Джек Лондон - Белый Клык (сборник)

Я – Ай-Кут. Йо-то-то-ви – моя жена, моя перепелка, мой хмель, моя лань, пьяная теплым дождем и соками плодоносной земли. Она родилась из нежного света звезд и первых проблесков зари в первое утро мира, – и она моя жена, одна-единственная для меня женщина на свете».

Паола опять закрыла глаза и лежала молча. Она попыталась сделать более глубокий вздох и слегка закашлялась.

– Старайся не кашлять, – сказал Дик.

В горле у нее першило, и она сдвинула брови, силясь удержать приступ кашля, который мог ускорить конец.

– Ой-Ли, подойди сюда и стань так, чтобы я могла тебя видеть, – сказала она, открыв глаза.

Китаянка повиновалась. Она двигалась, точно слепая. Доктор Робинсон положил ей руку на плечо и поставил так, как хотела Паола.

– Прощай, Ой-Ли. Ты всегда была ко мне очень добра. А я, может быть, не всегда. Прости меня. Помни, что мистер Форрест будет тебе отцом и матерью… И возьми себе все мои украшения из агата…

Она закрыла глаза – в знак того, что ее прощание с китаянкой окончено.

Опять ее стал беспокоить кашель, все более мучительный и настойчивый.

– Пора, Дик, – сказала она едва слышно, не открывая глаз. – Я хочу, чтобы меня убаюкали. Что, доктор, готово? Подойди поближе. Держи мою руку, как тогда… Помнишь? Во время… моей малой смерти.

Она устремила взгляд на Грэхема, и Дик отвернулся: он знал, что этот последний взгляд будет полон любви, как будет полон любви и тот, которым она скажет ему последнее прости.

– Однажды, – пояснила она Грэхему, – мне пришлось лечь на операцию, и я заставила Дика пойти со мной в операционную и держать мою руку все время, пока не начал действовать наркоз и я уснула. Ты помнишь, Хэнли назвал тогда эту полную потерю сознания «малой смертью»? А мне было очень хорошо.

Она долго и молча смотрела на Грэхема, потом повернулась лицом к Дику, который стоял возле нее на коленях и держал ее руку.

– Багряное Облако, – прошептала она. – Я люблю тебя больше. И я горда тем, что была твоей так долго, долго. – Она сжала его руку и притянула его к себе еще ближе. – Мне очень жалко, что у нас не было детей, Багряное Облако…

Потом разжала руку и слегка отстранила его от себя, чтобы видеть обоих.

– Оба хорошие, оба хорошие… Прощайте, мои хорошие. Прощай, Багряное Облако.

Они молча ждали, пока доктор подготовлял ее руку для укола.

– Спать, спать, – тихо щебетала она, как засыпающая птичка. – Я готова, доктор. Но сначала хорошенько натяните кожу. Вы знаете, я не люблю, чтобы мне делали больно. Держи меня крепче, Дик!

Робинсон, подчиняясь взгляду Дика, легко и быстро вонзил иглу в туго натянутую кожу, твердой рукой нажал на поршень, тихонько растер пальцем уколотое место, чтобы морфий скорее всосался.

– Спать, спать, хочу спать… – опять, словно задремывая, прошептала она.

В полусознании она повернулась на бок, положила голову на согнутую руку и свернулась клубочком в той позе, в которой, Дик знал, она любила засыпать.

Прошло немало времени, пока она еще раз чуть вздохнула… и отошла так легко, что они даже не заметили, как ее не стало.

Царившее в комнате молчание нарушалось только щебетом купавшихся в воде фонтана диких канареек; издалека доносился, подобный трубному звуку, призыв Горца, и Принцесса отвечала ему серебристым ржанием.

Знаменитый американский писатель Джек Лондон родился 12 января 1876 г. в Сан-Франциско. Его рождению предшествовала трагическая история. Мать будущего писателя, Флора Уэлман, была девушкой умной и одаренной, но при этом нервной и несколько неуравновешенной. Она получила хорошее образование и много читала, но увлекалась оккультными науками и спиритуализмом. Это увлечение и сблизило ее с профессором астрологии Уильямом Чейни, отцом писателя. Чейни был блестящим лектором, хорошим историком и языковедом. Он страстно и искренне верил в астрологию и считал ее такой же точной наукой, как химия или математика. Флора и Уильям прожили вместе всего несколько месяцев. Узнав о беременности молодой женщины, астролог уехал из Сан-Франциско. Флора почти обезумела от горя и даже попыталась застрелиться, но лишь слегка ранила себя.

