Д. Дандуров - Шота Руставели

В своей бессмертной эпопее Фирдоуси очеловечил богатырей, сделав их реальными, художественно впечатляемыми. Он достиг того, что его герои являются живыми людьми, творящими дела, не только понятные для всех, но и нужные, такие, к совершению которых каждый должен стремиться, защищая свою родную землю. И все же нельзя забывать, что Фирдоуси мог использовать уже созданный рядом поколений эпос, который его гению оставалось оживить и претворить в вечные образы.

Над Данте тяготело иное наследие. Он творил более свободно, но духовная культура древнего Рима, и в особенности средних веков с их схоластикой и мистицизмом, наложила свой глубокий отпечаток на творчество Данте. От латыни он освободился быстро, взяв все лучшее из классического наследия, но влияния средних веков он преодолеть не смог. В основу своей «Комедии» он кладет религиозно-нравственные воззрения, господствовавшие в средние века. Он строит схему из символических чисел, исходя из троицы, создает аллегории для выражения господствующих этических норм, а своих героев и описываемую обстановку превращает в носителей отвлеченных понятий. Беатриче – это богословие, вера, Вергилий – разум, лев – властолюбие, дремучий лес – жизнь и т. д.

Самое деление «Комедии» на три части – ад, чистилище и рай – заимствованная из средневековых представлений схема, которая до Данте бралась многими писателями в назидание современникам за их греховную жизнь.

Руставели в своем творчестве самобытен. Он не связан, как Фирдоуси, рамками созданной до него народной эпопеи или, как Данте, построенной им самим сложной и, может быть, самой по себе красивой оправой.

Фирдоуси и Данте вкладывают в свои произведения плоды своих наблюдений и мудрость прожитой жизни; Фирдоуси приступил к своему труду уже в старости, а Данте начал свою «Комедию» в зрелые годы. Руставели молод. В своем произведении он не дает синтеза прожитой жизни и вынесенного опыта, Он писал свою поэму в пылу политической борьбы, тогда как Фирдоуси и Данте отдают своим произведениям долгие годы своей жизни, стоя выше ее временных преходящих интересов.

Руставели живет реальной жизнью и из этого богатейшего источника черпает свои образы. Это – не отложившиеся пласты, как у Фирдоуси или Данте. Это – подлинная жизнь, это живые люди и волнующие их события.

Фирдоуси слагает свою поэму исконно-иранским эпическим размером, двустишиями. Данте терцинами – трехстишиями. Руставели избирает самую трудную форму. Его четверостишие имеет одну и ту же рифму. Но ему и этого мало. В своих стихах он дает еще и внутреннюю рифму.

Он не поучает и не морализирует. Он молод и смел, и он хочет вести за собой, а не следовать за другими. Ему надо превознести одних и низвести других, чтобы доставить торжество своим друзьям. Он делает это с такой силой, что если бы перед ним стояла только эта задача и он отдался бы описанию только психологии своих героев, это одно вознесло бы его поэму на высоту шедевров мировой поэзии.

Но Руставели не ограничивается этим. Его любимые герои – не просто его друзья. Они – носители определенной государственной идеи, он видит в них силу, которая должна возвеличить его народ и его страну, и он отдает своим героям всю свою любовь и весь свой гений. Он не просто творит свою поэму, отдаваясь влечению своего таланта, – он служит своему народу в наиболее ответственный и в то же время наиболее величественный момент его истории. Он берет огромный кусок жизни своей страны и облекает его в художественную форму такого мастерства, такой простоты и выразительности, что созданные им образы пережили века и продолжают блистать как высокий образец мировой поэзии.

Давая в своей поэме национальный по содержанию сюжет, излагая те события, деятельным участником которых он был, Руставели в приемах своего творчества, в форме осуществления своего замысла вышел за национальные пределы и облек свою поэму в мировую оправу, развертывая действия ее в Аравии, Индии, Византии и других странах.

Здесь не только маскировка острых политических событий, изображенных в поэме, здесь свободный, творческий полет гения, рвущего национальные рамки и в своем вымысле сливающего судьбы своей родины с судьбами окружающего ее мира. Это делает поэму Руставели мировым произведением в прямом, подлинном смысле этого слова.

Руставели так же, как и Фирдоуси и Данте, реалист в мельчайших деталях своих описаний и характеристик. Его герои не только живые люди, но и понятные во всех своих переживаниях, и эти переживания, такие как будто индивидуальные, в то же время общечеловечны.

Но реализм требует прежде всего художественной меры, нельзя ни чрезмерно углубляться в мелочи, ни слишком уходит в отвлеченность. Этой мерой в совершенстве владел Руставели, как владел ею Фирдоуси, и в особенности Данте, который при всей схематичности архитектоники своей «Комедии» с поразительным мастерством дал живые художественные образы своих героев.

Как ни гениальны были «Шах-Наме» Фирдоуси и «Божественная Комедия» Данте, их истинное значение стало ясным не современникам, а потомкам. Прошло немало времени, пока Флоренция стала претендовать на прах своего великого соотечественника, а Фирдоуси был перенесен в родной Тус.

Иная судьба выпала на долю «Вепхис ткаосани». Ее появление сопровождалось таким ошеломляющим успехом, она сделалась таким острым оружием в происходившей политической борьбе, что Руставели сразу стал мишенью для всех, против которых была направлена его поэма.

Эти силы, как при нем, так и еще много столетий спустя, имели власть и влияние в Грузии, и потому борьба вокруг Руставели и его поэмы не прекращалась. Герои «Вепхис ткаосани» давно сошли с исторической арены, но вокруг них и самой поэмы кипела не менее напряженная борьба, чем при их жизни.

Царица Тамара в решительные моменты уступала реакционным силам, не останавливаясь даже перед большими личными жертвами, как это было при ее замужестве с Юрием, в вопросе о Руставели и др. Поэтому после смерти Тамары для реакционных кругов, где руководящую роль играли высшие представители церкви, оказалось более выгодным канонизировать дела и жизнь Тамары и провозгласить ее святою. Однако разоблачения, нашедшие место в поэме Руставели, мало вяжутся с обликом Тамары-святой. Неудивительно, если «Вепхис ткаосани» осталась в центре той огромной и напряженной политической борьбы, которая не прекращалась даже со смертью автора и действующих лиц.

Борьба эта обострялась еще тем, что Руставели затронул проблему власти – должна ли быть Грузия об'единенной в единое государственное целое, или же ее развитие лучше обеспечивается при феодальной раздробленности и самостоятельности отдельных областей? Руставели решил этот вопрос в пользу единой власти. Но центробежные силы в государстве продолжали существовать, и для них поэма была непреодолимым препятствием на пути достижения своих целей. Поэтому понятной делается жестокая ненависть к этой поэме церковно-дворянских кругов феодальной Грузии. Это они подвергали сожжению «Вепхис ткаосани», и надо думать, что жертвой мести стал и подлинник поэмы, написанный рукой Руставели.