Феликс Керстен - Пять лет рядом с Гиммлером. Воспоминания личного врача. 1940-1945

Так имя неудобного Керстена было придано забвению, а истинные заслуги графа Бернадота оказались совершенно погребены под романтическим мифом о национальном герое, который навязала миру несокрушимая машина печатного слова. Создавалось впечатление, что истина никогда не станет известна. Ведь кто знал истину? Немногие шведы – но как они могли пойти против великого Бернадота, в которого вложено столько национального капитала? Немногие немцы – но зачем им разглашать тот факт, что они были советниками Гиммлера? Немногие евреи – но в сентябре 1948 года Бернадот был жестоко убит еврейскими экстремистами, и чувство вины помешало этому народу выступить с заявлениями, которые даже самой умеренной и непредвзятой критикой могли бы быть истолкованы как попытка задним числом оправдать преступление. К счастью, имелась четвертая категория людей, знакомых с фактами. В Голландии не существовало подобных причин для молчания, и поэтому именно в Голландии впервые начала всплывать истина.

В 1948 году слухи о несправедливости в отношении Керстена дошли до голландского правительства, и по настоянию профессора Н.У. Постхумуса, выдающегося историка экономики, который в то время был директором Голландского института военной документации, была создана специальная комиссия в составе одного историка и двух членов голландского министерства иностранных дел[17] для выяснения подробностей работы Керстена во время войны. Собрав, проверив и изучив множество свидетельств и сотни документов, комиссия выступила в 1949 году с докладом. Этот доклад, ставший бесценным подспорьем в моих собственных изысканиях по той же теме, доказал, что все обвинения, выдвигавшиеся против Керстена – в том, что он был нацистом или что занимался спасением людей небезвозмездно, – являются злобной клеветой, и установил тот факт, что Керстен неоднократно спасал тысячи людей всех национальностей ценой большого личного риска и денежных расходов. Кроме того, он спас многих голландцев от депортации, сокровища голландского искусства от конфискации, а голландские города и сооружения (город Гаагу и дамбу Зейдер-Зе) от разрушения. Первоначально доклад был секретным, но впоследствии его издали. В результате Керстен стал гросс-офицером ордена Ораниен-Нассау, получив знак ордена от принца Бернарда Нидерландского в августе 1950 года.

В Швеции, привыкшей к противоположному истолкованию фактов, признание заслуг Керстена иностранной державой поначалу не произвело особого эффекта. Голландский доклад не получил там известности. Его копия была отправлена вместе с личным письмом новому шведскому министру иностранных дел Эстену Ундену, но не вызвала положительной реакции. В 1952 году прошение Керстена о гражданстве было снова отвергнуто. Поэтому в том же году, успев провести обширное независимое расследование, я решил опубликовать все факты и сделал это в статье, вышедшей в январе 1953 года в американском журнале «Атлантик мансли». Эта статья, в которой впервые предавались гласности попытки Бернадота монополизировать славу, произвела в Швеции известный фурор, и шведское министерство иностранных дел было вынуждено издать по этому поводу официальное коммюнике. В нем отрицались некоторые из моих выводов, но, поскольку не цитировалось никаких свидетельств, лишь слегка намекалось на бумаги из архивов шведского МИДа, я не считаю его убедительным[18]. Однако чуть позже был опубликован документ годичной давности, который вполне мог послужить основой для этого коммюнике, так как, судя по всему, стал поводом для отказа Керстену в гражданстве в 1952 году. Это была памятная записка по поводу доктора Керстена, которую написал доктор Уно Виллерс, в то время возглавлявший архив шведского МИДа; в этом странном документе просто повторяются без всяких доказательств все старые обвинения, уже детально опровергнутые голландской парламентской комиссией. Интеллектуальный уровень этого документа ясно виден из заявления, что «фашистские наклонности» Керстена доказываются его участием в финской освободительной войне 1918 года. Профессор Постхумус в ответе доктору Виллерсу без труда опроверг подобную чепуху[19]. Он пункт за пунктом перечисляет ссылки доктора Виллерса на источники, доказывает их ложность и даже демонстрирует, что шведский архивист в своем стремлении дискредитировать некоторые документы не сумел отличить подлинники от их копий под копирку. Даже в Швеции этот безумный документ вызвал лишь презрение к министерству. Пять депутатов риксдага бросили вызов правительству, открыто обвинив его в том, что оно отказало в гражданстве выдающемуся деятелю гуманизма на основе никчемных и клеветнических измышлений. 29 апреля 1953 года в риксдаге разразились бурные дебаты, в ходе которых отношение шведского правительства к Керстену подверглось осуждению как недалекое и неблагодарное. Через полгода правительство уступило. 30 октября 1953 года Феликс Керстен получил шведское гражданство. Истина взяла верх над клеветой и в Швеции[20].

Такова вкратце история Феликса Керстена и его работы на благо человечества, которую он сумел провести как иностранец, не имеющий никакой власти, кроме власти над телом и духом Гиммлера. На первый взгляд эта история кажется совершенно невероятной, и большинство из тех, кто слышал ее впервые – включая самого профессора Постхумуса, вдохновителя голландской комиссии, – принимали ее со скептицизмом, но она выдержала самые тщательные проверки. Ее изучали ученые, юристы и враждебно настроенные политики, и истина всякий раз торжествовала над скептиками. Человеческая память и человеческие суждения всегда подвержены ошибкам, но в том, что касается чистоты намерений и подлинности документов, я с удовольствием подтверждаю всем имеющимся у меня авторитетом точность мемуаров Феликса Керстена.

Г.Р. Тревор-Ропер

Фриденау, Берлин

7 февраля 1940 года

Несколько дней назад Гиммлер спросил меня, не хочу ли я посетить масонский департамент при Главном управлении имперской безопасности. Он считал, что я имею совершенно неправильные представления об истинной природе масонства и мне следовало бы ознакомиться с этим явлением поближе. Я согласился.

Сегодня я побывал в департаменте. Во-первых, там есть огромная картотека, включающая все имена из списков, конфискованных в распущенных ложах. На каждой карточке указана ложа и звание конкретного лица, его политическое и экономическое положение; на важные фигуры, как в Германии, так и за границей, имеются специальные документы. Мне разрешили выбрать несколько карточек, и, чтобы проверить их точность, я взял карточки тех, про кого знал наверняка, что они масоны. Сведения оказались верными.