Светлана Бестужева - Екатерина Великая

Сам переворот описан в сотнях, если не тысячах исторических трудов, мемуаров, романов. Детали рознятся, но смысл один: опасаясь, что у свергнутого и отрекшегося императора в конце концов найдутся умные советчики и сподвижники, сторонники Екатерины убили Петра Федоровича за ужином в Ропшинском дворце. Письмо об этом, собственноручно написанное одним из убийц, Алексеем Орловым, сохранилось в копиях: «Урод наш очень занемог и охватила его нечаенная колика, и я опасен, штоб он сегоднишную ночь не умер, а больше опасаюсь, штоб не ожил… Боюсь гнева вашего величества, штоб вы чего на нас неистоваго подумать не изволили и штоб мы не были притчиною смерти злодея вашего… он сам теперь так болен, што не думаю, штоб он дожил до вечера и почти совсем уже в беспамятстве, о чем и вся команда здешняя знает и молит Бога, штоб он скорей с наших рук убрался».

Уже в наши дни провели ряд медицинских экспертиз на основании сохранившихся документов и свидетельств. Эксперты полагают, что Петр III страдал маниакально-депрессивным психозом в слабой стадии (циклотимия) с неярко выраженной депрессивной фазой; страдал от геморроя, отчего не мог долго сидеть на одном месте; «маленькое сердце», обнаруженное при вскрытии, обычно предполагает дисфункцию и других органов, делает более вероятным нарушение кровообращения, то есть создает опасность инфаркта или инсульта.

Но было еще одно послание от Орлова, написанное явно в порыве страха от содеянного: «Матушка, его нет на свете, но никто сего не думал, и как нам задумать поднять руки на Государя. Но, государыня, свершилась беда: мы были пьяны, и он тоже, он заспорил с князь Федором [Барятинским]; не успели мы рознять, а его уже не стало…»

Екатерина, получив это послание, залилась слезами и сказала:

– Слава моя погибла! Никогда потомство не простит мне этого невольного преступления.

Екатерине II с политической точки зрения была невыгодна слишком ранняя смерть Петра. Переворот, произошедший при полной поддержке гвардии, дворянства и высших чинов империи, достаточно надежно ограждал ее от возможных посягательств на власть со стороны супруга и исключал возможность формирования преданной ему оппозиции. Так что Орловы не зря опасались высочайшего гнева.

«Императрица ничего не знала об этом убийстве, – двадцать лет спустя уверял графа Сегюра прусский король Фридрих, – она услышала о нем с непритворным отчаянием; она предчувствовала тот приговор, который теперь все над ней произносят».

Следует отметить и ту роль, которую сыграла в захвате власти Екатериной Англия. Ничего нового в этом, впрочем, не было: Елизавета взошла на трон, получив моральную и финансовую поддержку французов, а Екатерина – англичан. Разница заключалась в том, что Елизавета в канун переворота колебалась, страшась провала заговора и пострижения в монахини. А Екатерина боялась только одного – не оправдать чужих надежд.

«Нет женщины храбрее меня, – говорила она, оценивая свои возможности. – Моя храбрость – самого бесшабашного и отчаянного пошиба».

Но одновременно признавалась английскому послу: «Скажу вам по секрету, что я очень боюсь оказаться недостойной имени, которое слишком быстро стало знаменитым».

«Вы рождены повелевать и царствовать, – успокаивал ее посол. – Вы просто не осознаете своих способностей. Они огромны».

Екатерина II. Гравюра из книги Альфреда Рамбо «История России». Париж, 1878 г. (Alfr ed Rambaud “Histoire de la Russie” Paris, 1878).

Как ни странно, ни один русский историк не счел предосудительным известный всем факт участия в заговоре англичан, ибо в перевороте больше всех была заинтересована сама Россия. Устранение от власти Петра III объективно отвечало русским национальным интересам.

Екатерина расторгла союзный договор с Пруссией и отозвала корпус Чернышева, но войну вновь не объявила, подтвердив мир, заключенный ее супругом. С ее стороны это было мудрым решением: не укрепив как следует своего положения в Санкт-Петербурге, она не желала подвергаться дополнительному риску, неизбежно связанному с участием в большой войне.

После своей оглушительной победы и неожиданного воцарения она уже не могла в дальнейшем отказаться от применения проверенного арсенала средств для распространения своей власти.

С воцарением Екатерины II начался новый территориальный рост России. Прежде всего это произошло за счет трех последовательных разделов Польши. Поводом для вмешательства в дела Речи Посполитой послужил вопрос о положении некатолического меньшинства – православных и протестантов, чтобы те были уравнены в правах с католиками.

