Екатерина Рождественская - Жили-были, ели-пили. Семейные истории

С женой Оксаной

Я все ниже и ниже

Митя с бабушкой на прогулке по Лондону

Устав от ежедневных рыбных четвергов, мы решили спросить у нашей хозяйки, есть ли в округе кто-то, кто смог бы готовить нам обеды. Да, говорит, есть такой человек – повар в местной школе, а сейчас как раз каникулы, она сможет, Марьяттой зовут. Позвонили, договорились. Тетенька оказалась опрятная, милая, с носом-картошкой и завиточками невесомых, как нимб, волос. Рассказала, что у нее муж профессиональный охотник и мы сможем питаться дичью – это очень полезно и вкусно. Решили попробовать, все равно от рыбы уже воротило. Ровно в 2 часа дня наша повариха приехала на старом драндулете и привезла судки с обедом. Но, как говорится, что русскому, то есть финну, хорошо, то немцу смерть! Так экзотично я не ела даже в Индии! Мне и в голову не могло прийти, что на севере можно так изощряться! Начали с сыроедения. Привезла вместо здрассьте, свежие панты – оленьи рога: мягенькие, пушистые, со следами недавнего спила. Повела к нашему вечно горящему костру с коптящейся рыбой, показала, как панты обжигать – будто я собиралась все время ими питаться, – потом хорошенько их от черноты и жженого волоса отскоблила. Порезала на кусочки сырыми и протянула: давай, показывает, ешь. Очень полезно, самые витамины-минералы. Попробовала, ну хрящ такой, вполне даже ничего, любопытно. Много про оленей рассказала, что кровь свежую их пьют, опять очень полезно, там тоже сплошные витамины.

Удивляла нас каждый день. Не могу, говорит, заранее предложить меню – что муж принесет из леса, то и буду готовить. Обед-сюрприз по-фински. Единственное, о чем мы ее попросили, чтобы не было рыбы – за два месяца она нам так осточертела, что хотелось мяса, и только мяса. Договорились. Сначала еда была вполне человеческая: жареная оленина в лесных диких ягодах – ну подумаешь, такого вдоволь в ресторанах, особенно финских; пельмени из кабана, тоже вполне обычный сибирский вариант, баба Вера рассказывала, котлеты из зайчатины. Каждый раз, отправляя первую ложку Марьяттиного кушанья в рот, прислушивалась к внутреннему голосу – я ж брезглива до ужаса, и вся эта дичь очень для меня подозрительна, хотя понимаю, что в лесу оно вольготней, чем в загоне. Внутренний голос по большей части интеллигентно молчал, еда была очень вкусной в Марьяттином исполнении. И вот настало время бобра! Про время сурка слышала – это когда весна начинается, но про съедобного бобра в Москве никогда не говорили. Марьятта принесла судки – суп-пюре из белых шляпок – год был грибной, и готовили только из шляпок, ножки сушили, не выбрасывать же, салатик из свекольных листьев и фаршированного брусникой бобра. Я всегда под рукой имела словарь, чтобы знать хотя бы, что мы собирались есть. Говорит, majavannahka вместе с puolukka. То есть бобер с брусникой, деликатес. Ничего так бобер, по мне, немного жирноват, да и привкус имеет кисловатый, видимо, осины – чем питается, тем и пахнет. Но интересное блюдо, очень охотничье, с ягодами и лисичками прямо из леса. И печенку принесла свежую. Кинула на угли, совсем чуть-чуть пожарила – и нате, всем понравилось.

Мясо бобра пропустить через мясорубку, добавить сливки, соль и специи. Хорошо выбитую массу нафаршировать ягодами брусники, придать необходимую форму и выпекать при температуре 170 градусов в течение 20 минут, иногда поливая соком. Из муки и воды замесить тесто, сформовать из него блюдце и так же выпечь. Лисички промыть и обжарить на растительном масле с нашинкованным луком.

Подать красиво: выложить на тарелку фаршированное мясо, рядом блюдце из теста с жареными лисичками. Полить брусничным соусом… и никому не говорить, что это бобер!

Вам понадобятся:

500 г мяса бобра,

100 мл растительного масла,

50 мл сливок,

300 г ржаной муки,

150 мл воды,

250 г брусники (можно мороженой или моченой),

60 г сахара,

1 репчатая луковица,

400 г лисичек,

соль,

перец

и специи по вкусу.

Про песца еще Марьятта рассказывала, что даже и такое ели, когда в Лапландии жили, мясо его там считают лечебным, да и так просто едят, не выбрасывать же, когда шкуру снимут. Хорошо, что нам его не предложила. Однажды принесла какие-то маленькие жареные тушки – я, извините, решила, что крысы. Совсем, думаю, охренела тетка: экзотика экзотикой, но крысы-то зачем, мы ж не в Корее. Очень-очень удивленно на нее посмотрела, даже зло так, а она говорит: белки это, попробуйте. Мы ж в лесу живем, а в лесу всегда можно пропитание себе найти, не в магазин же за мясом ездить. Где вы такое в своей Москве попробуете? Мясо оказалось мягкое и нежное, надо же. Теперь на белок по-другому смотрю, практически как на продукт.

Каждый раз с Марьяттой я чувствовала себя первооткрывателем, умела она так ненавязчиво объяснить, убедить – и вправду, где такое можно было еще увидеть и съесть? Нам просто повезло. Поэтому мы с Митькой ждали ее обеды с нескрываемым интересом и заводили об этом разговоры прямо с раннего утра. К двум уже прислушивались к дальнему шуму мотора, ждали, смотрели вдаль, не вьется ли пыль из-под колес, прямо как в песне. Митька бросался помогать, выхватывал лотки и тащил в дом, стараясь открыть крышку первым и узнать, что на обед. Однажды принесла бульон, я почувствовала подвох – не могла она привезти просто куриный бульон! Так и есть, бульон из глухаря. Не kana, а metso, говорит, не курица, а глухарь то есть. Желтый такой, радостный, бульончик с морковкой и луком, как обычно, но пахнет чем-то диким, природным. В другой раз на закуску притащила очень вкусные полоски мяса, оказалось, снова деликатес – губы лося! Нежные, немного клейкой консистенции, необычные.

В общем, много можно было чего рассказать о том лете. А как вернулись в Москву, Митька поймал в Переделкинском пруду парочку карасиков и стал их пасти. Потом еще поймал и еще. Скоро они уже не помещались в большом аквариуме, который мама поставила в гостиной, чтобы поддержать Митькино хобби. Рыбки расплодились со страшной силой, и аквариум походил на переливающуюся серебряную ленту – все время в движении, а карасики постоянно в очереди друг за другом. С демографией в отдельно взятом аквариуме было все в порядке. Чтобы не плодить аквариумы, Митька пошел на благородный шаг – выпустил все карасиное поголовье обратно в пруд. И все время говорил о том, что, как вырастет, обязательно займется разведением рыбы для народа. И что у него будут морские запруды и маленькая яхточка, на которой он будет объезжать свое хозяйство. И название для этой яхты уже придумал: «Не беспокоить!» Именно с восклицательным знаком.