Дэвид Маккаллоу - Братья Райт. Люди, которые научили мир летать

В течение нескольких лет Лилиенталь сконструировал и построил десять планеров, свои normale Segelapparate (планирующие аппараты). Один из планеров, которому он отдавал особое предпочтение, имел крылья, напоминающие формой лопасти устройства для отпугивания мух – такие в те времена можно было увидеть на столиках в ресторанах и клубах, – и большой вертикальный руль направления в форме пальмового листа. Все модели, за небольшим исключением, представляли собой монопланы, их крылья были вогнуты подобно птичьим и изготовлены из белой парусины, натянутой на каркас из ивы. Руки пилота закреплялись на нижней поверхности крыльев так, что он оказывался подвешенным под планером. Уилбур выяснил, что местом проведения полетов Лилиенталя были безлесные Риновские горы в двух часах езды на поезде на север от Берлина.

Плотный, рыжеволосый и бородатый человек, Лилиенталь для полетов надевал трикотажные бриджи с плотными наколенниками. Для разгона он использовал крутой склон, на котором вставал, подняв руки над головой. Один американец-очевидец писал, что Лилиенталь «стоял как спортсмен, ожидающий выстрела стартового пистолета». Затем он бежал вниз по склону, держась против ветра. Дождавшись момента, когда ветер отрывал его от земли, он изгибал тело и ноги – стараясь, таким образом, держать равновесие и управлять полетом – и планировал как можно дольше, после чего приземлялся на ноги.

Лилиенталь во время своих экспериментов постоянно фотографировал, чего не делал до него никто из энтузиастов-планеристов. С развитием техники фотографии началось использование фотокамер с сухой пластинкой. Кроме того, был разработан способ воспроизведения полутонов. В результате фотографии храброго «летающего человека» и его аппаратов распространились по всему миру. В Соединенных Штатах Лилиенталь был известен больше, чем где бы то ни было. Большая статья в популярном журнале «Макклюрз мэгэзин», проиллюстрированная семью фотографиями Лилиенталя в полете, прославила его на всю страну.

В 1894 году Лилиенталь едва не разбился и уцелел лишь чудом. Но 9 августа 1896 года во время полета на своем любимом планере № 11 он вновь потерпел крушение и упал с 15-метровой высоты. Сломав позвоночник, на следующий день он скончался в берлинской больнице в возрасте 48 лет.

«Наши желания не должны ограничиваться только овладением искусством полета подобно птицам, – писал Лилиенталь. – Наш долг – не успокаиваться до тех пор, пока мы не решим проблему полета полностью с научной точки зрения».

Известие о гибели Лилиенталя, писал позже Уилбур, пробудило в нем интерес, дремавший с детства. Он начал больше читать о полетах птиц. На полке семейной библиотеки хранилась написанная 30 лет назад и переведенная на английский язык книга знаменитого французского физиолога Этьена-Жюля Маре «Устройство живых существ» (Animal Mechanism). Епископ Райт интересовался птицами, чем и объяснялось наличие этой книги в доме. Уилбур читал ее когда-то раньше. Теперь же он прочел ее заново.

«Способность передвигаться по воздуху всегда пробуждала сильнейшее любопытство человечества, – писал автор во введении к книге. – Как часто поднимался вопрос о том, обречен ли человек всегда лишь завидовать имеющим крылья птицам и насекомым, сможет ли он однажды путешествовать по воздуху так же, как сейчас переплывает океан. Научные умы, проведя расчеты, в разное время объявляли это несбыточными мечтами, но сколько раз мы видели, как считавшееся невозможным претворялось в жизнь».

Прочитав серьезное, глубоко научное исследование Маре, Уилбур начал изучать другую литературу по теме, включая такие труды, как «Движение у животных: ходьба, плавание, полеты и рассуждение о воздухоплавании» (Animal Locomotion; or Walking, Swimming, and Flying, with Dissertation on Aeronautics) Джеймса Белла Петтигрю. Большинству читателей одно лишь заглавие книги уже покажется устрашающим. Но для Уилбура это было как раз то, что нужно.

«Те авторы, которые считают искусственные полеты невыполнимыми [пишет Петтигрю], глубокомысленно отмечают, что земля поддерживает четвероногих, а вода – рыб. Это полностью соответствует истине, но в равной степени верно, что воздух поддерживает птиц и что маневры, совершаемые птицами с помощью крыльев, являются более безопасными, быстрыми и изящными, чем движения четвероногих на земле и рыб – в воде».

Однако, отмечалось в книге, «парение орла в воздухе неизбежно останется загадкой до тех пор, пока не станут понятны строение и использование крыльев».