При рождении будущий писатель получил имя Чейни и был оставлен матерью на попечении своей бывшей рабыни Вирджинии Прентисс. Однако уже восемь месяцев спустя Флора вышла замуж за вдовца с двумя дочерьми – Джона Гриффита Лондона, от которого будущий писатель и получил свою знаменитую фамилию. Отчим хорошо относился к мальчику, учил его ловить рыбу, охотиться, управлять лодкой. Именно он привил ребенку любовь к книгам.

Через некоторое время Лондоны переехали в соседний город Окленд. Джон Лондон работал плотником, каменщиком, потом стал владельцем небольшой продовольственной лавки, был фермером, ночным сторожем, полицейским, не пренебрегал случайной работой. Однако, несмотря на трудолюбие главы семейства, Лондоны постоянно нуждались, не хватало даже самого необходимого. Позже Джек Лондон писал: «Я родился в бедной семье, часто бедствовал и нередко голодал. Я никогда не знал, что значит иметь собственные игрушки. Рубашку, купленную в магазине, я в первый раз надел, когда мне было восемь лет. Только тот, кто голодал, может оценить по-настоящему пищу, только те, кто путешествовал на море или в пустыне, могут оценить питьевую воду, и только ребенок, одаренный богатой фантазией, может оценить те вещи, которых он был лишен в детстве».

Джек очень рано начал работать. Еще будучи школьником, он утром и вечером продавал газеты. Окончив начальную школу, четырнадцатилетний подросток стал работать на консервной фабрике, где рабочий день продолжался двенадцать—четырна-дцать часов в сутки, а за час платили всего десять центов. Через некоторое время он стал «устричным пиратом» (нелегально ловил уст риц в бухте Сан-Франциско). Продав свой первый улов, Джек за ночь заработал столько же, сколько за три месяца на консервной фабрике. Он очень быстро заслужил репутацию одного из самых отчаянных и отважных пиратов. Более того, ему предложили поступить на службу в рыбачий патруль, где он проработал около года. Затем молодой человек стал матросом и отправился за котиками в Беренгово море. Плавание продолжалось около семи месяцев. Когда Джек вернулся в Сан-Франциско, очередной экономический кризис охватил страну и лишил работы несколько миллионов рабочих.

Тем временем болезнь приемного отца привела к резкому ухудшению материального положения семьи. Джеку после долгих поисков удалось устроиться на джутовую фабрику. Именно в это время он начинает пробовать себя как писатель. Толчком послужило то, что газета «Колл» назначила премию за рассказ. Поддавшись на уговоры матери, Джек, отработав тринадцать часов на фабрике, уселся за стол и не вставал до тех пор, пока не написал две тысячи слов. Однако понял, что раскрыл свою тему только наполовину. Следующей ночью были написаны еще две тысячи слов, а третью начинающий писатель посвятил вычеркиванию лишнего. Так был создан первый очерк Лондона «Тайфун у берегов Японии», послуживший началом его литературной карьеры. Первую премию получил Джек Лондон, а вторую и третью – студенты Стэнфордского и Берклейского университетов.

Этот первый успех очень ободрил молодого человека и заставил всерьез задуматься о литературной деятельности. Он уволился с джутовой фабрики и написал еще один рассказ, который, однако, не был принят. Тем временем экономический кризис в стране продолжался, и все попытки Джека найти работу оказались тщетными. Вскоре он присоединился к армии безработных, выступившей в поход на Вашингтон. Лондон не дошел до Вашингтона и стал бродягой. По ночам он путешествовал в товарных и пассажирских составах, а днем попрошайничал.

Вернувшись в Сан-Франциско, Лондон поставил перед собой цель – поступить в университет. Он за несколько месяцев самостоятельно освоил программу колледжа и стал студентом Калифорнийского университета. Однако уже после третьего семестра, когда серьезно заболел отец, Джек вынужден был оставить учебу и стал работать в прачечной.

В середине 1890-х годов Лондон вступил в ряды социалистической партии и начал серьезно изучать философию и политику. В 1896-м, учась в университете, он уже принимал активное участие в президентской избирательной кампании. Оклендские газеты «Таймс» и «Айтем» напечатали несколько его статей, в которых он защищал программные установки социалистов. В это же время он снова начинает писать и отправляет свои рукописи в журналы и газеты, но все они возвращаются обратно.