Юлия Кузнецова - Дом П

Ему стало очень-очень горько. Он решил, что бабушка Женя больше его не любит. А раз так, пусть едет в санаторий. Не нужны ему те, кто его не любит.

Папа развернулся и на цыпочках пошёл спать.

Когда за ним закрылась дверь, из кухни вышла бабушка Женя с трёхлитровой банкой в руках. Она вошла к Тине, взяла у неё подушку и выжала слёзы из подушки в банку.

– Папа плохой, – упрямо повторяла Тина.

– Не говори глупостей! – строго сказала бабушка. – Папа очень вас всех любит. А мне и правда не мешает немного отдохнуть. Раз папа так считает…

Вскоре понадобилась вторая банка, и бабушка Женя сказала:

– Хватит плакать. Достаточно уже.

– Для чего достаточно? – тихо сказала Тина.

– Чтобы огурцы засолить, для чего же ещё? – удивилась бабушка. – Я не уверена, что у нас есть чеснок, но укроп точно был. На соли сэкономим!

Тина засмеялась, а вместе с ней и бабушка. Тина взяла бабушку за руку и попросила её поспать рядом с ней в последний-распоследний раз. Бабушка стала отказываться, потому что папа мог расстроиться, что она разбалует Тину и та отобьётся от рук. Но Тина поклялась своим любимым зайцем для сна, что от рук не отобьётся, особенно от бабушкиных, а чтобы папа не заметил бабушку в Тининой кровати, они прикроют её говорящим учебным плакатом, на котором изображены части тела. Но бабушка не пожелала провести последнюю ночь в родном доме, лёжа под бумажкой, на которой написано: «мозг», «печень» и «кишечник».

Тогда они решили накрыть бабушку Женю плакатом с морскими животными. Только у этого говорящего плаката оказалась сломана кнопочка, которая его выключает. Стоило бабушке повернуться на правый бок, плакат говорил:

– Акула!

А если на левый, то:

– Морской скат!

Или: «морская черепаха»! И ещё: «креветка»! «Нарвал»!

– Хорош обзываться, – ворчала бабушка во сне и пыталась нащупать под подушкой боксёрские перчатки. Но ей не давала этого сделать Тина, которая крепко держала бабушкину руку. Тине снилось море, а креветки в нём пели и плясали.

За завтраком все сидели мрачные. Мама всё спрашивала у бабушки, как готовить то или иное блюдо. Вика уткнулась в мобильный и яростно строчила кому-то эсэмэски. Папа спрятался за газетой. А бабушка грустно смотрела в окно.

Чтобы её как-то развеселить, Тина притащила из комнаты банку со своими слезами и потребовала затолкать в неё огурцов.

Но бабушка Женя прошептала ей на ухо, что есть вещи, над которыми можно смеяться только ночью, когда совсем уж плохо, а утром надо справляться так, без глупых шуток.

А чтобы Тина не дулась, бабушка Женя сварила ей какао. Она протянула Тине чашку и громко чихнула:

– Апчхи!

Какао брызнуло во все стороны, как салют.

Прощальный салют для бабушки. Салют, который немного забрызгал папину газету.

– Перестаньте, – сказал папа, – это всего шестьдесят километров. Ближе, чем дача.

– А белое с цветным стирать можно? – спросила мама.

Вика вдруг закрыла лицо руками и заревела. Вика ела, спала и гуляла только в белых футболках, и теперь их судьба была под угрозой.

– А рогалики? – спросила Тиночка.

– Я куплю, – сказала мама.

– Дайте маме отдохнуть, – попросил папа, – от вас ото всех. И ногу подлечить. Перелома нет, но она же хромает!

– А вы не обижайте тут папу, пожалуйста, – попросила бабушка Женя.

Бабушке было немного грустно: она не могла протащить с собой в санаторий боксёрские перчатки и грушу.

Но с другой стороны, Серёжа ведь обещал, что это на месяц. Месяц без тренировок она кое-как протянет.

Утром папа, мама и девочки привезли бабушку в санаторий. У входа сидел охранник.

– Дальше вам нельзя, – строго сказал он, – только бабушка.

– Почему? – спросила мама.

– Потому что у вас нет бахил. Но, если вы очень хотите, я могу взять для вас тапки у какого-нибудь старичка.

Папа ойкнул, а бабушка Женя улыбнулась.

– Ну что вы, не беспокойтесь, дорогие, – сказала бабушка Женя, – всё в порядке. Бегите домой, скоро увидимся.

Она поцеловала девочек, помахала на прощание и вошла в холл санатория. Там за стойкой сидела медсестра, которая записала имя и фамилию бабушки и сообщила ей номер комнаты, назвав её «палатой», как в больнице.

Стены были светло-голубыми. В конце длинного коридора стояли в два ряда узкие кресла тёмно-голубого цвета, а перед ними – большой плоский телевизор, по которому показывали сериал про Рекса. В одном из кресел сидел старик в клетчатой рубахе. Рядом с телевизором виднелась ваза с цветами.