«Из всех движений животных самым красивым, бесспорно, является полет… Тот факт, что создание, такое же тяжелое, как многие твердые субстанции, может с помощью самостоятельных движений своих крыльев нести себя по воздуху со скоростью, немногим уступающей скорости пушечного ядра, вызывает восхищение и удивление».

В течение многих лет Уилбур будет снова и снова читать и цитировать Петтигрю. Подобно вдохновляющим лекциям знаменитого профессора, книга открыла ему глаза и заставила задуматься о таких вещах, о которых он никогда прежде не думал.

Полностью оправившийся от болезни Орвилл приступил к чтению книг по тому же списку. Они «изучали аэронавтику, как врач изучает свои книги», – гордо засвидетельствовал епископ Райт.

Работа в велосипедной мастерской продолжалась, бизнес процветал как никогда раньше. В 1897 году фирма братьев переехала в еще более просторное помещение по адресу 3-я Западная улица, дом 1127. Как и раньше, новое помещение находилось всего в нескольких кварталах от дома. Оно располагалось в двухэтажном здании красного кирпича, разделенном на две части. Вторую половину занимало похоронное бюро «Феттерс и Шенк». После серьезной переделки на первом этаже нового помещения «Велосипедной компании Райтов» появился демонстрационный зал, позади которого прятался крошечный офис. Сзади находилась мастерская, где хватало места для сверлильного и токарного станков и ленточной пилы, которые приводились в действие двигателем внутреннего сгорания. Конечно, было куда поставить и верстак. Наверху также было достаточно рабочих площадей.

Меньше чем через год, весной 1898 года, Дейтон пострадал от самого страшного за последние 40 лет наводнения. В северной части города свои дома пришлось оставить 2000 человек. В течение нескольких дней сохранялась угроза того, что и западная часть будет затоплена. «Мы были на грани, – писал Орвилл отцу. – Работали в общей сложности 500 человек, и им удалось построить насыпь, которая остановила воду». Если бы река поднялась еще на 10 сантиметров, то дом 7 по Хоторн-стрит и новая мастерская оказались бы под водой.

Спустя годы торговец скобяными изделиями Фрэнк Хэмбергер из соседнего квартала вспоминал, как во время наводнения он боролся за то, чтобы сохранить свое дело. Большую часть его товаров составляли гвозди, которые он хранил в подвале. Если бы вода прорвала дамбу, все пропало бы. Когда братья Райт узнали о его беде, рассказывал он, они немедленно пришли, «скинули плащи» и помогли вытащить ящики с гвоздями из подвала, «не ища и не принимая вознаграждения».

Между тем примерно в то время на улицах Дейтона появился первый автомобиль – издававшая много шума самодельная машина, которую сконструировал приятель Райтов по имени Корд Рьюз. Он время от времени помогал им в мастерской, и они с удовольствием беседовали с ним о всевозможных технических проблемах и их решении. Орвилл особо заинтересовался автомобилем Рьюза и стал подумывать о том, что ему и Уилбуру надо сделать собственную машину.

Уилбура, однако, эта идея не привлекла. Он сказал, что у штуковины, которая производит столько шума и в которой постоянно что-то ломается, едва ли есть будущее. Он думал о другом.

Во вторник 30 мая 1899 года – в День поминовения – погода в Дейтоне была не по сезону прохладной, небо затянули тучи. В доме Райтов царила необычная тишина. Уилбур был там один. Епископ и Кэтрин ушли на Вудлендское кладбище, чтобы посадить цветы на могиле Сьюзан Райт. Орвилл, видимо, отправился куда-то еще.

Уилбур уселся за маленький письменный стол Кэтрин с наклонной крышкой, стоявший в передней гостиной, чтобы написать письмо, которое окажется одним из важнейших в его жизни. На самом деле, если принять во внимание то, что произошло в результате, получается, что это было одно из важнейших писем в истории. Написанное четким почерком Уилбура и адресованное в Смитсоновский институт в Вашингтоне, оно уместилось на двух листках фирменной голубой бумаги «Велосипедной компании Райтов».

«Я интересуюсь проблемой полетов еще с тех пор, как ребенком построил несколько планеров разных размеров по образу и подобию аппаратов Кейли и Пено, – начал он. (Сэр Джордж Кейли, блестящий английский баронет и пионер аэронавтики, придумал игрушечный летательный аппарат, очень похожий на „вертолет“ Альфонса Пено, подаренный братьям епископом Райтом.) – Мои наблюдения с тех пор лишь убедили меня в том, что полет человека возможен и реален… Я намерен начать систематически изучать предмет в качестве подготовки к практической работе, которой надеюсь уделить время, остающееся от моих основных занятий. Я хотел бы получить работы по этой тематике, опубликованные Смитсоновским институтом, а также, если возможно, список других напечатанных работ на английском языке».