Валентина Осеева - Рассказы, сказки, стихи

- Поэкономней, мама. Петя и так сердится: у него ведь четыре рта на шее.

- Чей род - того и рот, - вздыхала бабка.

- Да я не о вас говорю! - смягчалась дочь. - Вообще расходы большие... Поаккуратнее, мама, с жирами. Боре пожирней, Пете пожирней...

Потом сыпались на бабку другие наставления. Бабка принимала их молча, без возражений.

Когда дочь уходила, она начинала хозяйничать. Чистила, мыла, варила, потом вынимала из сундука спицы и вязала. Спицы двигались в бабкиных пальцах то быстро, то медленно - по ходу ее мыслей. Иногда совсем останавливались, падали на колени, и бабка качала головой:

- Так-то, голубчики мои... Не просто, не просто жить на свете!

Приходил из школы Борька, сбрасывал на руки бабке пальто и шапку, швырял на стул сумку с книгами и кричал:

- Бабка, поесть!

Бабка прятала вязанье, торопливо накрывала на стол и, скрестив на животе руки, следила, как Борька ест. В эти часы как-то невольно Борька чувствовал бабку своим, близким человеком. Он охотно рассказывал ей об уроках, товарищах.

Бабка слушала его любовно, с большим вниманием, приговаривая:

- Все хорошо, Борюшка: и плохое и хорошее хорошо. От плохого человек крепче делается, от хорошего душа у него зацветает.

Иногда Борька жаловался на родителей:

- Обещал отец портфель. Все пятиклассники с портфелями ходят!

Бабка обещала поговорить с матерью и выговаривала Борьке портфель.

Наевшись, Борька отодвигал от себя тарелку:

- Вкусный кисель сегодня! Ты ела, бабка?

- Ела, ела, - кивала головой бабка. - Не заботься обо мне, Борюшка, я, спасибо, сыта и здрава.

Потом вдруг, глядя на Борьку выцветшими глазами, долго жевала она беззубым ртом какие-то слова. Щеки ее покрывались рябью, и голос понижался до шепота:

- Вырастешь, Борюшка, не бросай мать, заботься о матери. Старое что малое. В старину говаривали: трудней всего три вещи в жизни - богу молиться, долги платить да родителей кормить. Так-то, Борюшка, голубчик!

- Я мать не брошу. Это в старину, может, такие люди были, а я не такой!

- Вот и хорошо, Борюшка! Будешь поить-кормить да подавать с ласкою? А уж бабка твоя на это с того света радоваться будет.

- Ладно. Только мертвой не приходи, - говорил Борька.

После Обеда, если Борька оставался дома, бабка подавала ему газету и, присаживаясь рядом, просила:

- Почитай что-нибудь из газеты, Борюшка: кто живет, а кто мается на белом свете.

- "Почитай"! - ворчал Борька. - Сама не маленькая!

- Да что ж, коли не умею я.

Борька засовывал руки в карманы и становился похожим на отца.

- Ленишься! Сколько я тебя учил? Давай тетрадку!

Бабка доставала из сундука тетрадку, карандаш, очки.

- Да зачем тебе очки? Все равно ты буквы не знаешь.

- Все как-то явственней в них, Борюшка.

Начинался урок. Бабка старательно выводила буквы: "ш" и "т" не давались ей никак.

- Опять лишнюю палку приставила! - сердился Борька.

- Ох! - пугалась бабка. - Не сосчитаю никак.

- Хорошо, ты при Советской власти живешь, а то в царское время знаешь как тебя драли бы за это? Мое почтение!

- Верно, верно, Борюшка. Бог - судья, солдат - свидетель. Жаловаться было некому.

Со двора доносился визг ребят.

- Давай пальто, бабка, скорей, некогда мне!

Бабка опять оставалась одна. Поправив на носу очки, она осторожно развертывала газету, подходила к окну и долго, мучительно вглядывалась в черные строки. Буквы, как жучки, то расползались перед глазами, то, натыкаясь друг на дружку, сбивались в кучу. Неожиданно выпрыгивала откуда-то знакомая трудная буква. Бабка поспешно зажимала ее толстым пальцем и торопилась к столу.

- Три палки... три палки... - радовалась она.

* * *

Досаждали бабке забавы внука. То летали по комнате белые, как голуби, вырезанные из бумаги самолеты. Описав под потолком круг, они застревали в масленке, падали на бабкину голову. То являлся Борька с новой игрой - в "чеканочку". Завязав в тряпочку пятак, он бешено прыгал по комнате, подбрасывая его ногой. При этом, охваченный азартом игры, он натыкался на все окружающие предметы. А бабка бегала за ним и растерянно повторяла:

- Батюшки, батюшки... Да что же это за игра такая? Да ведь ты все в доме переколотишь!

- Бабка, не мешай! - задыхался Борька.

- Да ногами-то зачем, голубчик? Руками-то безопасней ведь.

- Отстань, бабка! Что ты понимаешь? Ногами надо.

* * *

Пришел к Борьке товарищ. Товарищ сказал:

- Здравствуйте, бабушка!

