Владимир Трухановский - Бенджамин Дизраэли, или История одной невероятной карьеры

Дизраэли познавал историю через жизнеописания выдающихся деятелей прошлого, считая такой метод наилучшим для постижения исторической истины. Вероятно, это следствие воздействия древних авторов, например таких, как Плутарх и другие, а также господствовавших в первой половине XIX в. в Англии идей романтизма. Такой подход приводил Дизраэли к некоторому методологическому перекосу: он преувеличивал роль героев в истории и, следовательно, недооценивал значение народных масс. Производным от этого убеждения была особая любовь Бенджамина к историческим биографиям, жизнеописаниям выдающихся деятелей. В одном из его ранних романов, «Контарини Флеминг», говорится: «Не читайте книг по истории, ничего не читайте, кроме биографий, ибо только в них отражена жизнь без каких-либо теорий». Итак, познание истории прежде всего и исключительно через жизнеописания действовавших в ней выдающихся людей. Конечно, такие взгляды были присущи не одному Дизраэли. Примерно в то же время Томас Карлейль в книге «Сартор Резартус» напишет о значении биографий великих людей: «Биография по природе своей наиболее полезная и приятная из вещей, в особенности биография выдающихся личностей».

Интересно, что при всем этом Дизраэли довольно реалистически оценивал отношения между «великим людьми» и народными массами, что следует занести в его актив. Великие люди, говорил он, — «это люди огромной энергии, неудержимой воли, которые рассматривают подобные себе человеческие создания просто как инструменты, при помощи которых они могут построить пьедестал для своего исключительного памятника».

Изучая историю, становление различных идеологий, схоластику, литературу, Дизраэли все это подчинял изучению политики. Американский автор Хаскет Пирсон замечает, что в эти два года, посвященные Бенджамином упорному самообразованию, «ему большее удовольствие, чем что-либо иное, доставляло изучение политики». За короткий срок Бенджамин не только восполнил крупные пробелы в образовании, но и основательно подготовился к политической деятельности в будущем. Уже здесь проявились его острый ум, целенаправленная работоспособность, сильная воля. Однако в то время еще далеко не ясно было, чему послужат приложенные Бенджамином усилия. Чем он будет заниматься в жизни, не знал ни он сам, ни его родители.

Отец одобрительно смотрел на то, как жадно Бенджамин читает книги одну за другой, как быстро расширяются его знания. Однако вопрос о том, что же будет делать сын дальше, как его устроить в жизни, занимал отца все больше и больше. В конце концов родители после долгих обсуждений с друзьями и знакомыми приняли определенное решение. У отца был друг, некто Мэйплс, стряпчий, совладелец юридической конторы, которой он заправлял вместе с еще четырьмя компаньонами. Вот ему в обучение в качестве клерка и был отдан Бенджамин.

Читатель ошибется, если предположит, что Бенджамин оказался в положении того мальчика при стряпчем, который таскал за хозяином синий мешок с бумагами во время обделывания различных юридических делишек далеко не всегда чистоплотными средствами. Эти ассоциации у читателя может вызвать глава из «Посмертных записок Пиквикского клуба» Чарлза Диккенса. Жалкая судьба помощника стряпчего была далека от положения, в котором оказался Бенджамин, когда в ноябре 1821 г. стал клерком в фирме Мэйплса и его партнеров в Сити. Фирма была солидная, ее годовой доход составлял 15 тыс. фунтов стерлингов, которые владельцы делили между собой неравными долями. Она соперничала с аналогичными ведущими фирмами Сити. Отец Бенджамина внес 400 фунтов стерлингов, весьма солидную по тем временам сумму, за то, что его сына взяли в ученики.

Предполагалось, что Бенджамин впоследствии может стать стряпчим и, возможно, совладельцем фирмы. И Мэйплс, и родители Бенджамина лелеяли еще более далеко идущие планы. У Мэйплса была дочь, и обе семьи имели в виду возможность женитьбы на ней Бенджамина. Это не было секретом от молодых. По признанию Бенджамина, девушка не была лишена обаяния. Особенно нравился весь этот план — и приобретение профессии, и устройство личной жизни сына — отцу Бенджамина.

Работа в юридической конторе была интересна и оказалась полезной для дальнейшей деятельности Бенджамина. Она дала ему основательное знание человеческой натуры, юридической системы Англии, самых различных сфер деятельности бизнесменов.

Бенджамин впоследствии не сожалел о том, что ему пришлось провести три года в юридической конторе.[1] Впоследствии Бенджамин вспоминал, что у него появились сожаления, что он не поступил в университет, хотя нет свидетельств, что он к этому очень стремился. Бенджамин выполнял обязанности «личного секретаря нашего друга (т. е. Мэйплса. — В. Т.)». «Он ежедневно диктовал мне свои письма, которых было так много, как у какого-либо министра. Когда приходил клиент, я не уходил из комнаты и оставался, чтобы не только осваивать свою профессию, но и знакомиться со своими будущими клиентами. Обычно это были очень важные люди — директора банков, директора Ост-Индской компании, купцы, банкиры. Часто происходили удивительные сцены, когда фирмы, пользовавшиеся высочайшей репутацией, готовились объявить о предстоящем прекращении своей деятельности. Возникали ситуации, когда на карту ставились огромные суммы, а также существование компаний и т. д. и т. п. Это очень пригодилось в моей будущей литературной деятельности и снабдило меня основательным знанием человеческой натуры».

Возвращаясь из конторы домой, Бенджамин продолжал настойчиво изучать книги по интересующим его проблемам. Под воздействием литературы и бесед, которые велись в доме отцом и его друзьями (Бенджамин присутствовал, внимательно вслушивался, записывал наиболее интересные мысли), его кругозор расширялся, взгляды определялись более четко. И тут же возникали сомнения, тем ли он занимается, чем следует. Он стал задумчивым, беспокойным, его посещали тревожные мысли.

В юридической конторе заметили эти перемены и усомнились, будет ли толк от такого ученика. В конце концов Мэйплс сообщил отцу Бенджамина, что «таланты его сына слишком велики для того, чтобы трудиться в конторе стряпчих». Тогда же выявилась нереальность расчетов на брак Бенджамина с дочерью Мэйплса. Дизраэли рассказывает, что однажды она ему сказала: «Вы слишком гениальны для конторы стряпчих. Никогда ничего не получится». У отца и дочери одна и та же терминология. Звучит двусмысленно: то ли это была ирония, вызванная необычным поведением Бенджамина, то ли стряпчий действительно пришел к выводу, что для приложения способностей Бенджамина нужна более широкая арена, чем юридическая контора, хотя и весьма солидная.