Альфред Лансинг - Лидерство во льдах. Антарктическая одиссея Шеклтона

Круглое мальчишеское лицо Блэкборо медленно расплылось в улыбке, и он кивнул. Шеклтон повернулся к Уорсли и велел ему отправить Блэкборо в помощь Грину на кухне.

«Эндьюранс» прибыла на китобойную базу Грютвикен в Южной Георгии 5 ноября 1914 года. Там экипаж ждали печальные новости. Ледовая обстановка в море Уэдделла никогда не была спокойной, но сейчас ни один норвежский шкипер, работающий в этом районе, не мог вспомнить ничего более ужасного. Некоторые говорили, что преодолеть эти льды невозможно, а кто-то даже пытался отговорить Шеклтона от попыток до конца сезона. Шеклтон принял решение остаться в Южной Георгии на какое-то время в надежде, что ситуация улучшится.

Китобои особенно интересовались этой экспедицией. Опираясь на свой личный опыт и знание здешних морей, они прекрасно понимали, с какими проблемами столкнется Шеклтон. Кроме того, прибытие «Эндьюранс» стало настоящим событием в Южной Георгии; обычно в этом самом южном уголке цивилизации ничего особенного не происходило. На борту корабля устроили несколько вечеринок. Китобои ответили тем же, но уже на суше.

Большая часть команды любила проводить время в гостях у Фритьофа Якобсена — управляющего китобойной станцией Грютвикен. А Шеклтон даже преодолел пятнадцать миль до Стромнесса, чтобы погостить у Антона Андерсена, руководившего местным заводом в период межсезонья.

Пока Шеклтон находился в Стромнессе, директор завода Торальф Сорль вернулся из отпуска, проведенного в Норвегии. Это был человек тридцати восьми лет, мощного телосложения, с темными волосами и красивыми усами с франтовато закрученными кончиками. За долгие годы морских путешествий Сорль стал, наверное, лучшим гарпунщиком норвежского флота. К тому же он обладал глубокими знаниями в полярной навигации. В течение следующего месяца, опираясь на опыт Сорля и других местных капитанов, Шеклтону удалось воспроизвести общую картину перемещения льдов моря Уэдделла. Вот что он смог выяснить: море Уэдделла, своими очертаниями напоминающее круг, с трех сторон окружено землей: Арктическим континентом, Антарктическим полуостровом и Южными Сандвичевыми островами. Из-за такого расположения защищенная с трех сторон землей большая часть льда, формировавшегося в море Уэдделла, оставалась там же и не выходила в океан, где он должен был растаять. Из-за того что ветры в этом месте по антарктическим стандартам были довольно слабыми и не могли вынести лед в океан, новый лед формировался здесь на протяжении всего года, даже летом. Наконец, преобладающие потоки ветра сбивали льдины в огромный полукруг, сильно прижимая их к заливу Антарктического полуострова с западной части моря.

Однако пунктом назначения команды «Эндьюранс» был залив Вахсела, то есть почти противоположный берег. Поэтому оставалась надежда, что преобладающими ветрами и течением лед унесет именно от этой части побережья, и, если повезет, они успеют проскочить позади самых ужасных льдов этого подветренного берега.

Шеклтон решил пойти в обход зловещих ледяных масс — по северо-восточному периметру моря Уэдделла. Он рассчитывал, что судно подплывет к заливу Вахсела в то время, когда возле него уже не будет льда.

Момент отплытия всё оттягивали и в результате прождали до 4 декабря, надеясь, что корабль с припасами для китобойной станции привезет им последнюю почту из дома. Но он так и не появился к назначенному сроку. Поэтому ровно в восемь сорок пять утра 5 декабря 1914 года «Эндьюранс» подняла якорь и медленно продолжила свой путь, уходя из Камберлендского залива. Когда она прошла точку Барффа, прозвучала команда «Поднять паруса!». Косой, главный и передние паруса были подняты, затем прямо под освежающим северо-западным ветром закрепили верхние паруса. Сырая, невероятная смесь дождя и снега затянула весь горизонт над свинцовым морем. Шеклтон приказал Уорсли держать курс восточнее, к Сандвичевым островам. Между тем через два часа после того, как судно отчалило, прибыл корабль с припасами и почтой на борту.

«Эндьюранс» обошла вокруг побережья Южной Георгии. Со стороны корабль представлял собой ужасающее зрелище. Шестьдесят девять задиристых хаски расположились в передней части судна, на середине палубы было набросано несколько тонн угля, а наверху, у такелажа, лежала тонна китового мяса для собак, из которого постоянно сочилась кровь, забрызгивавшая палубу и сводившая собак с ума от постоянного предчувствия, что вот-вот рядом упадет кусочек мяса.