Борька весело подтолкнул его локтем:

- Идем, идем! Можешь с ней не здороваться. Она у нас старая старушенция.

Бабка одернула кофту, поправила платок и тихо пошевелила губами:

- Обидеть - что ударить, приласкать - надо слова искать.

А в соседней комнате товарищ говорил Борьке:

- А с нашей бабушкой всегда здороваются. И свои, и чужие. Она у нас главная.

- Как это - главная? - заинтересовался Борька.

- Ну, старенькая... всех вырастила. Ее нельзя обижать. А что же ты со своей-то так? Смотри, отец взгреет за это.

- Не взгреет! - нахмурился Борька. - Он сам с ней не здоровается.

Товарищ покачал головой.

- Чудно! Теперь старых все уважают. Советская власть знаешь как за них заступается! Вот у одних в нашем дворе старичку плохо жилось, так ему теперь они платят. Суд постановил. А стыдно-то как перед всеми, жуть!

- Да мы свою бабку не обижаем, - покраснел Борька. - Она у нас... сыта и здрава.

Прощаясь с товарищем, Борька задержал его у дверей.

- Бабка, - нетерпеливо крикнул он, - иди сюда!

- Иду, иду! - заковыляла из кухни бабка.

- Вот, - сказал товарищу Борька, - попрощайся с моей бабушкой.

После этого разговора Борька часто ни с того ни с сего спрашивал бабку:

- Обижаем мы тебя?

А родителям говорил:

- Наша бабка лучше всех, а живет хуже всех - никто о ней не заботится.

Мать удивлялась, а отец сердился:

- Кто это тебя научил родителей осуждать? Смотри у меня - мал еще!

И, разволновавшись, набрасывался на бабку:

- Вы, что ли, мамаша, ребенка учите? Если недовольны нами, могли бы сами сказать.

Бабка, мягко улыбаясь, качала головой:

- Не я учу - жизнь учит. А вам бы, глупые, радоваться надо. Для вас сын растет! Я свое отжила на свете, а ваша старость впереди. Что убьете, то не вернете.

* * *

Перед праздником возилась бабка до полуночи в кухне. Гладила, чистила, пекла. Утром поздравляла домашних, подавала чистое глаженое белье, дарила носки, шарфы, платочки.

Отец, примеряя носки, кряхтел от удовольствия:

- Угодили вы мне, мамаша! Очень хорошо, спасибо вам, мамаша!

Борька удивлялся:

- Когда это ты навязала, бабка? Ведь у тебя глаза старые - еще ослепнешь!

Бабка улыбалась морщинистым лицом.

Около носа у нее была большая бородавка. Борьку эта бородавка забавляла.

- Какой петух тебя клюнул? - смеялся он.

- Да вот выросла, что поделаешь!

Борьку вообще интересовало бабкино лицо.

Были на этом лице разные морщины: глубокие, мелкие, тонкие, как ниточки, и широкие, вырытые годами.

- Чего это ты такая разрисованная? Старая очень? - спрашивал он.

Бабка задумывалась.

- По морщинам, голубчик, жизнь человеческую, как по книге, можно читать.

- Как же это? Маршрут, что ли?

- Какой маршрут? Просто горе и нужда здесь расписались. Детей хоронила, плакала - ложились на лицо морщины. Нужду терпела, билась опять морщины. Мужа на войне убили - много слез было, много и морщин осталось. Большой дождь и тот в земле ямки роет.

Слушал Борька и со страхом глядел в зеркало: мало ли он поревел в своей жизни - неужели все лицо такими нитками затянется?

- Иди ты, бабка! - ворчал он. - Наговоришь всегда глупостей...

* * *

Когда в доме бывали гости, наряжалась бабка в чистую ситцевую кофту, белую с красными полосками, и чинно сидела за столом. При этом следила она в оба глаза за Борькой, а тот, делая ей гримасы, таскал со стола конфеты.

У бабки лицо покрывалось пятнами, но сказать при гостях она не могла.

Подавали на стол дочь и зять и делали вид, что мамаша занимает в доме почетное место, чтобы люди плохого не сказали. Зато после ухода гостей бабке доставалось за все: и за почетное место, и за Борькины конфеты.

- Я вам, мамаша, не мальчик, чтобы за столом подавать, - сердился Борькин отец.

- И если уж сидите, мамаша, сложа руки, то хоть за мальчишкой приглядели бы: ведь все конфеты потаскал! - добавляла мать.

- Да что же я с ним сделаю-то, милые мои, когда он при гостях вольным делается? Что спил, что съел - царь коленом не выдавит, - плакалась бабка.

В Борьке шевелилось раздражение против родителей, и он думал про себя: "Вот будете старыми, я вам покажу тогда!"

* * *

Была у бабки заветная шкатулка с двумя замками; никто из домашних не интересовался этой шкатулкой. И дочь и зять хорошо знали, что денег у бабки нет. Прятала в ней бабка какие-то вещицы "на смерть". Борьку одолевало любопытство.

- Что у тебя там, бабка?

- Вот помру - все ваше будет! - сердилась она. - Оставь ты меня в покое, не лезу я к твоим-то вещам!