По лесным тропинкам(Рассказы и сказки) - Кобельков Олег Константинович

Вдруг из дупла высунулась маленькая пушистая головка с большими круглыми ушами; мордочка узкая, глаза блестят. Не белка!

Зверек выпрыгнул из дупла, скользнул по стволу, спустился на землю и давай валяться, только снег разлетается. Навалявшись вдоволь, он поднялся по стволу и юркнул в дупло. Вскоре опять выскочил, снова в снегу стал купаться. И так несколько раз.

Смотрел-смотрел Кирик да бегом к дедушке, рассказал про неизвестного зверька, и про пчел на снегу.

— Куница это, — сказал дедушка. — Она любит медок-то. Правда, редко ей удается зимой мед найти. А как найдет — соберет пчелок на свою шкурку, поваляется на снегу, задавит их, — тут и медком полакомиться можно… Пойдем-ка и мы за этим медом сходим, — предложил он Кирику.

Пчел в дупле уже не было, всех куница-злодейка передавила. Полведра меду принесли они домой.

На другой день дедушка поставил на той старой сосне капкан, и куница в него угодила. Вот уж тут Кирик рассмотрел зверька хорошенько, красивый мех у куницы, просто загляденье: сверху темно-бурый, а на грудке беленький. Дедушка объяснил Кирику, что ловить куницу им разрешается: они план по пушнине выполняют, богатство государству накапливают.

Рано утром дедушка ушел на охоту. Кирик прибрался в доме и принялся обед готовить, но воды не оказалось. Пришлось бежать на озеро к проруби. Мальчик быстро оделся, взял ведерко и вышел во двор.

Несмотря на крепкий мороз, хорошо на улице. Зимнее солнышко ярко светит, березы в куржевину оделись, снежные глыбы на елях ветки к земле клонят.

Спускаясь к проруби, Кирик увидел на озере какого-то зверька. На белом снегу он казался совсем черным. Издали Кирик видел толстый хвост. Неслышно подойдя чуть ближе, он остановился. Зверек вытянул шею и что-то ел. Кирик разглядел сплющенную морду. «Неужели снег ест?!» Вдруг звякнуло ведро. Таинственный зверек стрелой метнулся к отверстию во льду и нырнул в него.

Кирик кубарем скатился к проруби. Около обледеневшего отверстия он увидел много следов. Судя по следам, лапы зверя были непомерно велики, хотя сам он, как показалось издали Кирику, был чуть побольше кошки. Следы шли к проруби от прибрежных кустов ивняка, окружали лунку и отходили немного в сторону. Там, где они кончались, Кирик увидел на снегу большущую щуку. Живот у нее был выгрызен и хребет перекушен. Щука была совсем свежая, даже еще не замерзла.

— Вот это улов! — воскликнул Кирик. — Поедим ухи из свежей рыбы! — Положил щуку в ведро — и скорее домой. Потом и за водой сбегал.

Уху приготовить — дело нехитрое, если почти год живешь среди озер. Кирик вычистил рыбину, но в котелок вошла только половина.

Когда дедушка, весь в куржевине, ввалился в избу, уха уже сварилась.

— Дедушка, а обед у нас какой? — хитро улыбаясь, спросил Кирик.

— Известно, суп из солонины да каша.

— А вот и нет! Уха у нас свежая!

— Верно, ухой пахнет. Где же ты рыбу поймал?

— Это не я, это зверек какой-то мне у твоей проруби щуку оставил. Сам невелик, а щуку бо-ольшую поймал.

— Так ведь это выдра нам подарок принесла! Смотри-ка, она сразу на две ухи выхватила! Должно быть, все полыньи затянуло, негде выдре, кроме моей проруби, рыбачить.

Дедушка сел за стол, отведал ушицы и сказал:

— А уха у тебя на славу удалась!

Долго тянулась зима — то метели, то морозы. Но и ей подходил конец. Теплое солнце растопило снег. На холмах появились черные проталинки. Лес просыпался. Только на озере лед еще крепкий.

Ребята сидели на крыльце дедушкиного дома. Крыльцо высокое. С него далеко виден берег озера. Там на бугорке у осинника залегла лосиха с лосенком. Лосенок был рыженький, маленький, наверное, всего несколько дней от роду. Он тыкался матери в живот, а она дремала, закрыв глаза; только чуткие уши ее временами вздрагивали.