Екатерина оказала сильное давление на шляхту с целью избрания на польский престол своего бывшего возлюбленного Станислава Августа Понятовского, который и был избран. Часть польской шляхты выступила против этих решений и организовала восстание, подавленное русскими войсками в союзе с польским королем. В 1772 г. Пруссия и Австрия, опасаясь усиления российского влияния в Польше, предложили Екатерине провести раздел Речи Посполитой в обмен на прекращение войны, угрожая в противном случае развязать войну с Россией.

В 1772 г. состоялся раздел Речи Посполитой. Австрия получила большую часть Червонной Руси со Львовом и Галичем и южную часть Малой Польши (Западная Украина), Пруссия – Западную Пруссию (Польское Поморье) без Гданьска и Торуня и небольшую часть Великой Польши (округ реки Нетцы), Россия – восточную часть Белоруссии с городами Гомель, Могилев, Витебск и Полоцк, а также польскую часть Ливонии. Польский сейм был вынужден согласиться с разделом и отказаться от претензий на утраченные территории: Польшей было потеряно 380 000 км² с населением в 4 млн человек.

В марте 1794 г. началось восстание под руководством Тадеуша Костюшко, целью которого было восстановление территориальной целостности, суверенитета и конституции, однако весной того же года оно было подавлено русской армией под командованием А. В. Суворова, а Россия присоединила к себе Литву, Курляндию, Волынь и Западную Белоруссию. Австрия получила Южную Польшу с Краковом и Западную Галицию с Люблином, а Пруссия – Центральную Польшу с Варшавой.

Важным направлением внешней политики Екатерины II являлись также территории Крыма, Причерноморья и Северного Кавказа, находившиеся под турецким владычеством.

Когда вспыхнуло восстание в Польше, турецкий султан объявил войну России, используя как предлог то, что один из русских отрядов, преследуя поляков, вошел на территорию Османской империи. Русские войска в этой войне одержали ряд убедительных побед и на суше, и на море (битвы при Козлуджи и при Рябой Могиле, Кагульское, Ларгское, Чесменское сражения…). В результате был подписан Кючук-Кайнарджийский договор, согласно которому Крымское ханство формально стало автономным, но де-факто стало зависеть от России.

Турция выплатила России военные контрибуции в порядке 4,5 млн рублей, а также уступила северное побережье Черного моря вместе с двумя важными портами. В 1783 г. манифестом Екатерины II Крымское ханство было присоединено к России. Самым горячим сторонником этого присоединения был многолетний фаворит и морганатический муж Екатерины Григорий Александрович Потемкин.

«Крым положением своим разрывает наши границы, – писал он в начале 1783 г. императрице. – Нужна ли осторожность с турками по Бугу или со стороны Кубанской – во всех случаях и Крым на руках. Тут ясно видно, для чего крымский хан нынешний туркам неприятен: для того, что он не допустит их через Крым входить к нам, так сказать, в сердце. Положите-ка теперь, что Крым наш, и что нет уже сей бородавки на носу – тогда вдруг положение границ будет прекрасное: по Бугу турки граничат с нами непосредственно, потому и дело должны иметь с нами прямо сами, а не под именем других. Всякий их шаг тут виден. Со стороны Кубанской, сверх частых крепостей, снабженных войсками, многочисленное войско Донское всегда тут готово. Доверенность жителей в Новороссийской губернии будет тогда неусумнительно, мореплавание по Черному морю свободно, а то извольте рассудить, что кораблям нашим и выходить трудно, а входить еще труднее. Еще вдобавок избавимся от трудного содержания крепостей, кои теперь в Крыму на отдаленных пунктах.

Всемилостивейшая государыня! Неограниченное мое усердие к вам заставляет меня говорить: презирайте зависть, которая вам препятствовать не в силах. Вы обязаны возвысить славу России. Посмотрите, кого оспорили, кто что приобрел: Франция взяла Корсику. Цесарцы без войны у турок в Молдавии взяли больше, нежели мы. Нет державы в Европе, чтобы не поделили между собой Азии, Африки и Америки.

Приобретение Крыма ни усилить, ни обогатить вас не может, а только покой доставит. Удар сильный, но кому? Туркам: это вас еще больше обязывает. Поверьте, что вы сим приобретением бессмертную славу получите, и такую, какой ни один еще государь в России не имел. Сия слава проложит дорогу еще к другой и большей славе: с Крымом достанется и господство на Черном море, от вас зависеть будет закрыть ход туркам и кормить их или морить голодом. Хану пожалуйте в Персии что хотите – он будет рад. Вам он Крым поднесет нынешнюю зиму, и жители охотно принесут и сами просьбу. Сколько славно приобретение, столько вам будет стыда и укоризны от потомства, которое при каждых хлопотах скажет: вот она могла, да не хотела или упустила…»