Бабушка Женя заинтересовалась. Она осторожно пробралась между креслами, стараясь не мешать старику смотреть про Рекса, и подошла к вазе. Цветы оказались ненастоящими, искусственными, и у бабушки Жени по спине пробежал холодок, как только она дотронулась до их матерчатых лепестков.

– Ничего смешного! – буркнул старик.

– А я и не сме… – начала бабушка Женя и вдруг, глянув на себя в зеркало, поняла, что всё ещё улыбается. С того момента, как она махала своим родным на прощание! Вот глупая! Забыла перестать улыбаться! Ну, конечно, давно надо было убрать улыбку.

Бабушка Женя пожалела, что у неё не получилось протащить в санаторий боксёрские перчатки. Иначе врезала бы себе по уху за глупость. Ну в самом деле, как можно забыть такую простую вещь – перестать улыбаться?!

Она вздохнула и отправилась искать свою палату. Уходя, она обернулась на старика. Со спины он показался ей очень одиноким в своём узком кресле, с лысой головой, освещаемый светом экрана. Но он сам ведь не очень приветлив, не так ли? Как с таким подружиться?

Когда бабушка вошла в палату, то есть в комнату, где ей предстояло жить, то первое, что она увидела, была куча одеял на кровати.

Куча немного дрожала и стонала.

– Ой-ой… Ох-ох…

– Добрый день, – сказала бабушка Женя куче, – а вы кто?

Из-под кучи вылезла голова в платочке.

– Я – Лида, – представилась голова, – иногда меня называют Унылой Лидой.

– А я – Женя, – сказала бабушка, – дружить-то будем?

Брови у Лиды удивлённо приподнялись, словно бабушка Женя предложила ей отведать жареный хвост ядовитой змеи.

– Мне бы пожить, а не дружить, – грустно сказала она.

Тут бабушка Женя заметила у кровати тумбочку, битком набитую лекарствами.

– Ого, – сказала бабушка Женя, – будем играть в аптеку?

– Я доигралась, – мрачно сказала бабушка Лида, – у меня все болезни на свете есть, между прочим.

– Что-то не верится, – покачала головой бабушка Женя. – Вид-то у тебя здоровый, как у быка. Да что там, как у целого стада быков!

– Что? – возмутилась бабушка Лида. – У меня склероз, одышка, язва желудка, хронический бронхит, упадок сил, бессонница и пониженный тонус.

– Ух ты, – сказала бабушка Женя, – да ты, наверное, самый главный болячковый чемпион.

– Нет, – вздохнула Лида, – Семён Павлович у нас чемпион. У него костыли, знаешь, какие – ух!

– Я тебе выпилю костыли, – пообещала бабушка Женя.

– Да зачем мне… я всё равно лежачая.

– Будем отбиваться от врагов.

– Каких врагов?! У меня нет врагов.

– У тебя, может, и нет, – сказала бабушка Женя, – а мне вот всё время с кем-то сражаться приходится. Так что пара костылей – неплохая защита, чего уж там.

Она снова поглядела в окно, за которым виднелся «роскошный сад», как было написано на сайте санатория. Наверное, летом он и правда был роскошный, а сейчас кругом торчали одни ёлки да палки.

– Вот что, – сказала бабушка Женя, – мы грустить не будем. Мы будем играть.

– Только не в карты, – сказала бабушка Лида, – у меня руки дрожат, карты на пол попáдают. И не в шахматы – они тяжёлые. И не в шашки – они закатятся куда-нибудь в кровать, ищи-свищи, а ночью обязательно наткнёшься на одну и сломаешь ребро!

– Уж прямо ребро, – усомнилась бабушка Женя.

– Мария Степановна из двадцать четвёртой сломала о шашку челюсть. Она растеряла шашки в кровати, а ночью сунула руку под подушку, где всегда конфеты хранит, нащупала карамельку и сунула в рот. Хрясь! И полчелюсти отвалилось. Искусственной, конечно.

– Может, тогда просто поплюём с балкона, кто дальше? – предложила бабушка Женя, и бабушка Лида чуть с кровати не свалилась.

– Нет! Не хочу плевать с балкона! Там же люди ходят! Вдруг кого-то дети навещать придут, а мы в них плевками попадём?

– Кстати, о детях, – оживилась бабушка Женя. – У меня есть внучка Тиночка. Давай-ка сыграем в её любимую игру?

– Какую? – насторожилась бабушка Лида. – Только, чур, без плевков!

– Нет, – бабушка Женя подошла к тумбочке, – там нужен пустой пузырёк от лекарств. У тебя найдётся?

– Конечно! Сколько угодно! Я так лекарства люблю, просто обожаю!

– Бр-р, – поморщилась бабушка Женя, – а я терпеть не могу. Вот, этот подойдёт. Значит, так. Ты больше всего похожа на кучу.