Джоанн Роулинг - Гарри Поттер и Принц-полукровка ( перевод Народный)

— Я заметила, что он бежит к нам, но тут в меня чуть не попал проклятием тот громила, я еле увернулась и потеряла Снэйпа из виду, — сообщила Джинни.

— Я видел, как он преодолел возникший барьер, словно там ничего и не было, — добавил Лупин. — Я побежал за ним, но меня отшвырнуло — так же, как Невилла…

— Он, наверно, знал какое-то заклинание, — тихо пробормотала Мак-Гонагалл, — ведь он всё-таки преподавал Защиту от тёмных сил… А я-то подумала — он погнался за Пожирателями смерти, которые скрылись в башне…

— Да, — со злобой проговорил Гарри, — но чтобы помочь им, а не помешать… И я ничуть не сомневаюсь: через этот барьер могли пройти только Пожиратели — те, у кого на руке метка… А что произошло, когда он спустился обратно?

— Ну, их верзила как раз обрушил заклинанием полпотолка и заодно уничтожил барьер перед лестницей, — ответил Лупин. — Мы все ринулись наверх… по крайней мере, все, кто держался на ногах. В этой сумятице появились Снэйп с мальчишкой — конечно, их никто не тронул…

— Мы пропустили их, — глухо призналась Тонкс. — Думали, за ними гонятся… и тут же появились остальные Пожиратели и Сероспин, опять завязалась драка… Мне показалось, Снэйп что-то кричал, но я не смогла разобрать…

— Он кричал: «Всё кончено», — пояснил Гарри. — Он выполнил задание.

Воцарилась тишина. За окном по-прежнему раздавался плач Фокса. Как только музыка заполнила комнату, Гарри в голову стали лезть нежеланные, непрошенные мысли: унесли уже тело Дамблдора от подножия башни или нет? что теперь с ним будут делать? где похоронят?

Он до боли сжал кулаки в карманах. Костяшки правой руки коснулись маленькой прохладной бляшки поддельного хоркрукса.

Дверь в больничное крыло распахнулась, и все подскочили от неожиданности. В палату вошли мистер и миссис Висли, за ними следовала Флёр с выражением ужаса на прекрасном лице.

— Молли, Артур, — профессор Мак-Гонагалл поспешила навстречу. — Мне так жаль…

— Билл, — прошептала миссис Висли, увидев изуродованное лицо сына и, не обращая внимания на Мак-Гонагалл, кинулась к нему. — Ох, Билл!

Лупин и Тонкс поспешно поднялись и отступили, давая возможность мистеру и миссис Висли подойти к кровати. Молли наклонилась к сыну и прижалась губами к его окровавленному лбу.

— Вы сказали, на него напал Сероспин, но в человеческом облике, — взволнованно обратился мистер Висли к Мак-Гонагалл. — Что это значит? Что будет с Биллом?

— Мы пока не знаем, — ответила профессор Мак-Гонагалл, беспомощно глядя на Лупина.

— Скорее всего, некоторое заражение всё-таки произошло, Артур, — не стал скрывать опасений Лупин. — Это необычный случай. Возможно, единственный… Трудно сказать, как он будет вести себя, когда очнётся…

Миссис Висли забрала у мадам Помфрей мазь с едким запахом и сама стала обрабатывать раны Билла.

— А Дамблдор… Минерва, это правда… правда, что он?.. — мистер Висли продолжал смотреть на неё.

Профессор Мак-Гонагалл кивнула.

Гарри почувствовал, как Джинни рядом с ним зашевелилась, и обернулся. Девушка, прищурившись, наблюдала за Флёр — та стояла с застывшим выражением лица, не отрывая глаз от Билла.

— Дамблдора больше нет, — потрясённо прошептал мистер Висли.

Но миссис Висли никого вокруг не замечала кроме старшего сына. Она начала всхлипывать, и слёзы капали на покалеченное лицо.

— Конечно, мне всё равно, как он выглядит… не это в-важно… но он был таким красивым ма-альчиком… таким красивым… он должен б-был жениться!

— Што ви имьеть в виду? — внезапно громко сказала Флёр. — Што значить «должен биль жениться»?

Миссис Висли в изумлении подняла заплаканные глаза на Флёр:

— Я только… что…

— Ви думьете, Билл теперь не захочеть на мьйе жениться? — требовательно спросила Флёр. — Ви думьете, из-за этих укусов он перестанет любить мьеня?

— Нет, я не это хотела…

— Потому што он не перестанет! — заявила Флёр, расправив плечи и тряхнув гривой серебристых волос. — Одного оборотня мало, штобьи заставить Билла разльюбить мьеня!

— Да, я не сомневаюсь, — проговорила миссис Висли, — но я подумала, раз он больше… он не…

— Ви думьяли, я откажусь выйти за ньего? А, может, ви на ето надеялись? — вскипела Флёр. — Какая для мьеня разница, как он выглядит? У мьеня хватит красоты на двоих! Эти шрамы означают, што мой муж — храбрьец! И я сама этим займусь! — сердито добавила она, отпихивая женщину и отнимая у неё мазь.

