Александра Ус - За лесом - Березовая Роща

Утро выдалось солнечное. Говорят, что это к добру и на радость невесте, быть ей замужем счастливой. Но Тоня совсем не напоминала счастливую. Бледная, молчаливая, сидела она под иконами в прозрачной вуали, одолженной у соседей. Веночек из белых цветов прикреплен к кудрявым волосам. Тонина печаль охватила и ее подружек.

Тетя Агафья ставит на стол каравай, нарезанный маленькими кусками, рядом пустую тарелку и громко приглашает гостей - молодую невесту одаривать. Один за другим подходят люди к столу, кладут деньги и отщипывают от каравая по кусочку. Протянула руку и Василинка, положив в общую копилку два медных пятака. Но каравай не стала пробовать. Хоть бы другим хватило.

- Едут! Едут! - раздался громкий голос. Все бросились к двери, одна Тоня сидела неподвижно.

- Теща, теща, выверни кожух и беги зятя встречать! - подала команду одна из женщин.

Но где тот кожух! Нет его и в помине.

Мать быстро вышла на крыльцо с тарелкой в руках.

Все расступаются перед молодым, он подходит к столу и молча садится возле Тони. Та опустила голову в глубокой задумчивости. Она все еще надеется, а вдруг придет Володя... Если бы сказал хоть слово, если бы только позвал - на край света бы за ним...

Она сейчас ничего не видит и ничего не слышит.

- Тонечка, - шепчет ей на ухо бабушка Анета, - не забудь под венцом наступить на ногу Свириду. И стой так, пока не окончится венчание. Вот тогда твоя власть будет над ним.

Однако на что ей власть, коли белый свет не мил...

Василинка тихонько гладит Тоню по плечу, понимает...

Окаменелую благословляла Тоню мать. Та машинально делала все, что ей велели. Подружки помогли сесть в линейку. Не обращая внимания на невесту, Свирид хохотал с парнями, потом неожиданно качнулся и плюхнулся в дорожную пыль. С трудом взобравшись на линейку, снова весело захохотал, взял вожжи в руки и хлестнул коня. Вслед за ним покатили и другие подводы.

Свадебный кортеж скрылся в туче пыли. Мать бросилась готовить новое застолье: надо же будет встретить молодых из-под венца. Василинка усердно хлопотала, помогала маме...

Женщины и девушки, которые недавно так хорошо пели, на некоторое время разошлись, а потом снова пришли - встречать молодых из-под венца.

Синяя реченька волной бьет,

Антонину мамонька из-под венца ждет...

Едва успевали закончить одну песню, тут же заводили другую. Голос Ликуты звенел, как колокольчик, выделялся в общем хоре.

Вот и не стало Тони. Опустел дом. Всем не доставало ее ласкового слова, заботы. Особенно скучал, искал и звал сестру маленький Михаська. Отец сажал его на шею, гладил по стриженой голове и обещал, что Тоня скоро приедет к ним в гости.

МИТЬКА

Свадьба Тони еще больше увеличила нужду семьи. Пришлось занять деньги: нельзя же было перед сватами ударить лицом в грязь. Да и Василинке справили голубое ситцевое платье. Это была ее первая обнова за несколько лет жизни в Березовой Роще...

Митька на свадьбе не был: таких мальчишек даже на свадьбу сестры не приглашают. Он батрачил верст за десять от дома. Как увезли его после рождества, так домой он и не наведывался. Парень оказался несговорчивым, с норовом, никак не мог ужиться с отчимом.

Особенно испортились отношения после одного досадного случая, Василинка тогда служила еще у Халимона. Мальчишки не выдержали искушения, натаскали из чужого огорода сочной брючки и полакомились вволю. Когда отчим узнал, что заводилой был Митька, снял ремешок и стеганул несколько раз пасынка по мягкому месту.

Василинка тогда прибежала домой и долго утешала брата, хотя тот молча, без слез переносил свой позор.

- Ты, мама, скажи ему: пусть не трогает Митьку, не имеет права! храбро заявила Василинка.

Мать поговорила с отчимом:

- Василий, не тронь ты моих детей, я сама с ними управлюсь. Тогда и по деревне никто не станет болтать, и детям не будет так больно.

- "Твоих детей", - повторил отчим. - А я думал - наших детей. Ну, ладно, больше это не повторится.

Василинка не все поняла в их разговоре, но рада была, что защитила Митьку, своего любимого брата. Ему сейчас так не хватало ласки и заботы: все отдавалось Михаське, тот рос на поцелуях, все забавлялись с малышом, радовались каждому его словечку, первому шагу, улыбке. Никто из старших не осмеливался взять каплю молока в рот, оно было только для Михаськи.

А Митька вскоре пошел на свой хлеб.

