Клаус Фритцше - Воздушный стрелок. Сквозь зенитный огонь

А пока что мы собор оставили по правой стороне движения и отправились к Перехваткино. Моя любимая русская деревня встретила нас, как и меня в 1989 году, своим почти неизменным видом. И лишь приблизившись, я заметил два изменения. Первое, это то, что за домами появились вновь ухоженные поля, а второе — работы по ремонту старых домов. Позже мы узнали, что это следствие «одачивания» деревни состоятельными русскими. Я был рад визуальным впечатлениям и болтовне с местными жителями, но самое главное было еще впереди.

Деревенская улица в Перехваткино. 2000 год.

Проведение работ у собора в Вершилово на лесах огромной высоты ввергло бы любого западно-европейского специалиста в шок. Рабочие, находящиеся там, должны были быть акробатами, чтобы по таким лесам поднимать на большую высоту строительный материал, а также с ним работать.

Мы захотели узнать, почему реставрационные работы ведутся при таких опасных для жизни условиях, и спросили об этом у первого прохожего жителя деревни. Тот ответил, что об этом лучше расспросить старосту, чей дом находится тут рядом. Мы постучали в дверь, и нам открыла староста — Нина Александровна Однолеткова — женщина в пенсионном возрасте, а в прошлом ветеринарный врач, пригласила нас сделать осмотр церкви изнутри и пояснила, что реставрационные работы ведутся полностью на средства пожертвований верующих. Выполняют ее молодые люди из Вершилово и соседних деревень, чьи претензии на оплату труда довольно скромны.

После посещения церкви, староста пригласила нас к себе перекусить. Во время разговора, тема его подошла и к двум летам 1946 и 1947 г.г., когда в Перехваткино для сбора ягод и грибов были привлечены немецкие военнопленные. И тут хозяйка дома нам рассказала следующее: «Бригадиром у немцев в 1946 году был один молодой немец, который очень хорошо знал русский. О нем в деревнях ходили слухи, что он состоял в тайных сношениях с дочерью председателя сельского совета. Он обвел вокруг пальца часового НКВД Штельмаха, который безрезультатно добивался любви девушки».

У меня по спине пробежали мурашки. И пока я еще придумывал ответ на этот эпизод, хозяйка, повернувшись ко мне, добавила:  «Вы, должно быть, знали его!»

На этот прямой вопрос мне оставалось лишь дать прямой ответ: «Если дочь председателя звали Галиной, то тем молодым немцем был я».

Женщина продолжала: «Галина жива, и я знаю, где она живет. Сейчас она уже вдова. Давайте к ней сходим».

Я никогда бы в жизни не смог и подумать, что выпадет еще один шанс, увидеть Галину. Когда я в 1989 году посещал Перехваткино, то попытался узнать у младшего сына Николая Павловича Телегина об одной Галине, которой в то время было примерно 17 лет. Но Галин в России много, и знать о слухах, о которых нам сейчас рассказала староста, мальчик из-за своего возраста знать еще не мог.

А вот теперь, совсем неожиданно, мне предложили нанести визит дочери бывшего председателя сельского совета. Непостижимо! Ввиду того, что я замедлил с ответом на предложение, староста добавила успокаивающим тоном: «Не бойтесь, мы не застанем ее врасплох без предупреждения. Я позвоню сейчас ее дочери, чтобы она подготовила свою мать к предстоящей встрече».

Староста Вершилово — Нина Александровна  Однолеткова (слева), которая привела меня к Галине.

Староста поговорила по телефону, а потом сопроводила нас в соседний город Заволжск. И вот я, спустя 54 года, стоял перед Галиной, давшей однажды немецкому военнопленному столько счастья. Мы смотрели друг на друга и не могли вымолвить ни слова. Мы были представителями того поколения, у которого страшная война украла молодость, и которому угрожали наказанием за любовь и страстные желания. Но эти желания и страсть имели место, не взирая ни на какие преграды.

Наш контакт не прерывается и сейчас. В одном из своих писем Галя написала: «Я всегда мечтала о том, чтобы распространявшиеся о нас тогда неверные слухи стали бы действительностью».

Галина — и снова расставание спустя 54 года. С Жанной у подножия памятника Чкалову в Нижнем Новгороде. 9 мая 2002 года. Встреча спустя 54 года. Помощник зубного врача Тамара Алексеевна Емельянова (2000 год). Автор в 2000 году перед руинами лагерного здания лагеря 469/1. Разгрузка соли с «Берега Оки» в 2000 году. Кажется, что с 1948 года здесь ничего не изменилось. Высотное здание «Капролактам-Синтеза» (33-й цех) было построено в 1946/47 годах почти исключительно силами немецких военнопленных. Автор также принимал в этом участие. В 2000 году сооружение больше не функционировало. Автор с младшим сыном Николая Павловича Телегина. Его зовут Павел Николаевич. Павел Николаевич предложил мне найти дом его отца. И я его нашел, несмотря на то, что дом раньше был тёмно-коричневого цвета. Автор с подругой в день рождения 2008 года.

Шесть лет, проведенных в плену, конечно же, не смогли не повлиять на всю мою дальнейшую жизнь. Одним из этих последствий был кошмарный сон, который преследовал меня, по крайней мере, лет 30: Я нахожусь дома, но знаю, что прибыл из плена только на побывку и должен снова возвращаться. Попытка сбежать преследуется со всех сторон какими-то монстрами, которые вытянулись напротив меня с винтовками. На винтовках примкнуты типичные советские штыки. Я убегаю и кричу о помощи, но мой крик застревает в горле. Наконец я падаю как парализованный. Монстры сгрудились надо мной. Весь в поту, я просыпаюсь и долго не могу заснуть.

Сначала этот кошмар снился мне минимум раз в неделю. Потом частота пошла на убыль, и в 70-е годы свелась к нулю.

Четыре года из шести лет плена я провел в Горьковской области (Нижний Новгород), годы взросления, во время которых человек обладает особенно большой восприимчивостью и впечатлительностью. Эти годы оставили за собой незабываемые впечатления, немалое число из которых отличается позитивным характером. До сегодняшнего дня во мне осталась тоска по просторам страны, где небо намного выше, а облака намного больше, чем на моей родине. Не забыть девственную природу Перехваткино, не забыть вида на слияние Оки и Волги у высоких берегов Нижнего Новгорода.