Миссис Висли прижалась к мужу и с очень странным выражением лица наблюдала за тем, как Флёр промывает раны Билла. Все молчали, Гарри не смел пошевелиться. Вместе с остальными он ждал ответной вспышки.

— У нашей тётушки Мюриэль, — после долгого молчания произнесла наконец миссис Висли, — есть великолепная тиара гоблинской работы. Я уверена, что смогу уговорить её одолжить тебе тиару на свадьбу. Знаешь, она очень любит Билла, а к твоим волосам так пойдёт это украшение.

— Спасьибо, — сухо откликнулась Флёр, — увьерена, он мне пойдьёт.

А затем — Гарри даже не понял, каким образом это произошло, — они обнялись и вместе расплакались. В полной растерянности, решив, что мир сошёл с ума, он обернулся: Рон выглядел таким же ошарашенным, как и он сам, Джинни и Эрмиона изумлённо переглядывались.

— Вот видишь, — прозвучал напряжённый голос. Тонкс пристально глядела на Лупина. — Она по-прежнему хочет выйти за него замуж, даже после того, как его покусали! Ей всё равно!

— Это не одно и то же, — еле слышно промолвил Лупин, он казался неожиданно взволнованным. — Билл не станет настоящим оборотнем. Есть огромная разница…

— Но мне всё равно, мне тоже всё равно! — Тонкс принялась трясти Лупина, схватив его за грудки. — Я миллион раз тебе говорила…

И тут Гарри понял, чем объясняется новый облик Покровителя Тонкс и мышиный цвет её волос, почему она бросилась искать Дамблдора, стоило ей услышать, что на кого-то напал Сероспин. Оказывается, вовсе не Сириус был её тайной любовью.

— И я говорил тебе миллион раз, — Лупин упорно не смотрел на неё. — Я слишком стар для тебя, слишком беден… и опасен…

— Рэм, я уже пыталась втолковать тебе: это сущий вздор, — вмешалась миссис Висли, продолжая обнимать Флёр и гладить её по спине.

— Это не вздор, — упрямо сказал Лупин. — Тонкс заслуживает кого-нибудь молодого и нормального.

— Но ей нужен ты, — слегка улыбнулся мистер Висли. — К тому же, Рэм, молодые и нормальные люди не остаются такими навечно, — он печально указал на сына, который лежал между ними.

— Сейчас… не время это обсуждать, — Лупин шарил глазами по сторонам, избегая взглядов остальных. — Дамблдор мёртв…

— Дамблдор как никто другой был бы счастлив, узнав, что в мире стало чуточку больше любви, — отрывисто заявила Мак-Гонагалл, и в тот же момент дверь снова открылась, пропуская в больничное крыло Хагрида.

Его лицо, еле видимое сквозь волосы и бороду, было влажным и опухшим, руки комкали огромный замызганный носовой платок, а сам он весь сотрясался от рыданий.

— Я… я всё сделал, профессор, — сквозь слёзы проговорил он. — Перенёс его… Профессор Росток отправила детей по кроватям. Профессор Флитвик у себя, лежит в постели, но говорит, что живо поправится. А профессор Хорохорн сказал, что Министерство уже в курсе.

— Спасибо, Хагрид, — профессор Мак-Гонагалл стремительно поднялась и обратилась ко всем стоящим вокруг кровати Билла: — Мне нужно будет встретить людей из Министерства, когда они приедут… Хагрид, пожалуйста, передай всем деканам — я немедленно жду их у себя в кабинете. От Слитерина пусть подойдёт Хорохорн. И я хочу, чтобы ты тоже присутствовал.

Хагрид кивнул и, шаркая, вышел из палаты, а Мак-Гонагалл обернулась:

— Но прежде я хотела бы поговорить с тобой, Гарри. Выйдем на минуту…

Гарри поднялся, пробормотав Рону, Эрмионе и Джинни: «Я скоро вернусь», и направился к выходу вслед за своим деканом.

В коридорах не было ни души, тишину нарушало лишь отдалённое пение феникса. Только несколько минут спустя Гарри понял, что они идут не к Мак-Гонагалл, а в кабинет Дамблдора, а ещё через пару секунд до него дошло: раз она была заместителем директора, то, конечно… наверное, теперь она директор… и комната за горгульей принадлежит ей.

Движущаяся винтовая лестница принесла их к дверям, и они всё также молча вступили в круглый кабинет. Гарри сам не знал, ожидал он увидеть траурное убранство во всей комнате или, может, даже тело Дамблдора… Но в действительности почти ничего не изменилось с тех пор, как они с профессором вышли отсюда всего несколько часов назад: столы на тонких ножках заставлены серебряными приборами, по-прежнему дымящими и стрекочущими, в лунном свете под стеклом блестит меч Гриффиндора, Сортировочная шляпа лежит на полке позади стола… Только жёрдочка Фокса была пуста — его плач всё ещё разносился над замком; и среди портретов покойных директоров Хогвартса появился новый: Дамблдор в своих очках-полумесяцах на крючковатом носу мирно дремал в золотой раме над столом.