И вот как-то под осень, после Тониной свадьбы, возле их дома остановилась телега, запряженная гнедым конем. С телеги спрыгнул Митькин хозяин. Василинка выбежала из хаты и замерла: на возу, вытянувшись во весь рост, лежал бледный, неподвижный Митька. Василинка бросилась к нему. Митька не мог пошевелить даже рукой. Отчаяние сжало сердце. Девочка подсунула руки под негнущееся тело, подняла брата и понесла в дом.

- Отслужил малец, - сказали соседи. - Заболел, значит, больше хозяину не нужен. Привез, сдал родителям - и до свидания...

Что случилось с Митькой, таким резвым и озорным? Может, застудился в ночном: ночи под осень холодные, земля после дождя мокрая, настылая. Иль, может, надорвался; попробовал поднять тяжелый жерновой камень - и не смог разогнуться. Скорчившись, пролежал дня три у хозяина, а встать на ноги так и не сумел. Кому нужен больной пастух? Вот и привез хозяин Митьку домой. Не подымая глаз, говорил:

- Не дослужил Митька до конца года, так получите вместо шести, как договорились, только три пуда зерна.

Вскочил на телегу, хлестнул коня и поехал.

Лежит Митька целую неделю, нисколечко ему не становится лучше. От боли не может пошевелиться. Заплаканная мать пошла просить у соседей лошадь, чтобы отвезти сына в больницу к фельдшеру. Прежде всегда выручал дядя Николай, а нынче и сам без коня мыкается. Как сдохла кобыла, так и живет безлошадным. Хорошо, что Семен уважил, не отказал.

Еще на рассвете мать половила на шестке молодых петушков, посадила в большую корзину: гостинец фельдшеру.

Домой вернулась поздно вечером, опечаленная, почерневшая. Фельдшер с сожалением покачал головой - суставной ревматизм. Дал бутылочку вонючей мази, велел делать натирания и через месяц привезти больного вновь.

Чужую беду, как свою, приняла бабушка Анета. Митька лежал на полатях выпрямившись, будто доска. Михаська все время крутился возле него. А бабушка Анета подавала команды:

- Ты, Василинка, возьми мешок и беги в лес. Найди муравейник, ссыпь его в мешок и скорей неси сюда. А ты, Анисья, грей воду.

Большие коричневые пузатые муравьи шевелились в сухой хвое, их ссыпали в большую кадку, залили кипятком и накрыли постилкой. Спустя некоторое время настой разбавили холодной водой, осторожно подняли негнущееся тело Митьки и опустили в кадку. Держали там, пока Митьке не стало дурно.

- Не могу больше! - плакал мальчик. - Спасите меня, вытащите из этого пекла!

Но мама уговаривала:

- Ну, еще немножечко, сыночек!

Так делали изо дня в день. И случилось чудо: недели через две Митька пошевельнул ногами! Стоя у полатей, Василинка с мамой плакали. Но это уже были слезы надежды, а не отчаяния. Словно что-то понимая, маленький Михаська хлопал в ладоши и не отходил от брата.

Лечение продолжалось дальше, постепенно стала сгибаться спина. Однажды, придя со двора в дом, Василинка заметила, что Митька безо всякой помощи сел на кровати. И объявил свое твердое, выстраданное за время долгой болезни решение:

- Хочу учиться!

Какая мать не посочувствует своему ребенку. Но у Митьки нет ни одежды, ни обувки, а до школы четыре версты. Свою еще в деревне не успели построить. В доме, кроме картошки и корки хлеба, - никакой еды. Но Митька твердо стоял на своем.

И мама начала готовить сына в школу. Распорола порванный кожушок, слепила из кусочков по росту Митьки новый, а из белого посконного полотна сшила армячок, который надевался поверх меха. Да такой славный вышел армячок, с двумя карманами! Василинка сплела веревочные лапти. Учитель разрешил мальчику жить на кухне при школе. В воскресенье набирали корзину картошки, пекли лепешку, и Василинка относила эти "лакомства" в школу для Митьки.

Однажды учитель пригласил Василинку остаться в школе: вечером будет собрание, а потом ученики покажут концерт.

Надо ли было уговаривать Василинку остаться!

Долго собирались на сходку крестьяне, долго обсуждали, кого выбрать в сельсовет и комитет взаимопомощи. Но вот в небольшом школьном зале потушили свет. На помост вышел мальчик, меньше Митьки, и звонким голосом, без запиночки, стал читать стихотворение о том, как маленького коммунара поймали вражеские солдаты, а он попросил, чтобы его отпустили проститься с матерью. "Я вернусь, - гордо говорил мальчик, - я не боюсь смерти!" Мать умоляла его: "Сынок, останься, ты же маленький, солдаты уже забыли о тебе!" Но маленький коммунар дал слово и не мог его нарушить.

Я не могу остаться, нет,

Там братья умирают!

Взгляни в окно: уже рассвет.