Астрид Линдгрен - Мадикен

— Да, — говорит папа. — Будем надеяться!

Но глядя на него — не заметно, чтобы он успокоился.

Альва собирает корзинку с рождественским угощением, и Мадикен с Лисабет, как обычно, отправляются поздравлять Линус Иду. Так было во все прежние сочельники.

— А у меня совсем скоро будет маленький братик! — говорит Лисабет Линус Иде.

— Да что ты? — отвечает Линус Ида. — А как же Мадикен? Разве у нее не будет тоже маленького братика?

— Нет, — говорит Лисабет. — У нас будет только один братик. Он у нас будет общий!

— Какой ты все-таки еще ребенок, Лисабет! — говорит Мадикен.

Линус Ида хотела им спеть «Скачет рыцарь святой Мартин», но Мадикен не может спокойно сидеть, сегодня они очень торопятся домой.

— Мы в другой раз придем. Счастливого Рождества! — говорит она на прощание, и девочки уходят.

На улице они встречают Мию. Она ходила в лавку за молоком. Мия идет хмурая, опустив голову. Но, заметив Мадикен, она радостно заулыбалась.

— Счастливого Рождества! — говорит Мадикен.

— И вам того же! — говорит Мия. — А нам в благотворительном обществе выдали окорок. Вкусно — с ума сойти! Маттис так за него принялась, что скоро, наверно, весь стрескает.

Мадикен подумала, что очень грустно и странно, когда одни люди почему-то получают подарки от Юльтомте, а другие — от благотворительного общества. Окорок — это, конечно, хорошо, но жаль, что Мия ничего не получила в придачу. Ей тоже, наверно, хочется получить настоящий рождественский подарок. Мадикен задумалась, нет ли у нее чего-нибудь, что можно подарить Мии. Она порылась в карманах, но там не нашлось ничего подходящего. И вдруг Мадикен вспомнила: у нее же есть золотое сердечко! Она быстро сняла со своей шеи тоненькую цепочку.

— Вот тебе подарок на Рождество, если хочешь! — говорит Мадикен и сует Мие сердечко на цепочке.

Мия застыла от изумления. Но прежде чем она успела осознать свое счастье, Мадикен и Лисабет были уже далеко.

— Ты с ума сошла, Мадикен! — говорит Лисабет. — Разве можно было отдавать золотое сердечко?

Мадикен уже и сама страшно жалеет, что так сделала. Золотое сердечко — самая лучшая вещь, какая у нее есть. И как это у нее хватило глупости отдать такое сокровище?

Сначала Мадикен приуныла, а потом вдруг вспомнила, что сказала Линус Ида. Она сказала, что тому, кто дает бедным, Бог воздаст вдесятеро больше. Если это правда, то у Мадикен скоро будет десять золотых сердечек. Скорее всего, она их получит в подарок на Рождество. Ну если не десять, то хотя бы три или четыре.

Лисабет потрогала свое золотое сердечко. Она очень довольна, что оно при ней осталось. С сочувствием посмотрев на Мадикен, Лисабет говорит:

— А мне жалко тебя. У тебя больше нет сердечка.

— Ха-ха, — говорит Мадикен. — Мне теперь подарят на Рождество сразу десять сердечек. Так сказано в Библии.

Лисабет очень заинтересовалась и потребовала объяснений, а когда поняла, что к чему, хотела бежать обратно и подарить свое тоже. Но Мадикен ее не пустила.

— Вот еще! — говорит Мадикен. — Уж как-нибудь я с тобой поделюсь!

И девочки припустили домой: вдруг там без них уже что-нибудь случилось!

Но нет, там было все по-старому.

За обедом, когда на стол поставили котелок с бульоном из-под окорока, чтобы макать хлеб, на мамином месте сидела за столом фру Экберг. Она — хорошая женщина и не виновата в том, что она — не мама. Но Мадикен в душе желает, чтобы она скорее исчезла с глаз долой, потому что совсем не дело, когда за рождественским столом сидит чужая тетка.

После обеда Мадикен пошла в Люгнет отнести подарок для Аббе. Она решила подарить ему книжку, которую откопала на чердаке. Там стоит целый сундук, набитый старыми книгами. Книжка называется «Среди пиратов и разбойников». Судя по картинке на обложке, она должна быть страшная.

— Это, кажется, что-то интересное! — сказал Аббе.

Аббе почти совсем выздоровел и уже понемногу печет крендельки. Он вовремя поправился, потому что перед Рождеством крендельки лучше всего раскупаются.

Дядя Нильссон взял кулек и доверху насыпал в него крендельков. Он собрался сам отнести их в дом бургомистра. Тот на Рождество всегда щедро приплачивает сверх положенного, а в придачу, как уверяет дядя Нильссон, может подарить еще и сигару.

— Только ты, пожалуйста, нигде не задерживайся! — озабоченно говорит тетя Нильссон.