Вдруг мать насторожилась, повернула голову к осиннику, потом посмотрела туда, где на противоположном берегу виднелась избушка охотника, и бросилась с обрывистого берега. Лосенок, не торопясь, бежал за матерью. Он не имел еще никакого представления о страхе, и в своей короткой жизни, кроме матери-лосихи, никого еще не видел.

Лосиха пробежала по озеру — лед выдержал ее — и остановилась совсем близко от дедушкиного дома. Где-то вдали грянул выстрел. Услышав его, Жучка с лаем выскочила из конуры и бросилась к озеру. Маленький лосенок остановился, скорее от удивления, а не от страха, когда увидел неизвестного зверя. Мать выступила вперед, ее бока раздувались, она грозно подняла красивую голову и без колебаний двинулась на собаку. Жучка тоже наступала. Она громко лаяла, прижимаясь к земле, старалась подобраться к лосенку.

— Жучка, Жучка! Назад! — закричали ребята.

Кирик бросился было отгонять собаку, но не успел. Лосиха сильным ударом отшвырнула Жучку, та несколько раз перевернулась в воздухе. Лосиха-мать поднялась на задние ноги, собираясь нанести врагу смертельный удар острыми копытами. Жучка, опомнившись, пулей влетела во двор и с визгом скрылась в конуре, а лосиха так стукнула копытами, что мелкие осколки льда разлетелись по сторонам. От визга ли собаки, или от того, что мать тревожно посмотрела на лосенка, маленький понял, что пора убираться, и поскакал мимо избушки к ельнику.

Лосиха стояла, дрожа всем телом, пока лосенок не скрылся в ближних кустах, потом большими скачками пустилась за ним и исчезла из виду.

Ребята долго не могли опомниться. Наконец Андрейка сказал:

— Так и надо Жучке, пускай маленьких не обижает!

Но Кирику было жалко Жучку, и он возразил:

— Какой он маленький — в три раза больше нашей Жучки, — хотя и понимал, что не могла лосиха не защитить своего детеныша.

Дедушка давно обещал Кирику взять его с собой на охоту. И вот как-то утром он принялся чистить ружье, потом пересмотрел патроны. Заметив вопросительный взгляд Кирика, он сказал:

— Вечером пойдем на тетеревов.

Стемнело, когда путники отправились на охоту далеко за пределы заказника. В лесу еще лежал снег, но полянки уже очистились. На той, которую выбрал дедушка, по краям росли молодые березки вперемежку с сосенками. Дедушка ходил сюда каждую весну. Иной раз он даже про охоту забывал, а просто садился в кустах и смотрел, как дерутся забияки тетерева.

Построили шалаш, заночевали в нем. Раненько, чуть свет, дедушка разбудил Кирика. На земле лежал иней. От него каждая кочка, каждый сучок казались голубоватыми. Кирик зябко передергивал плечами и уже жалел, что пошел с дедушкой: «Ничего-то здесь хорошего нет. Хоть бы дедушка разговаривал, а то молчит и еще пальцем грозится…»

И вдруг… на поляну опустился тетерев с ярко-красными бровями и белыми полосками на крыльях. Он поднял широкий хвост с двумя завитушками. Горло его надулось, будто туда кто камень положил, и тетерев издал первый трубящий звук, бросая вызов соперникам. Потом он растопырил крепкие крылья и стал как-то странно подпрыгивать. Кирик наблюдал за ним во все глаза. Вот это петушище!

На поляну опустились еще три тетерева и две тетерки. Скромные тетерки держались в стороне, а тетерева надулись, вытянули шеи и запрыгали точь-в-точь, как первый. Вот один уже у шалаша, совсем близко. Дедушка уже приготовился стрелять, как вдруг в шалаше на миг стало совсем темно: кто-то загородил отверстие, через которое охотники наблюдали за птицами.

Вот этот «кто-то» отодвинулся от шалаша, и Кирик увидел большую птицу с огромными желтыми глазищами; казалось, они светились. Прямо от головы птицы поднимались толстые растопыренные крылья. Все это произошло так неожиданно, что даже дедушка, опытный охотник, опустил ружье. Птица глухо ухнула, все равно что вздохнула, и улетела. Исчезли с полянки и драчуны тетерева.