только ждут их! — покачал головой Дмитрок. — Особенно этот Паук…

Краденую «Ауди» задержали в тот же день на Березинско-Борисовском шоссе. Через пару недель Бориса Григорьевича с дедом Макаром вызвали в город как свидетелей. Борис Григорьевич дал показание, что с Пауком когда-то вместе учился и с тех пор они больше не встречались. Что касается Севы с лысым, то он вообще первый раз о таких слышит (учитель с дедом Макаром договорились молчать о случившемся на поле, чтобы не впутывать во все это детей; тем более молчали об этом Паук с союзниками). Дед Макар своими простыми ответами каждый раз ставил следователя в тупик: «Ну, ночевали они у меня, так за то деньги платили. А что машина угнана, на ней не было написано». Так ничего следователь от него и не добился.

— Мне особенно вазы жаль, — сказала наивная Катя. — Такая была хорошенькая, звонкая, фарфоровая ваза!..

— Ничего, вазу после суда передадут в архивный музей. Заведующий исторического отдела теперь, вместо Парижа, окажется, видимо, совсем в другом месте, — сказал Борис Григорьевич, и в голосе его не было никакого злорадства, а наоборот, было даже как бы сожаление. — Теперь вы можете отдать в музей и талеры. Будем ходить туда на экскурсии — например, я поведу ваш, Катя с Оксаной, класс, а вы расскажете всем, как «познакомились» с этой вазой.

— Не поверят, — засомневалась Катя. Помолчали. Оксана сказала:

— А жаль, что все закончилось и больше нечего искать. Борис Григорьевич, а правда, мне как-то отец говорил, что в одной Беларуси каждый год находят до десяти сокровищ, не считая единичных монет?

— Чистая правда, — подтвердил учитель. Затем лукаво прищурился. — К примеру, та же наполеоновская армия, отступая, вынуждена была периодически «разгружаться» и прятать награбленные ценности. Как минимум, существует пять версий, где нужно эти сокровища искать. Коробки с золотом якобы закопаны в церкви в Коуне — ныне Каунас — около старого замка, четыре бочки с золотом — в лесу недалеко от Борисова на берегу Березины, семь бочек золота — под Белостоком, где-то около плотины, находящейся между монастырем и мельницей… А как вам такое предание: на Ошмянщине французы якобы закопали клад в лесу, а к дереву прибили подковы. Когда пилили уже свезенный лес, пила наткнулась на одну подкову. Пень найти не удалось…

— Эх! Надо было отпилить кругляк и искать пень по годовым кольцам! — сразу загорелся Михаль.

— А у меня в Островце тетя живет, — сказал Чэсь. — Это близко от Ошмян.

— А у меня в Гродно дед с бабой, — сказала Катя.

— А что, если и этот клад уже вырыт? — встревожилась Оксана. — Тоже обидно: мы ищем по правилам, долго, а кто-то сразу находит!

Все засмеялись, кроме учителя.

— Друзья мои, вы нашли очень много, — серьезно сказал он. — Может, даже больше, чем самые богатые ценности… Вы нашли дружбу между собой. Вы почувствовали дыхание богатой истории своего народа, полюбили свой ​​край. Вы поняли, какая ценность, которое богатство — наш родной язык. Разве этого мало, разве это не сокровище?

Внизу, под холмом, все бежала куда-то синяя, как небо, вода Березины. За рекой зеленел, растворялся в солнечной дымке далекий лес. А на другой стороне пестрел разноцветьем луг, и ветерок доносил оттуда душистый аромат летних цветов. Перед учителем и детьми расстилалась земля — ​​такая красивая, такая щедрая, такая знакомая и вместе с тем такая загадочная.

Их земля.

Вернись обратно к почтамту, заверни за угол, — сказал он, — увидишь шпиль. Там твой музей. Только сейчас он на ремонте.

Тебе повторить?

Ему, видимо, переводчик нужен!

Сокровище, клад.