Дядя Нильссон гладит ее по щечке.

— Цвети спокойно, красуйся безмятежно, мой свет, моя лилея! — говорит дядя Нильссон и уходит.

Так уж повелось, что в сочельник папа и Мадикен, когда стемнеет, идут прогуляться по городским улицам. Эта прогулка стала для них частью праздника, как елка и рождественские подарки. В церкви сейчас рождественская служба. Туда ходят мама, и Лисабет, и Альва. А папа никогда не ходит в церковь. Он тоже — язычник, вроде дяди Нильссона. Значит, так и надо, считает Мадикен, потому что другого такого доброго и хорошего язычника, как папа, не найдешь в целом свете. Мадикен очень любит эти прогулки с папой по сочельникам, она бы их ни на что не променяла. А вдруг папа сегодня не захочет гулять? На этот раз вообще какой-то странный сочельник, все делается не так, как положено. И Мадикен, не откладывая, побежала спрашивать папу.

Папа говорит, что пойдет. Он уже стоит в прихожей и ждет, когда будет готова Мадикен.

— Пойдем, дочка! — говорит папа. — Мама хочет немножко от нас отдохнуть.

Лисабет и Альва уже давно отправились в церковь. По всему городу звонят колокола. Мадикен и папа идут своей привычной дорогой под колокольный звон, как ходили во все прежние сочельники. Они проходят по кривым узеньким улочкам с приземистыми домишками, почти такими же низенькими, как домик Линус Иды. Если хочешь скатать снежок, можно протянуть руку и подхватить снегу прямо с крыши. Здесь на улицах не горят фонари, зато в домах светятся все окна. У тех, кто там живет, на окнах нет жалюзи; наверно, им безразлично, что с улицы все видно.

— Мы с тобой идем и нахально заглядываем в чужие окна, — говорит папа. — Заметила, что здесь все не так, как в Юнибаккене?

Да уж, куда этим домам до Юнибаккена! «А все-таки у них красиво», — думает Мадикен. Не везде, конечно, но кое-где хорошо. Пускай там довольно бедно и тесно, и маловато вещей, и детям негде как следует поиграть и повозиться, но видно, что к Рождеству все постарались украсить свое жилище. Хотя есть и очень убогие комнатушки.

— Я бы тут не хотела жить! — говорит Мадикен.

— Еще бы! — говорит папа.

А все-таки и здесь красиво, когда на улице лежит снег и крыши у домов белые. Папа тоже так думает. Мадикен, кажется, могла бы гулять здесь часами. Наконец-то она почувствовала Рождество! Ей даже не хочется домой: там сидит акушерка, и вообще тоска. Но папа говорит, что пора возвращаться.

— А хорошо жить в Юнибаккене! — сказала Мадикен, когда впереди показался родной красный дом среди заснеженных деревьев, над которыми мерцали звезды. Все окна ярко освещены, и с улицы кажется, будто это — обычный сочельник, точно такой, как все предыдущие.

Из Люгнета тоже льется свет. А еще Мадикен замечает какой-то слабенький огонек на снегу возле калитки. Может быть, Аббе сделал светильник из снега? Что там мерцает в темноте?

— Ты иди домой, — говорит Мадикен папе, — а я скоро приду.

Надо же ей разобраться, что светится на снегу!

А это светится огонек сигары, которую курит дядя Нильссон. Разлегшись на снегу, он спокойненько покуривает. Мадикен даже испугалась.

— Почему ты тут лежишь, дядя Нильссон?

Дядя Нильссон вынимает сигару изо рта.

— Да вот, видишь ли, дорогая Мадикен, слухом земля полнится, будто бы кто-то свалился и лежит на снегу. И кажется, это был я.

— Ты болен, дядя Нильссон? — спрашивает его Мадикен.

— Да нет! — отвечает дядя Нильссон. — Пьяный я. Ну не то чтобы уж совсем, но вот подняться не могу, боюсь, как бы не повредить сигару. Поэтому я хочу ее сначала выкурить. Но если ты будешь так добра и сбегаешь за моим Чучелом, я буду тебе очень признателен. Скажи ей, что мне нужна подмога.

— Бедная тетя Нильссон! — говорит Мадикен сердито.

Но дядю Нильссона это нисколько не смущает. Он лежит как ни в чем не бывало и между затяжками декламирует:

— Ладно уж, сбегаю! — говорит Мадикен еще сердитее, идет к Нильссонам и приводит тетю Нильссон.

Ну до чего же странный сочельник! Мадикен и Лисабет ложатся спать рано, как в самый обыкновенный будний день.

— Как будто это какой-нибудь вторник в октябре или вообще незнамо что такое! — сказала Мадикен, когда вместо мамы в детскую пришла Альва, чтобы подоткнуть девочкам одеяла и пожелать им спокойной ночи.