Сергей Михеенков - Армия, которую предали. Трагедия 33-й армии генерала М. Г. Ефремова. 1941–1942

25

Как много комментариев требуют свидетельства Зельфы. Иногда создается впечатление, что он намеренно все запутывает. Другие очевидцы атаку на деревню Жары, где была отбита немецкая кухня, описывают иначе. И дату атаки называют другую. И среди убитых Зельфу не упоминают. А уж если бы увидели якобы убитым его, то обязательно доложили бы командарму. К тому же в своих объяснениях обстоятельств выхода из окружения, данных в апреле 1942 г., Зельфа свой отрыв от группы командарма описывает несколько иначе: «На рассвете в Шумихинском лесу нашу группу атаковала большая группа автоматчиков противника, которая рассеяла нашу группу. Здесь я с пятью красноармейцами и ст. лейтенантом 160 сд Титковым расстались с группой командарма Ефремова и больше с людьми командарма не встречались, за исключением профессора Жорова». Ох этот Жоров! Опять – он. И опять – как исключение. Но запомним эту фразу. К ней мы еще вернемся. А пока зададимся вторым вопросом: почему Зельфа «потерял сознание, или просто забылся» в своем письме, когда описывал момент отрыва от группы командарма? // Есть версия, основанная на свидетельствах очевидцев, что, когда стало ясно, что немцы знают о местонахождении командующего, что штабную группу цепко и жестко преследуют именно потому, что немцам нужен генерал М.Г. Ефремов, некоторые, в попытке выжить любой ценой, начали покидать группу под всякими предлогами, а попросту – разбегаться кто куда. Нет оснований предполагать, что военюрист 1-го ранга поступил в трудный момент подобным образом. Но и на факты глаза не закроешь. Помните, что рассказал офицер связи А.П. Ахромкин: «Когда мы с Никаноровым стали пробиваться по лесу к группе, нас встретили председатель ревтрибунала и пом. прокурора армии Зельфа. Они посоветовали собирать разрозненных бойцов и выводить их на запад, под Дорогобуж, где находилась конная группа генерала Белова». // И тут возникает третий вопрос: почему Зельфа умолчал о встрече с офицерами связи штаба 33-й армии Ахромкиным и Никаноровым? // И сразу четвертый вопрос: кто был вместе с Зельфой, когда они возвращались из леса, где только что затих бой и где, по предположениям Ахромкина, только что погиб командарм? И следующий вопрос, который задают многие исследователи, пятый: куда направлялся Зельфа со своим напарником, который тоже был одет в хромовое пальто?

В своей книге «Трагедия и бессмертие 33-й армии» (М., 2006) полковник и историк В.М. Мельников так комментирует объяснение Зельфы 1942 г.: «С.Д. Митягин считает, что многое из написанного Зельфой – выдумка. На протяжении многих десятилетий, восстанавливая картину происшедшего в те апрельские дни 1942 года и разыскивая следы пропавшего без вести отца, в ходе многочисленных встреч с ветеранами 33-й армии, которым удалось выйти из окружения, и в частности в беседах с бывшим старшим лейтенантом Владимиром Владимировичем Титковым (жил в Москве), ему удалось проверить многое из того, что описал Зельфа. Однако мало что из этого описания соответствовало действительности. С.Д. Митягин в своем письме сообщал: «Ст. л-т В.В. Титков в Шумихинском лесу вовсе не «отбивался» от группы командарма. Он продолжал идти в этой группе до самого момента гибели Ефремова. А в тот момент, и лишь тогда, его «отсекли» от группы командарма. Очевидно, до этого же момента был в группе Ефремова и А.А. Зельфа, хотя он и отрицает это. […] Тогда возникают вопросы: 1. Почему Зельфа отрицает, что находился в группе командарма вплоть до его гибели? Почему? 2. Куда делся второй армейский чин в кожаном пальто, попутчик Зельфы? А может, это был главный хирург 33-й армии профессор И.С. Жоров? Он, говорят, тоже щеголял в хромовом пальто тогда там, в окружении. 3. Где мог встречаться Зельфа с Жоровым (как заявляет прокурор, они были автоматчиками отсечены еще в Шумихинском лесу от группы командарма) после 14.04.42? Жоров был с Ефремовым почти до конца. // 4. В.В. Титков хорошо знал И.С. Жорова и отрицает, что у дер. Козлы при подготовке их вояжа на плотах в их группе находился и профессор Жоров, а вот сам Жоров настаивает на этом в своих воспоминаниях. // 5. Что за секретный союз соединял Жорова и Зельфу? 6. Главный вопрос и главная тайна: какую роль сыграли Жоров и Зельфа в неудавшемся прорыве генерала М.Г. Ефремова из окружения?» // На все эти вопросы рано или поздно придется отвечать. Уже, разумеется, не Зельфе и не Жорову. Но если они не дают покоя уже третьему поколению исследователей и поисковиков, если упорно кочуют из издания в издание, из публикации в публикацию, то тайна должна быть раскрыта. Потому что с этим очень тяжело жить. В душе формируется ощущение, что 33-я армия во главе со своим командармом генерал-лейтенантом М.Г. Ефремовым все еще там, в холодных белых снегах под Вязьмой; она все пытается пробиться к нам и не может, и мы не можем ей помочь, не можем или уже не осмеливаемся ударить навстречу. А нам очень надо выручить их. Увидеть их глаза и лица. Нам нельзя предавать их.

Из книги Ю.Б. Капусто «Последними дорогами генерала Ефремова»: «Зачем из Желтовки, где располагался командарм, все время подаваться на Комаровку? Зачем вышагивать то и дело эти пятнадцать километров, что за прогулка? На пятом десятке?.. Городской человек, холеный, не привыкший к таким переходам. Какие дела у него в Комаровке? Митягин все время повторяет, что недалеко от Комаровки, в ельнике дом лесника-полицая, что там и проживал какое-то время фальшивый партизан под кличкой Майор с «фифочкой», сидящей на рации. Уж не связано ли все это вместе?» // Служебное положение профессора конечно же позволяло ему достаточно свободно передвигаться от одного населенного пункта к другому. Какие встречи происходили на тех дорогах, узнать теперь трудно.

Мог ли командарм говорить профессору такие слова? О новой попытке взять Вязьму, о новом наступлении? Конечно, мог. Но разве что в шутку. Чтобы поднять настроение профессора. Ведь генерал отвечал за жизнь всех вверенных ему людей, в том числе и за такую особо ценную жизнь, каковой, несомненно, являлась жизнь профессора. И вот вопрос: а что было бы, если бы М.Г. Ефремов внял совету А.А. Зельфы и отправил профессора на самолете через фронт вместе с ранеными? Что было бы с остатками армии? Со штабом? С командующим? Не сложилась бы их судьба по-иному? // Писательница Юлия Борисовна Капусто в своей книге «Последними дорогами генерала Ефремова» вывела профессора под вымышленным именем Бездымный. Очень точный псевдоним: его обладатель действовал тонко, осторожно, абсолютно без дыма… Ю.Б. Капусто о нем, в частности, пишет: «Специалист он был хороший, и командарм его привечал: не мальчик был командарм и наивностью не отличался, но у Бездымного был особый талант располагать к себе». Так что отношения у профессора с командармом действительно были близкие и говорить они могли обо всем. И профессор конечно же знал многое. Очень многое.