Первой землей на пути экспедиции был остров Сондерс, входящий в группу Южных Сандвичевых островов; 8 декабря в шесть часов вечера «Эндьюранс» прошла между ним и вулканом Кандлмас. Здесь она впервые столкнулась с врагом.

Это оказался небольшой кусок льда, занесенный сюда слабым течением, и корабль без трудностей обогнул его. Но два часа спустя он столкнулся с огромной глыбой пакового льда, толщина которого составляла несколько футов, а длина — добрых полмили. За ним была чистая вода, но все понимали: идти вперед на эту огромную льдину очень опасно.

Больше двенадцати часов они обходили ее, пока наконец к девяти часам следующего утра не нашли безопасный проход и не двинулись вперед на очень маленькой скорости. Несколько раз «Эндьюранс» ударялась носом о плавучие льды, но эти столкновения не нанесли ей никакого ущерба.

Как и большинство членов экипажа, Уорсли никогда раньше не видел полярных льдов и был поражен их великолепием. Особенно его восхитило, как поднимаются и опускаются эти гигантские глыбы.

Они миновали несколько очень больших айсбергов. Некоторые из них были размером с квадратную милю. Перед экипажем открывался восхитительный вид: неспешно приближаясь к айсбергам, льдины ударялись и вздымались высоко в небо. Это напоминало волны прибоя, с грохотом ударяющиеся и разбивающиеся о скалы. От этих ударов во многих айсбергах образовались ледяные пещеры. Каждая новая волна, разбивавшая лед, издавала глубокий грохочущий звук, заполняя собой эти голубоватые пещеры. Море омывало величаво колыхавшиеся глыбы, издавая ритмичные рокочущие хриплые звуки, накрывая волнами отвесные возвышения айсберга.

Два дня они плыли на восток, обходя границы паковых льдов, пока наконец в полночь 11 декабря не повернули на юг к заливу Вахсела.

«Эндьюранс» продолжала путь сквозь льды на протяжении почти двух следующих недель, но ее движение не было равномерным. Часто она едва продвигалась вперед, а иногда и вовсе останавливалась, чтобы переждать, пока льды не станут менее плотными.

В открытом море корабль развивал скорость десять-одиннадцать узлов без помощи парусов и спокойно проплывал двести миль в день. Но к полуночи 24 декабря его среднесуточная скорость составляла менее тридцати миль.

Перед отъездом из Южной Георгии Шеклтон рассчитал, что они смогут достичь берега уже к концу декабря. Но все складывалось иначе: корабль еще даже не пересек Южный полярный круг, хотя календарное лето там уже началось. Теперь на протяжении двадцати четырех часов в сутки светило солнце. Лишь ненадолго около полуночи оно исчезало, оставляя все вокруг погруженным в продолжительный великолепный сумрак. Часто в это время члены экипажа наблюдали такое феноменальное явление, как «ледяной дождь», вызванный тем, что капли дождя, замерзая прямо в воздухе, опускались на землю уже в виде льдинок. Все это делало пейзаж сказочным: миллионы изящных тонких кристалликов, похожих на маленькие иголочки, с волшебным блеском опускались на землю, пронизывая сумеречный воздух.

И хотя лед вокруг казался бескрайним, он был наполнен жизнью. Сайдяные, горбатые и огромные белые киты, порой достигавшие нескольких сотен футов в длину, выныривали на поверхность моря и резвились в открытой воде между льдинами. Встречались и косатки, которые высовывали свои страшные заостренные носы на обледеневшую поверхность, высматривая в воде добычу. Над ними летали гигантские альбатросы, несколько видов буревестников, глупышей и крачек. На самом льду вальяжно возлежали крабоядные тюлени и тюлени Уэдделла.

Кроме того, здесь часто встречались пингвины. Строгие, заносчивые императорские пингвины высокомерно наблюдали за проплывающим мимо кораблем. А вот в маленьких пингвинах Адели не было ничего высокомерного. Они были настолько дружелюбными, что, завидев корабль, плюхались на животики и катились, как на санях, быстро перебирая лапками. При этом они издавали хриплые звуки, похожие на «кларк! кларк!» — особенно четко различимые, когда у штурвала стоял худой и молчаливый шотландский биолог по имени Роберт Кларк.

Несмотря на медленный прогресс, Рождество отмечали с большой радостью. Офицерскую кают-компанию украсили флагами, к праздничному ужину подали суп, сельдь, тушеную зайчатину, сливовый пудинг и конфеты со стаутом[17] и ромом. После этого все дружно пели хором, а Хасси играл на однострунной скрипке, которую смастерил сам. Тем же вечером, незадолго перед сном, Гринстрит записал свои впечатления о прошедшем дне. Вступление заканчивалось словами: «Вот и миновало очередное Рождество. Интересно, как и в каких условиях мы проведем следующее. Температура — тридцать градусов».