Нина Артюхова - Светлана (журнальный вариант)

Теперь Галя сидела между папой и мамой и видела совсем близко их внимательные глаза. Галя подумала, как страшно важно для папы и мамы всё, что её занимает и волнует, и как хорошо, когда можно всё, что тебя занимает и волнует, кому-нибудь рассказать! И не нужно никаких особых честных слов, потому что у папы и мамы все слова честные.

Потом Галя подумала о Светлане, что некому ей рассказать про свои обиды и огорчения и никому про её огорчения неинтересно слушать.

У Гали затряслись губы и поехали вниз…

Когда она кончила рассказывать, папа спросил, вставая:

— Где этот детский дом?

Галя тоже вскочила с дивана:

— Папа, ты что хочешь делать? Ты хочешь туда идти?

— Для начала хочу позвонить по телефону. Даёшь разрешение?

— Папа, если ей что-нибудь будет из-за меня!..

— Честное, благородное слово, Галочка, я буду говорить так, как будто та разбойница — моя собственная разбойница!

— Ну, тогда звони.

— По-моему, лучше не по телефону, — сказала мама.

— Так я же только сговориться, когда придти.

В детском доме ответили, что директора нет, просили позвонить утром или прямо зайти. Говорила дежурная воспитательница. Папа положил трубку и вопросительно посмотрел на маму и на Галю.

— Лучше бы прямо с директором… — нерешительно проговорила мама.

— Хорошо, — сказал папа, — в таком случае отложим до утра.

В это утро тётя Мариша в школьной раздевалке как представитель власти выслеживала правонарушителя.

С молниеносной, почти автоматической быстротой, принимая и размещая на вешалках пальто девятиклассниц, она успела сказать, между двумя ныряниями в тёмные глубины раздевалки:

— Вот эта девочка уже второй день: придёт, пальтишко снимет вместе со всеми, а повесить мне не даёт. Постоит немного… подружки в класс, а она оденется опять и уходит. А чуть звонок — опять в школу, прямо с улицы. Стоит у двери и подружек ждёт.

— Какая девочка? — спросила Лида Максимова.

— Вон — чёрненькая, кудрявая, в красном берете… Первый раз я думала, может, она забыла что, домой опять побежала. А теперь вижу, не в этом дело. Подозрительно мне её поведение…

— Да где же, где она? — сама удивляясь своему волнению, спрашивала Лида.

— Там, там, в уголке, за скамейкой…

Но красный берет был уже в тамбуре, между двумя стеклянными дверями.

— Светлана! — крикнула Лида. — Тётя Мариша, дайте мне скорее моё пальто! Девочки, пропустите, пропустите меня скорее! Это моя!.. То есть не моя, но всё равно — наша!

И Лида исчезла за дверью.

Девочки выбежали вслед за ней на крыльцо: ни красного берета, ни синей лидиной шляпки…

— В чём дело? — спросил Иван Иванович, входя в раздевалку вместе с руководительницей четвёртого класса «В». — Почему такое волнение?

Узнав причину волнения, он спросил учительницу:

— Светлана Соколова? Но ведь она была вчера на уроке? Вы спрашивали её вчера!

— Наташу Соколову, — возразила та, — в четвёртом «В» ни одной Светланы нет!

Тогда Иван Иванович потребовал у нянечки обратно свои калоши, а руководительница четвёртого класса «В» пошла прямо в кабинет директора и сообщила таким голосом, будто предупреждала о могущем быть землетрясении:

— Иван Иванович просил предупредить, что он может опоздать на урок!

Маленький сад между двумя высокими домами. Лёгкой спиралью кружит ветер на дорожках осенние листья. Одна скамейка совсем в стороне, ниоткуда её не видно за широким стволом дерева — можно посидеть здесь, как вчера.

В саду никого нет. Дошколятам ещё рано гулять, а те, кто во вторую смену учится, встают, не торопясь, будут готовить уроки. А кто в первую смену, уже входит в класс…

Вчера здесь был слышен, правда, очень слабо, но всё-таки был слышен школьный звонок…

Из подъезда вышла женщина с кошёлкой. Хозяйка отправляется за покупками. Кошёлка огромная, да ещё зелёная авоська на руке висит… Большая, должно быть, семья у этой женщины!

А другая женщина, наоборот, вошла в ворота. Заглянула в сад, присела на скамейку. Потом мимо всех подъездов прошлась, даже в закоулок посмотрела между домом и соседней каменной, стеной. То ли квартиру чью-нибудь ищет, то ли думает, что двор проходной…

А другого выхода нет, вот она и уходит. Нет, не ушла, остановилась на улице за воротами… Немножко похожа на Галю Солнцеву, в особенности в профиль. Вот такой же вид бывает у Гали, когда она очень волнуется, жалеет кого-нибудь и не хочет этого показать, хочет всё поскорее уладить и не уверена, рассердятся на неё или нет. Хорошая девочка Галя Солнцева!.. Только не смей ты меня жалеть и не вмешивайся не в свои дела, а то рассержусь!

