Василий Песков - Полное собрание сочинений. Том 6. У Лукоморья

У нас очень дешев припас для стрельбы. В интересах общества снизить цену, к примеру, на туристскую обувь и повысить на патроны, порох и дробь.

Не должно быть человека с ружьем вне общества охотников. С другой стороны, доступ в общество не должен быть такой простой формальностью, как теперь. Право охотиться целый год у нас стоит чуть дороже бутылки водки. Охота в наше время должна стать дорогим удовольствием. Хочешь его получить – плати. Эти деньги разумно направить на воспроизводство дичи в охотничьих хозяйствах. В густонаселенных районах страны (это почти все области европейской части СССР) охотничьи хозяйства должны стать единственным местом охоты. Таким образом мы избавимся от беспризорного человека с ружьем, которого теперь там и сям встречаем по лесам и рощицам. В охотничьем хозяйстве легче контролировать и воспитывать человека. Там же, в случае несоблюдения норм и охотничьей этики, не говоря о браконьерстве, можно будет наказать охотника или вообще отлучить от охоты. Именно по такому пути давно уже пошли в некоторых странах Европы, и результаты этого поразительны. В небольшой по площади высокоиндустриальной стране хорошо сохраняется дикая природа, но также сохраняется и процветает охота. Правда, ставится много жестких барьеров. Я знаю, такой способ охоты не всем нашим «вольным охотникам» по душе. Ловить рыбу в реке, где на удочку может клюнуть плотва, и сом, и щука, и язь, и еще какая-то неожиданная рыба, конечно, более интересно, чем ловить той же удочкой в пруду, где ходит людьми же запущенный и подкормленный карп. Охотничьи хозяйства отчасти будут похожи на этот пруд с карасями и карпами. Но тут уж ничего не поделаешь. По одежке протягивай ножки. То, что в отношении с природой терпимо было вчера, сегодня мы должны осудить, запретить, изменить. Тридцать лет назад Хемингуэй стрелял в Африке крупных животных, а сегодня сын его, биолог Хемингуэй, в тех же местах Африки озабочен сохранением диких животных. Стало быть, надо признать: вольные хождения с ружьем по земле кончаются. Не охота, а охотничьи хозяйства!!! Поневоле станешь рачительным и бережливым.

Правда, при огромных пространствах страны есть у нас еще для охоты и «дикое поле». В Сибири, на Чукотке, на Дальнем Востоке человек пока еще «покоряет природу». Но в этой борьбе природа лишена прежнего преимущества. Дед Самоха в подшитых валенках за день мог пройти верст двадцать, не более. Сегодня на мотоцикле, на лодке с мотором, в автомобиле и самолете человек с ружьем забирается в самые потаенные уголки природы. И если он беспощаден и невоздержан, к тому времени, когда мы густо заселим восток, мы и там найдем леса молчаливыми и пустынными. Стало быть, и в этих краях нужны какие-то строгие рамки для человека с ружьем. Я думаю, нужен новый закон об охоте. Все его положения трудно предусмотреть без обсуждения. Но, несомненно, он должен быть гораздо более строгим к охотнику и совсем беспощадным к браконьеру всех мастей и повадок.

Проблема природопользования стала сегодня одной из острых проблем. Она волнует практически все наше общество. Редкий номер газеты обходится теперь без «статьи о природе». За словами и спорами должно теперь последовать дело. И первым шагом следовало бы создать по этой проблеме комиссию людей авторитетных и знающих. Комиссия хорошо помогла бы законодательным органам.

Законы, оберегающие природу, неизбежны для бурно развивающегося общества. Давайте же не откладывая примем один из них: закон об охоте.

А теперь вернемся к нашему чудаку – парню с луком. Это московский художник. Как видите, вера в свою выносливость и мастерство следопыта была у него не напрасной. Почему с этого современного лучника мы начали разговор об охоте и им же кончаем? Потому что, помимо всех нужных законов, человеком обязательно должен руководить еще и внутренний голос Разума, Чести и Милосердия. И если страсть к оружию и охоте мы таинственным образом наследуем от предков-охотников, то благородство, разумное отношение к миру и милосердие воспитываются. Мы постоянно должны помнить об этом. Авторитетный борец за разумное отношение к природе француз Ж. Дорст писал недавно: «У человека вполне достаточно объективных причин, чтобы стремиться к сохранению дикой природы. Но в конечном счете природу может спасти только его любовь. Природа будет ограждена от опасностей только в том случае, если человек хоть немного полюбит ее просто потому, что она прекрасна».

Надо сказать, все больше и больше людей стремится в природу не за добычей, а за красотой. Вот почему мне симпатичен этот чудак-охотник с луком и стрелами.

Рысь и кошки.

В клетке давно живет рысь Яшка. Изредка, раз или два в году, рысь увозят сниматься в кино. Остальное время Яшка скучает. Житье беззаботное, но неволя сделала зверя ленивым и жирным. Только иногда глаза Яшки загораются рысьим огнем и кисточки на ушах начинают чуть-чуть подрагивать – это значит, на поляне у клетке возятся голуби. Яшка помнит вкус теплой крови. Но теперь он даже не шевельнет лапой, потому что хорошо знает прочность железной сетки.

Чтобы Яшке не было скучно, в просторную клетку к нему посадили пять кошек. Я не видел, как встретила рысь «продавшихся» человеку сородичей. Но сейчас житье в клетке благополучное. Большая лесная кошка и пятеро мелких охотников за мышами и воробьями едят из одной чашки, с одинаковой страстью крадутся к венику, который после уборки иногда забывают в клетке. В прохладные дни рысь ложится подремать на деревянный помост. Пять кошек тоже прыгают наверх и бесцеремонно, как на мягкой постели, рядком укладываются на спине Яшки и засыпают. Языком наводя по утрам чистоту на своей шерсти, кошки не забывают полизать и рыжую Яшкину шерсть. И даже когда они просто все вместе сидят на деревянном помосте, наблюдают сквозь сетку за проходящими во дворе, сразу видно: это родня.

В Москву на выставку прилетают дикие утки. Зимуют утки где-то на дальнем юге, а весной, вместе с караванами птиц пролетая на север, они каким-то чутьем находят Москву, людную выставку и тут остаются. Утки выводят птенцов и живут до осени, почти у людей под ногами. Люди, проходя возле пруда, думают, что это обычные экспонаты – домашняя птица. И в самом деле, трудно заподозрить дикарей – чутких и осторожных – в доверчивых птицах, берущих еду из рук человека. Выдает их, пожалуй, лишь страсть к постоянным полетам. Утром и вечером над Москвою можно увидеть утиную стаю. Это чтобы не потерять силы при сытой жизни возле людей, тренировка крыльев. А осенью, как и полагается дикарям, они соединятся с большими пролетными стаями и двинутся на зимовку. Я всегда думал: как же на зимовках и в перелетах удается выживать этим доверчивым птицам? Знающий человек объяснил: «Выживать помогает закон большой стаи. Среди подлинных дикарей московские утки тоже становятся осторожными». И все-таки в Москву весной их возвращается меньше, чем улетело осенью.