Кейт ДиКамилло - Спасибо Уинн-Дикси

— Аминь, — повторила Глория Свалк.

— Аминь, — прошептала я.

— Гертруда! — выкрикнула Гертруда.

— А мы сейчас будем есть? — спросила Плюшка-пампушка.

— Ш-ш-ш, — одернула ее Аманда.

А Уинн-Дикси чихнул.

И тут вдали прогремел гром. Так далеко и невнятно — я даже сначала решила, что это у Уинн-Дикси в животе бурчит.

— Вообще-то дождя не обещали, — заметила Глория Свалк. — Я слушала прогноз.

— А у меня платье шелковое, — всполошилась мисс Фрэнни. — Его нельзя мочить.

— Может, лучше пойти в дом? — предложила Аманда.

Пастор взглянул на небо.

И тут начался ливень.

пасай бутерброды! — крикнула мне Глория Свалк.

— Ой! Мои картинки с собачками! — Плюшка-пампушка принялась срывать картинки с деревьев и стульев. — Не волнуйтесь! Сейчас все соберу!

Я схватила блюдо с бутербродами, пастор схватил миску с пуншем, и мы побежали на кухню.

Выскочив обратно на улицу, я увидела, что Аманда ведет к дому мисс Фрэнни Блок. Без помощи Аманды старушка не прошла бы и шагу — так шатало ее на этих высоченных каблуках под порывами дождя и ветра.

Я взяла под руку Глорию Свалк.

— Ничего, я дойду, — сказала она, но за меня уцепилась крепко и выпускать не думала.

Прежде чем вернуться в дом, я еще раз оглядела сад. Гофрированная бумага промокла и расползлась, свечки погасли и — тут я увидела Отиса. Он просто стоял рядом со своей банкой с маринованными огурцами и смотрел в землю.

— Отис! — заорала я, перекрикивая шум ливня. — Пошли! Мы все идем в дом.

Когда мы дошли до кухни, мисс Фрэнни с Амандой уже весело хихикали и отряхивались по-собачьи.

— Ничего себе ливень! — сказала мисс Фрэнни. — И так неожиданно.

— Да, точно хляби небесные разверзлись, — кивнул пастор.

— Ливануло что надо, — подтвердила Глория.

— Собака! — заверещала Гертруда. Только она никуда не слетела. Сидела на кухонном столе… А снаружи грохотал ужасный гром…

— Нет же! Нет! — Я быстро оглядела кухню.

— Не волнуйся, — сказала Плюшка-пампушка. — Я все картинки с собачками собрала. Все до одной. — Она помахала мокрыми журнальными вырезками.

— Где Уинн-Дикси? — выдохнула я. — Я совсем о нем забыла. Спасала бутерброды, а о Уинн-Дикси забыла. Забыла, что надо беречь его от грозы!

— Опал, успокойся, — сказал пастор. — Скорее всего, он в саду, прячется под кустом или стулом. Пойдем его поищем.

— Погодите, — сказала Глория. — Я дам вам фонарик и пару зонтов.

Но я не могла ждать. Я выбежала на улицу. Посмотрела под всеми стульями. Под всеми кустами и деревьями. И громко звала Уинн-Дикси. И знала, что вот-вот заплачу. Я же сама во всем виновата! Его надо было обнять и держать. А я забыла.

— Опал! — окликнул пастор.

Я подняла голову. Пастор и Глория стояли на крыльце. А рядом стояли Данлеп и Стиви Дьюбери.

— К тебе гости, — сказал пастор.

— Мне никто не нужен, — отрезала я.

— Иди-ка сюда. — Глория говорила твердо и светила на меня фонариком. Я подошла к крыльцу, и она протянула мне фонарик.

— Поговори-ка с этими ребятами, — велела она. — Скажи им, что рада их видеть и скоро вернешься. Найдешь свою собаку и вернешься.

— Привет. Я рада вас видеть. Я вернусь, как только найду Уинн-Дикси.

Стиви только пялился на меня, раскрыв рот, зато Данлеп быстро спросил:

— Тебе помочь?

Я покачала головой. Только бы не заплакать.

— Пойди-ка сюда, детка, — сказала мне Глория Свалк. Она притянула меня к себе, прижала и шепнула на ухо: — Того, кто хочет уйти, все равно не удержать. Понимаешь? Нужно просто любить того, кто рядом. Особенно, пока он рядом.

Она обняла меня еще крепче.

— Ну, удачи вам.

И мы с пастором сбежали с крыльца — под ливень.

— Удачи! — донесся с кухни голос мисс Фрэнни.

— Эта собачка не потерялась, — громко, почти крича, объясняла кому-то Плюшка-пампушка. — Она слишком умная. Она не может потеряться.

Я оглянулась, и последним, кого я увидела, был Данлеп Дьюбери. Фонарь, висевший над крыльцом, освещал его бритую голову. И мне стало жалко, что он стоит там, в пучке света, совсем лысый. Данлеп увидел, что я обернулась, и помахал. Но я не помахала в ответ.

