Эдуард Шим - Сказки, найденные в траве

КАК СПЯТ ЛОШАДИ

Ми берегу озера горит костёр. Мы сидим возле него, печём молодую картошку.

Рядом, в темноте, бродят лошади.

Мы их пригнали сюда, спутали им передние ноги. И лошади пасутся на лугу.

Слышно, как они мелко переступают спутанными ногами. Как всхрапывают. Как хлещут хвостами.

Вот луна засветилась над лесом.

Теперь оглянешься, глаза привыкнут к сумраку — и виден весь берег и чёрные лошади, стоящие по колено в тумане.

— Когда же они спать лягут? — спрашиваю я Саньку.

— Кто?

— Да лошади... Днём работали, ночью пасутся...

— А зачем им ложиться? — не понимает Санька.

— Чтобы спать.

— Дак они лошади!

— Ну и что?

— Лошади стоя спят!

Я ещё раз оглядываюсь. И теперь замечаю, что ближняя к нам лошадь совсем неподвижна. Не шелохнётся, стоит с отвислой губой.

Спит.

Помните, что трава подорожник лечит людей?

Теперь я знаю, что не один подорожник — доктор Айболит. В лесу много добрых докторов.

Учитель Сергей Степанович ведёт школьников в лес, и они собирают там цветки ландыша, листья брусники, мелкие яблочки шиповника. И ещё много разных трав, цветов и ягод.

Всё это сдают в аптеку.

И лесные Айболиты помогают больным людям поскорей выздороветь.

Санькина младшая сестра тащит корзинку с лечебными травами и распевает:

Кто видел цветущую берёзу?

Вот странное дело: сколько раз я проходил мимо, и не замечал, как берёза цветёт...

Бывает это после майских праздников. Листья на берёзе ещё маленькие, словно бы мокрые. А на концах веток появляются коричнево-золотые серёжки.

Вся берёза в серёжках. Вся золотится, как будто в солнечном дожде!

В середине лета серёжек почти не видать. Листья погрубели, потемнели. Спрятались за ними серёжки. Незаметно зреют в них семена.

И вот глядите! Летят с берёз крошечные самолётики, будто вырезанные из серой бумаги. Много-много кружит над землёй самолётиков.

Люди думают, что это и есть семена.

Но их не стоит собирать, не стоит сеять. Ничего из них не вырастет. Это не семена, это пустые чешуйки сыплются...

Семена у берёзы другие. Они ещё мельче. И похожи на бабочек: еле видимое жёлтое семечко, а по бокам два круглых прозрачных крыла.

Бабочки легче самолётиков.

Дунет ветер, качнёт берёзу. Метелью закружатся бабочки с прозрачными крыльями.

Смотрите, смотрите! Пляшет, вьётся, летит берёзовый лес над деревней!

Напали на наш огород ночные разбойники.

Как только стемнеет, мы с бабушкой берём электрический фонарик и отправляемся на грядки. Начинаем охоту.

Жёлтое пятнышко света ползёт по капустным листьям. По редиске, по гороховым вьющимся стеблям... И вдруг — стоп!

Сидит на листе голый противный слизень. Безрогая такая улитка. Насквозь проедает лист, одни жилочки оставляет.

Слизни разбойничают в темноте, днём прячутся под камешки, под комочки земли. Их тогда не настигнешь. Поэтому мы с бабушкой ночью не спим, охотимся...

Но вот жёлтое пятно фонарика задержалось почему-то на земле. Там видны два выпуклых глаза. И золотистое горлышко.

Горлышко дышит. Мелко-мелко подрагивает, будто пьёт воздух глоточками.

Кто это такой?

Шмяк!.. Шмяк!.. Выскакнула из-под листьев лягуха.

Я — в сторону! Чуть грядку не потоптал. Бр-р-р!..

А бабушка словно ничего не заметила, говорит вслед лягушке:

— Ах ты моя красавица! Не бойся, мы не тронем...

Это про лягушку-то — «красавица»!

Обирает бабушка слизней и приговаривает:

— Погодите, разбойники! К нам царевна-лягушка на подмогу пришла. Теперь-то мы с вами справимся!

В белой шапочке, в белоснежном халате пришёл человек. Кто он такой, догадались?

Правильно: врач.

В руки он взял шприц с блестящей иголкой.

