Стиг Ларссон - Неизвестный Стиг Ларссон. С чего начинался «Миллениум» (сборник)

Итак, нужный вагон и купе найдены. Осталось вычислить, которая из четырех коек – твоя на всю следующую неделю. Верхние предполагают больше личного пространства – по крайней мере, в теории, – тогда как нижние койки превращаются в общие места для сидения, и в результате вы оказываетесь зажаты между окном и узким столом. Ведомые инстинктом путешественника, мы выходим в коридор и прижимаемся носами к оконному стеклу. Поезд трогается.

Сплошной хаос остается позади. Мы едем в Пекин. Путешествие начинается! Поездка будет богата на события, и книги, взятые в дорогу в большом количестве, останутся непрочитанными.

Пассажиры знакомятся, заводят дружбу. Кто-то решает продолжить путешествие по Азии вместе. Кто-то ссорится, а потом мирится. Мы играем в покер, пьем водку, обсуждаем политику, разучиваем бранные песни. Нас одолевают недуги: один приступ диареи, двадцать простуд и жаркий роман между гетеборжцем и датчанкой.

Любовь в поезде – по крайней мере, на советских железных дорогах – требует терпения и изобретательности. В купе на интим рассчитывать не приходится, поскольку туда-сюда все время снуют люди. В тамбуре кто-то обязательно курит. Туалеты неудобные и не вызывают никаких романтических ассоциаций. В остальных местах делать это просто опасно для жизни. Любовь в поезде остается платоническим переживанием. Люди вынуждены довольствоваться взглядами украдкой, робким сжиманием руки, разговорами шепотом под стук колес. А страсть между тем разгорается.

Поезд, как никакое другое техническое средство, настраивает на романтический лад. Ведь он – символ свободы, вечная мечта человечества о светлом будущем. Убийство в «Восточном экспрессе», констатируем мы в поездке, не могло бы случиться в самолете. А вот поезд – идеальное место действия для детектива. Что было бы с путешествием вокруг света за 80 дней, если бы Филеас Фогг не устроил бы пожар на железной дороге? Грэму Грину принесла успех драматическая история путешествия Доктора на стамбульском поезде («Восточный экспресс») по Восточной Европе накануне Второй мировой войны. И как бы Лорд Питер разрешил загадку убийства в «Пяти отвлекающих маневрах», если бы у него не было расписания поездов?

А сколько раз мы видели, как Кэри Грант заходит в вагон-ресторан в «Последней минуте» Хичкока? И как не надоедает нам видеть Аву Гарднер, или Веронику Лейк, или Алана Лэдда расстающимися на залитом дождем перроне…

В «Мосту через реку Квай» режиссер делает поезд главным героем – тем, чьего прибытия все с таким нетерпением ждут. Не существует легендарных самолетных маршрутов, но все слышали о «Трансконтинентальном экспрессе» – поезде между Нью-Йорком и Сан-Франциско, экспрессе «Момбаса» из Найроби, «Синкансен» между Токио и Осакой, «Молочном поезде» между Нью-Дели и Джайсалмером, «Кэнейдиан» между Торонто и Ванкувером. Все это классические маршруты, но их единоличным правителем считается Транссиб.

В поездке окно купе превращается в экран, на котором семь дней без перерыва показывают эпическое русское кино: монотонное, но все равно впечатляющее. Из Москвы рельсы дугой идут к Волге, затем распрямляются и тянутся на восток вдоль 55-й параллели. Рельсы проложены через равнины, плоскогорья, тайгу и степи. Они пересекают одну из самых крупных рек в мире, взбираются на холмы и горы. Старые деревни, которым посчастливилось находиться поблизости от железной дороги, благодаря ей превратились в крупнейшие города Советского Союза.

Но поездка по Транссибу – это не только потрясающие природные красоты. Это, в первую очередь, путешествие в пространстве и времени. Каждая деревня на пути играла роль в формировании современной истории. И здесь по-прежнему доносится эхо героических и трагических событий.

Мы по-прежнему играем в покер, пьем водку, обсуждаем политику, разучиваем блатные песни и читаем Moscow News.

Мечта о железной дороге, соединившей Европу и Тихий океан, была не только мечтой, но и военной и политической необходимостью. С ее помощью царь хотел консолидировать свою власть в середине XIX века. В 1891 году пошел первый поезд, и эра железной дороги началась. На строительство были отправлены сотни тысяч рабочих. На востоке нанимали китайцев и корейцев. Платили им 5 крон в день. Немногие пережили болезни, эпидемии, голод и сибирскую зиму.

На самые тяжелые участки царь бросил 20 000 каторжников и политических заключенных, сосланных в Сибирь. За каждый год работы им снижали на год тюремное наказание, но немногие могли продержаться даже год. Первый Транссиб был построен в 1906 году. От озера Байкал он шел через границу в Харбин в Китае. Еще до окончания строительства он стал одной из причин войны с Японией, которая видела в железной дороге угрозу своим империалистическим интересам. Японцы выиграли войну, а царь решил, что дорогу нужно дополнить еще одной, посевернее, только на российской территории.

Революция была бы невозможна без железной дороги, которую построили как раз к 1917 году. По ней-то и разнеслась по стране Октябрьская революция. В последующей гражданской войне железная дорога играла решающую роль. Она стала главной артерией молодого советского организма, и самые жестокие бои шли в непосредственной близости от нее.

Естественно, мы много времени проводили в вагоне-ресторане. На протяжении всего пути вагон-ресторан обслуживала только одна официантка – весьма энергичная дама, принимавшая заказы с угрюмым выражением лица. Эта угрюмость, разумеется, вызывала непреодолимое желание рассмешить официантку. Правда, поначалу мы думали, что это невозможно, и даже заключили пари. Когда в последний день благодарили за работу, губы ее чуть растянулись в холодной улыбке.

Еда была дешевой, и за неделю мы потратили меньше 250 крон, хотя питались полноценно – завтрак, обед, ужин. Меню выглядело столь кратко, что я до сих пор помню его наизусть: бефстроганов, бифштекс, рыба, курица и борщ. Питание в поезде может иметь непредвиденные последствия. Однажды повар открыл шкаф с яйцами и бутылками с кефиром как раз, когда поезд делал резкий поворот. Нам пришлось долго попотеть, чтобы вытащить его из-под всего этого мусора.

На расстоянии 957 км от Москвы поезд делает остановку в Кирове, скучном сером индустриальном городе с 350 000 жителями недалеко от Уральских гор. Если город чем-то и примечателен, то своим именем: он получил его в честь Сергея Кирова в конце тридцатых годов.

Сергей Киров был мелким партийным функционером. В историю он вошел благодаря обстоятельствам вокруг его смерти: в декабре 1934 года его убил в кабинете товарищ по партии по фамилии Николаев. Ревность, ссора или политические противоречия? Никто не знает. Убийцу схватили и после формального суда расстреляли.