ы с пастором шли и звали Уинн-Дикси. Дождь оказался очень кстати, потому что я ревела, а слез видно не было. Я плакала, плакала и беспрестанно звала Уинн-Дикси.

— Уинн-Дикси! — всхлипывала я.

— Уинн-Дикси! — кричал пастор. А потом свистел — громко и протяжно. Но Уинн-Дикси не появлялся.

Мы обошли весь центр городка. Побывали у дома Дьюбери, у Мемориальной библиотеки имени Хермана У. Блока, у желтого домика Плюшки-пампушки, у зоомагазина «Питомцы Гертруды». Мы дошли до дома и заглянули под наш трейлер. Потом искали возле баптистской церкви Распростертых Объятий. Прошли вдоль железнодорожных путей к автостраде номер пятьдесят. Машины неслись мимо нас сплошным потоком, и их красные огоньки недобро помигивали.

— Папа, а вдруг его сбила машина?

— Опал, — сказал пастор, — не надо придумывать всякие страсти и переживать, словно это уже случилось. Единственное, что сейчас надо делать, — продолжать поиски.

Мы шли и шли. Я принялась мысленно составлять список из десяти фактов, которые я знала о Уинн-Дикси. Чтобы написать большие объявления и развесить по всем столбам в нашей округе. Чтобы люди помогли мне найти Уинн-Дикси.

Во-первых, он патологически боится грозы.

Во-вторых, он любит улыбаться, показывая все зубы сразу.

В-третьих, он очень быстро бегает.

В-четвертых, он храпит во сне.

В-пятых, он умеет ловить мышей, причем не душит их, а оставляет в живых.

В-шестых, он любит со всеми знакомиться.

В-седьмых, он любит арахисовое масло.

В-восьмых, он терпеть не может оставаться один.

В-девятых, он любит сидеть на кресле и спать в постели.

В-десятых, он с удовольствием ходит в церковь.

Я перебирала пункты моего списка снова и снова. Я заучила его наизусть — как в свое время заучила десять фактов, которые пастор рассказал о маме. Я делала это, чтобы — если вдруг Уинн-Дикси не найдется — я смогла сохранить о нем память… Но одновременно я поняла и то, что раньше мне вовсе не приходило в голову. Этот список даже приблизительно не передает, каков Уинн-Дикси на самом деле. Так же, как десять фактов про маму никогда не позволят мне узнать, какая она на самом деле. И от этого мне хотелось плакать еще больше.

Мы искали долго. Наконец пастор сказал, что хватит.

— Но, папа, — возразила я, — ведь Уинн-Дикси где-то здесь. Мы не можем его бросить.

— Опал, мы обыскали все, что могли. Сделать больше — уже не в наших силах.

— Неужели ты оставишь его на произвол судьбы?

— Не спорь со мной, Индия Опал.

Я замолчала. Просто стояла и смотрела на пастора. Дождь иссяк и моросил уже потихоньку.

— Нам пора, — сказал пастор.

— Нет. Ты иди, если хочешь, а я буду искать дальше.

— Опал, — очень мягко сказал пастор, — пора признать, что наши поиски потерпели неудачу.

— А ты всегда готов сдаться! — крикнула я. — Ты же так привык! Втянешь голову в свой дурацкий панцирь и сидишь там. Ты, наверно, даже маму не искал, когда она убежала. Просто дал ей убежать, и все!

— Доченька… Я не мог ее остановить. Я пытался. Думаешь, я не хотел, чтобы она была с нами? Думаешь, я не мучаюсь, не страдаю без нее? — Он широко раскинул руки, а потом вдруг уронил их бессильно. — Я пытался ее удержать. Пытался.

И вдруг он заплакал. Представляете? Пастор плакал. Его плечи вздрагивали, он всхлипывал…

— И не думай, что уход Уинн-Дикси для меня не потеря. Я тоже люблю этого пса. Очень люблю.

— Папа. — Я подошла, обняла его за пояс, прижалась. Он весь дрожал от рыданий. — Ну, ничего… все будет в порядке… не надо… не плачь… — Я утешала его, как маленького ребенка.

Мы стояли в обнимку, чуть покачиваясь. Наконец; пастор перестал вздрагивать, но я все не разнимала рук. И вот, наконец, набравшись храбрости, я задала вопрос, который сидел во мне давным-давно. Я прошептала:

— Как ты думаешь, она когда-нибудь вернется?

— Нет, — ответил пастор. — Думаю, не вернется. Я надеялся, молился, мечтал об этом все годы. Но теперь знаю — она не вернется.

— Глория говорит: никого нельзя удержать. Можно только любить того, кто у тебя есть. Пока есть.

— Она права, — кивнул пастор. — Глория Свалк совершенно права.

— Но я не готова отпустить Уинн-Дикси, — сказала я, поймав себя на том, что на миг позабыла о нем — из-за разговора о маме.