Что он собирается делать?

Правильно: уколы.

— Потерпите немножко, — говорит. — Зато хворать не будете. Никакая болезнь к вам не прицепится!

Кому он делает уколы, этот врач в белой шапочке и белом халате?

Нет, неправильно.

Поросятам!

Разговаривают мальчишки с моим дедом. Размечтались:

— Давайте посадим у новой школы дубовую аллею!

— Давайте, — соглашается дед.

— А как посадить?

— Сначала, — говорит дед, — соберите жёлуди.

— Хорошо, соберём. Их уже много нападало!

— Эти не годятся. Дождитесь первых заморозков, тогда посыплются спелые.

— Хорошо, дождёмся.

— Берите не все подряд. Ищите такие, у которых на конце востренький клювик. Это лучшие.

— Хорошо, отыщем.

— Вскопайте землю, посадите. Каждый жёлудь прикройте сверху еловой лапкой, чтоб мыши не сгрызли.Тогда всё?

— Нет. Взойдут весной жёлуди, скажу, что дальше делать. Работы ещё много.

— Сколько?

— И весну, и лето, и осень будете работать.

— Тогда всё?

— Нет. И ещё год, и ещё два, и ещё три. А потом поглядим...

— Долго-то как! Очень уж долго!

— Совсем не долго. Вот тысяча лет — это действительно долго.

— А при чём тут тысяча лет?

— А при том, — говорит дедушка, — что ежели постараться, тысячу лет будут стоять ваши дубы!

Дни стали ненастные, ночи холодеют.

И на колхозных огородах начали овощи убирать, чтобы не портились, не помёрзли.

Сначала убрали огурцы-голыши.

Потом — лук в бумажных рубашках.

Потом — бобы в шерстяных чулочках.

Убрали репу, брюкву,

редьку,

морковку,

свёклу,

турнепс

и

разную петрушку.

Одна капуста осталась. Её позже всех убирают.

У неё, у капусты, семьдесят семь одёжек, она холода не боится!

Качается, падает с дерена кленовый лист, похожий на красную гусиную лапу. Медленно падает.

А навстречу ему, только снизу вверх, летит другой лист. Точно такой же красный, похожий на гусиную лапу.

Медленно поднимается.

И вот соединились листья, летевшие друг к дружке. Слились в один. Заколыхались на воде отражения...

Только теперь стало заметно, что лист опустился на воду.

Я стою на берегу нашего озера. Никогда раньше не знал, что бывает вода такая прозрачная, такая спокойная. От осеннего холода, от осеннего солнца сделалась вода как воздух.

И не дерево в ней отражается — просто два дерева растут. Одно макушкой вверх, другое макушкой вниз.

Сверху падают листья.

Снизу падают листья.

И соединяются на невидимой границе между водой и небом.

Бабушка рубит капусту. Кочерыжки мне отдаёт, я их грызу, похрустываю.

Вот попалась самая толстая, самая длинная кочерыга.

— Бабушка, дай!

— Эту не дам. Это золотая кочерыжка.

— Она просто большая! Всего-навсего!

— То-то и хорошо. Мы эту кочерыжку в погреб снесём. Сбережём до весны. Потом в землю посадим.

— И что будет?

— Начнёт расти кочерыжка.

— А потом?

— Зацветёт кочерыжка.

— А потом?

— Стручки на ней созреют, в каждом стручке— семена. Много будет капустных семян.

— Ну и что?

— Семена посеем, будут новые кочаны, а в каждом кочане — новая кочерыжка. Вот что!

Продираешься через ельник, а молодые ёлочки колются:

— Не трогай нас!

— Подумаешь, тихонечко задел.

— И тихонько не задевай. Мы свою одёжку бережём.

— Да что за одёжка у вас такая особенная?

— Иголки наши зелёные — не листья. Не меняются каждое лето.

— Так что?

— Вот выросла свеженькая еловая лапка, а иголки на ней сменятся только через семь лет.

— Да, это не скоро.

— Вот и приходится беречь!

Стараемся вдвоём с приятелем Санькой — собираем орехи. Одному собирать неловко: орешник высокий, не допрыгнешь. А тут я хватаюсь за ветку, нагибаю её к земле, а Санька обрывает орехи. Сразу двумя руками действует.