Галя сейчас уже за партой сидит, вынула тетрадь по арифметике… Вместе со звонком войдёт в класс Иван Иванович.

Школа вдруг представилась Светлане очень сложной, хорошо налаженной машиной со множеством зубчатых колёс, вроде как у часов. Одно колёсико цепляется за другое, все в движении, каждая минута значительна. А Светлана, как колёсико со сломанным зубцом: выпало оно, валяется, ненужное, в стороне — и никому до этого дела нет! Ну, и пусть никому дела нет, нарочно само в сторону укатилось, а всё-таки обидно, что никто не заметил сломанного колёсика!

Женщина у ворот поджидает кого-то. Вот увидела, помахала рукой.

Чудеса! Иван Иванович идёт, и не в школу, а совсем в другую сторону… Не может быть… Ведь сейчас звонок будет… Слабый звон донёсся из-за каменной стены. Свершилось невероятное: Иван Иванович опоздал на урок!

Светлана даже привстала со скамейки и, притаившись за деревом, в тревоге смотрела на улицу.

Иван Иванович подошёл к воротам… А из переулка, откуда ни возьмись, Лида Максимова — пальто внакидку, бежит запыхавшись…

Они знают женщину, похожую на Галю… Должно быть, это галина мама, вот и всё! Подойдя к ней, они как-то сразу успокаиваются и смотрят в сторону площади, откуда идёт через улицу мужчина в коричневом пальто под руку с Натальей Николаевной.

Одно зубчатое колёсико цепляется за другое, всё приходит в движение. И вдруг Светлана увидела себя в самом центре.

Вот и кончился её наивный обман… И как быстро!

Первой мыслью было спрятаться в одном из подъездов. Они были, как тёмные норы, — пускай не очень надёжное, но всё же укрытие. Нет, теперь уже поздно: от ворот будет видно, как она побежит.

Светлане вдруг вспомнилось, как однажды с ребятами она ловила ёжика в лесу. Застигнутый врасплох, он метался по дорожке, топал и хрюкал сердито: отстаньте, мол, некогда мне, какое вам до меня дело? А норка была далеко, до неё не добраться. Тогда ёжик прибегнул к последнему средству самозащиты: свернулся клубком и выставил все свои колючки.

Наталья Николаевна подошла к воротам…

Можно себе представить, что делается сейчас в школе и в детском доме! Сейчас они войдут во двор все вместе… Раздув ноздри, Светлана снова села на скамью и стала ждать. Ежик свернулся клубком и выставил все свои колючки. Но мужчина в коричневом пальто, не дойдя до ворот, отчаянным жестом показал на свои часы, приподнял шляпу, не то здороваясь, не то прощаясь, и помчался к трамвайной остановке.

Потом Лида с Иваном Ивановичем пошли налево, в сторону школы, а предполагаемая галина мама — направо. У ворот осталась одна Наталья Николаевна. Она знала, где нужно искать, она шла прямо к Светланиной скамейке…

Светлана молча встала ей навстречу.

Лицо Натальи Николаевны не было таким спокойным, как всегда.

— Как ты напугала нас, девочка!

Она крепко обняла Светлану, тоже, должно быть, знала, что это помогает! Это помогает почти всегда! Но Светлана ещё не хотела сдаваться…

Они сели на скамейку.

Маленькие дошколята, неведомо откуда появившиеся вдруг в саду, окружив скамейку, смотрели любопытными глазами. Наталья Николаевна встала.

— Пойдём, Светлана.

Светлана ответила горячим шёпотом:

— Наталья Николаевна, я в школу больше никогда не пойду!

Наталья Николаевна взяла её за руку.

— Я тебя в школу не зову. Пойдём домой.

А дома, то есть в детском доме, было большое волнение.

Уходя, Наталья Николаевна строго-настрого распорядилась ребятам ничего не говорить, не устраивать суматохи.

Но пришла воспитательница Тамара Владимировна, её не успели предупредить. А тут позвонили из школы, опросили, не вернулась ли в детский дом Светлана Соколова, которая убежала куда-то и уже два дни не ходит в класс.

Когда что-нибудь случалось в отсутствии Натальи Николаевны, Тамара Владимировна всегда терялась. По её репликам в телефон ребята поняли, что Светлана куда-то пропала.

А тут ещё Аня-Валя были разлучены в этот день кашлем. Они всегда болели вместе, но Валя уже успела начать кашлять, Аня ещё не успела, поэтому Аня пошла в школу, а Валя осталась дома.